Измена в Кремле. Протоколы тайных соглашений Горбачева c американцами - Строуб Тэлботт

Это упоминание имени Бейкера распалило Горбачева. Он поинтересовался, почему государственный секретарь уже пишет некролог на Советский Союз. Буш уклонился от разговора об этом.

В Белом доме после своего разговора с Горбачевым Буш сказал Скоукрофту:

— Это действительно конец, не правда ли?

— Да, Горбачев довольно жалкая фигура в данный момент.

На следующий день, в субботу, 14 декабря, Павел Палащенко и его жена пригласили авторов этой книги к себе на квартиру на окраине Москвы. Перед завтраком Палащенко мрачно вспоминал об августовском путче. Если бы он удался, сказал он, ему бы пришлось начать работать ночным сторожем.

Он вспомнил о том, что, для того чтобы отвлечься от разворачивавшейся в августе трагедии, посмотрел две видеокассеты, которые теперь хотел бы показать авторам. Одна была о балете, другая — собранием кинокадров о главных событиях соревнований в Национальной футбольной лиге, показанных в телепрограмме Си-би-эс в 1985 году.

После того как жена Павла оставила их одних, Палащенко передал авторам «весьма доверительное послание». Он не сказал, от чьего имени выполняет это поручение, утверждая, что говорит «за Горбачева». Переводчик следовал тщательно подготовленному сценарию, который был рассчитан на то, чтобы защитить Горбачева и в то же время сохранить за советским лидером возможность отрицания своей причастности.

Палащенко попросил авторов записать это послание и доставить его только «президенту Бушу, государственному секретарю Бейкеру или Деннису Россу». Они не должны говорить, что это послание от него. Только сказать, что оно от кого-то из аппарата Горбачева. В послании говорилось:

«Президент (Горбачев) держит все свои возможности выбора открытыми. Возможно, что он будет играть какую-то роль в Содружестве, но не примет ее, если это будет сделано в оскорбительной форме. Руководители США и Запада должны найти способ внушить Ельцину и другим, что для них будет выгодно предложить президенту достойную роль, и важно сделать это так, чтобы это не оскорбляло его достоинства.

В то же самое время, весьма возможно, что ему придется уйти в отставку. Существует 30–50 процентов вероятности того, что через несколько недель он станет частным лицом. Некоторые люди фабрикуют (уголовное) дело против него. Важно, чтобы Ельцин не был причастен к этому и не позволил, чтобы случилось что-то, что могло бы нанести вред президенту. Повторяю, руководители США должны внушить ему все это. Все сказанное выше — это личное мнение, никогда не обсуждавшееся с президентом».

15 декабря, в воскресенье, в Москву прилетел Бейкер. В тот же день авторы этой книги посетили Денниса Росса в его гостиничном номере. Не раскрывая происхождения послания, они зачитали его. Росс делал записи, затем мрачно кивнул, сказав: «Я не удивлен и думаю, что знаю, от кого это послание».

Когда авторы этой книги ушли, Росс зашел в номер Бейкера и передал текст послания. Бейкер спросил его, кто, как он думает, автор. Росс ответил, что на первый взгляд ему кажется, это Палащенко, а на второй — Александр Яковлев, старый соратник Горбачева. Бейкер сказал:

— Хорошо, нам надо позаботиться об этом… Нужно поставить этот вопрос перед Ельциным и Горбачевым. Но все же мы не должны соваться в самую гущу этого.

В понедельник утром, 16 декабря, Бейкер со своими помощниками встретился с Борисом Ельциным. Рядом с российским президентом сидел генерал Шапошников, новый командующий советскими вооруженными силами. Этот факт объяснил Бейкеру все, что он хотел знать: армия связала свою судьбу с Ельциным, Россией и Содружеством.

Ельцин и Шапошников старались изо всех сил заверить госсекретаря, что советские ядерные вооружения будут оставаться под контролем центра в новом Содружестве.

В какой-то момент разговора Бейкер сказал, что Соединенные Штаты будут относиться с неодобрением к любым усилиям правительства Ельцина собрать порочащую информацию на Горбачева или отдать его под суд. «Многие люди будут следить за тем, что случится с Горбачевым».

Ельцин прервал его, сказав: «Горбачев много сделал для своей страны. Он нуждается в том, чтобы с ним обращались с уважением, и заслуживает такого обращения. Пора нам уже стать страной, где руководители могут уходить в отставку с почестями».

