Большой террор. Книга II. - Роберт Конквест

Петровский пережил Сталина и умер в 1958 году. Интересно, что он был первым ветераном, чье доброе имя было восстановлено сразу после смерти Сталина. 6 мая 1953 года в «Правде» появился Указ Президиума Верховного Совета СССР, датированный 28 апреля, о награждении тов. Петровского Г. И. в связи с его семидесятилетием орденом Трудового Красного Знамени за заслуги перед советским государством. Фактически день рождения Петровского, как мы помним, был 4 февраля, но 4 февраля 1953 года Сталин еще был жив, и тогда о Петровском упомянуто не было. Совершенно очевидно, что имела место намеренная политическая демонстрация в тот короткий период, когда нападки на сталинское наследие вел Берия.

Несомненно, в период сталинского террора Петровский серьезно пострадал — хотя и меньше, чем многие другие. Однако здесь будет уместно вспомнить, что в 1918 году, будучи Народным комиссаром внутренних дел, Петровский отдал приказ беспощадно расстреливать всех, участвовавших в какой бы то ни было контрреволюционной деятельное-ти.[921]

В начале 1939 года последовали различные персональные изменения в партии и правительстве. В числе других назначений было объявлено, что 3 января 1939 года пост Наркома текстильной промышленности занял А. Н. Косыгин. В январе и феврале газеты вели массированную пропаганду на тему о повышении трудовой дисциплины: были опубликованы тезисы по новому пятилетнему плану (1938–1942) и объявлено о созыве в марте месяце XVIII съезда ВКП[б].

К концу февраля произошло событие, взволновавшее немногих, но достойное быть отмеченным. Умерла Н. К. Крупская. Она оставалась единственным нетронутым участником оппозиции. В годы террора она мало что могла сделать, хотя Сталин позволил ей спасти жизни одного-двух не очень значительных работников. Одним из них был И. Д. Чигурин, арестованный в 1937 году. Правда, его здоровье в короткий период ареста было окончательно подорвано, и по выходе из тюрьмы, откуда его вызволило вмешательство Крупской, Чигурин жил и умер в нищете.

Оставаясь формально членом ЦК ВКП[б], Крупская занимала скромную должность заместителя Наркома просвещения, да и на этой должности «ее лишили возможности влиять на решение самых насущных вопросов даже в области народного просвещения».[922] Она умерла 28 февраля 1939 года, и Сталин лично нес урну с ее прахом на похоронах.

23 декабря 1956 года в польском журнале «Попросту» были опубликованы поэтические «Размышления» Ежи Валенчика. Он писал:

Надежде Крупской больше не спасать Невинных, истребляемых, как крыс…[923]

На следующий день после похорон Крупской заведующий издательством Наркомпроса распорядился «ни слова больше не печатать о Крупской». Часть ее работ отправили в отделы специального хранения библиотек, откуда материалы не выдаются без особого допуска, а часть «была предана забвению и не переиздавалась».[924]

МАРТ 1939

С 10 по 21 марта 1939 года проходил XVIII съезд партии. На нем полностью было оформлено все то, чего Сталин добивался с самого 1934 года. Перемены были колоссальны.

Как теперь известно, из 1966 делегатов XVII съезда партии 1108 человек были арестованы «по обвинению в контрреволюционных преступлениях».[925] Из оставшихся на воле счастливцев лишь 59 стали делегатами следующего, XVIII, съезда. Из них 24 человека были членами ЦК. Стало быть, в числе делегатов XVIII съезда партии было всего 35 из 1827 рядовых коммунистов, участвовавших в работе предыдущего съезда, состоявшегося пятью годами раньше, т. е. меньше чем 2 %! Отсюда видно, как буквально следует понимать утверждение, что в период с 1934 по 1939 год Сталин создал совершенно новую партию.

В составе ЦК, избранного на XVII съезде партии, насчитывались 71 член и 68 кандидатов. В новом составе ЦК, после XVIII съезда, из них сохранились лишь 16 членов и 8 кандидатов. Как потом, в 1956 году, сообщит Хрущев, из 115 исчезнувших 98 были расстреляны — цифра, которую некоторые советские историки считают приуменьшенной, утверждая, что уничтожено было 110 из 115.[926] Расхождение объясняется, возможно, включением и невключением в конечную цифру самоубийств, убийств и т. п., как и расстрелянных позже (например, Лозовского).

Членов нового Центрального Комитета можно было группировать по нескольким признакам. Однако среди них не было больше никаких политических фракций, как в досталинский период; они были лишь приближенными индивидуальных «вождей» — которые, в свою очередь, пытались в последующие четырнадцать лет попасть в любимцы Сталина и тем самым, добиться большей власти.

Довольно многочисленной была в ЦК, например, группа Жданова, к которой, помимо его самого, относились Щербаков, Косыгин и А. А. Кузнецов среди членов ЦК, Попков и Родионов среди кандидатов. Трое из четырех последних были расстреляны по так называемому «ленинградскому делу» 1949-50 годов.

Другая группа была связана с Маленковым: он сам и Андрианов в ЦК, Первухин, Пономаренко, Пегов, Тевосян и Малышев в числе кандидатов. Они еще имели ближайшего союзника Шаталина в составе Ревизионной комиссии.

Еще лучше был «представлен» Берия. В ЦК сидели его люди Багиров и Меркулов, в числе кандидатов — другая группа его ставленников: Гвишиани, Гоголидзе, Кобулов, Деканозов, Арутюнов, Бакрадзе, Черквиани (плюс еще Цанава в Ревизионной комиссии). Таким образом, весь партийный контроль над тайной полицией и аппаратом на Кавказе принадлежал Берии. В числе кандидатов в члены ЦК ВКП[б] были еще два представителя НКВД — Круглов и Масленников. С их учетом новый ЦК теперь имел в своем составе восемь штатных работников органов безопасности — рекордное количество за всю историю советской власти. Лишь последним двоим, Круглову и Масленникову, было суждено пережить Берию.

Была опора среди членов ЦК и у Хрущева — на него ориентировались четверо украинских членов ЦК, которых он в свое время выдвинул на центральные посты.

И, разумеется, была полностью представлена в ЦК группа личных приближенных Сталина — Мехлис, Шкирятов, Поскребышев, Щаденко и Вышинский.

Наименьшие персональные потери понесло Политбюро. Но и здесь они заметны. Был убит Киров; умер или был отравлен Куйбышев; убит или принужден к самоубийству Орджоникидзе. За восемь месяцев до съезда состоялась казнь Рудзутака, а Косиора расстреляли буквально накануне съезда. Постышев и, вероятно, Чубарь в период съезда ожидали казни в тюрьме. Петровский был отставлен и ждал своей судьбы в Москве, надеясь получить в самом счастливом случае какую-нибудь мелкую должность. Между XVII и XVIII съездами в Политбюро были введены четыре человека — Хрущев, Жданов, Эйхе и Ежов. Из них, как уже сказано, Эйхе сидел в тюрьме в ожидании казни, а Ежов исчез и погиб при невыясненных обстоятельствах. О четырех бывших членах Политбюро — Рудзутаке, Эйхе, Косиоре и Чубаре — теперь во всеуслышание сказано в