Получив такие заверения, Бейкер почувствовал, что Ельцин пытается дать ясно понять, что он, как только что оперившийся мировой лидер осознает всю ответственность, которую принял на себя.

Во второй половине дня Бейкер встретился с Горбачевым. Росс был удивлен и тронут тем, что Шеварднадзе и Яковлев также пришли на это прощальное собеседование: несмотря на все их схватки с Горбачевым в течение многих лет, они под конец смыкали ряды.

Горбачев правильно отметил, что бывшие советские республики, которые теперь именуют себя государствами, отнюдь не являются по-настоящему не зависимыми друг от друга, и они еще долгое время не станут такими. Они в течение веков находились под властью царей и семь десятилетий под властью жесткой централизованной советской системы; их экономики, средства связи, распределительные сети, системы природных ресурсов были настолько взаимосвязаны, что распутать этот узел за один день не удастся.

Советский президент все еще придерживался мнения, что он может служить честным маклером между Россией и Украиной, между славянскими государствами и государствами Кавказа и Средней Азии и между республиками и Советской армией. Но никто не разделял его точки зрения.

Горбачев сказал Бейкеру: «Возможно, с моей стороны были совершены просчеты и даже серьезные ошибки, но не в этом дело. Я вижу мою роль в использовании доступных мне политических средств для предотвращения еще большего распада в процессе создания Содружества.

Время бежит, и мы должны действовать быстро. Я хочу, чтобы руководители республик добились успеха, хотя не верю, что они смогут это сделать. Все же я желаю им успеха, потому что, если они его не добьются, все, что мы сделали, будет в опасности, как и само будущее».

Бейкер признал, что очень много вопросов осталось без ответа. Например, если будет по крайней мере десять разных суверенных государств, каждое со своей собственной внешней политикой, «то трудно представить себе, как Содружество Независимых Государств может иметь совместную политику в области обороны».

— Вы правы, Джим, — оживленно воскликнул Горбачев. — Я предвидел это. Мои предсказания начинают очень быстро осуществляться. Я должен был вмешаться. Я несколько раз говорил с Кравчуком и Ельциным. Кравчук объявил себя главнокомандующим (советских вооруженных сил на Украине). Я не могу не беспокоиться. Россия может оказать нажим и сказать, что ей до смерти надоела эта неразбериха. Что тогда? Если республики не договорятся, распад может ускориться, и в результате всего может наступить диктатура. Люди находятся в таком отчаянном положении, что могут даже поддержать диктатуру.

Поняв, что он неумышленно вновь разжег гнев Горбачева против Ельцина, Бейкер попытался охладить его:

— Я должен вам сказать, то, что мы услышали о командовании и контроле за ядерными силами, было весьма убедительным.

— Да, в этом отношении мир должен быть уверен, — сказал Горбачев.

Бейкер напомнил советскому руководителю, что Соединенные Штаты не могут и не желают «вмешиваться в ваши внутренние дела». В то же время он щедро расточал похвалы Горбачеву: «Никто не сомневается в том, что вы заслужили себе место в истории. Здесь идет революция, но это вы привели все в движение». (Помощники Бейкера известили своего шефа, что на своей последней пресс-конференции с советскими репортерами Горбачев гордился и утешал себя заявлением о том, что «я начал этот процесс».)

На следующее утро, во вторник, 17 декабря, Горбачев объявил, что в конце 1991 года Советский Союз и его правительственные структуры перестанут существовать.

В понедельник, 23 декабря, последний руководитель Советского Союза готовился к записи своей речи об отставке. Для такого события он даже подстригся. Затем неожиданно в Кремль приехал Ельцин на продолжавшиеся восемь часов изнурительные переговоры с Горбачевым по поводу процедур передачи власти и условий его ухода в отставку и на пенсию.

После этого Черняев с Палащенко сердито сказали Горбачеву, что Ельцин снова устроил «еще один путч». Горбачев возразил: «Вы не можете так говорить. Это происходит в соответствии с конституцией. Я решил обратиться напрямую по радио ко всему миру и объявить о своей отставке в первый день Рождества».

Во вторник, 24 декабря, Горбачев собрал всех старших сотрудников своего аппарата и убеждал их последовать его примеру: «Сдерживайте ваши чувства, насколько это возможно».

На следующий день Горбачев совершил краткую прогулку по территории Кремля к удивлению нескольких групп русских туристов, которые выкрикивали ему свои добрые пожелания. Прежде чем войти в свой кабинет, он принял Теда Коппела из Эй-би-си, который был в советской столице для подготовки программы передач о последних днях Горбачева у власти.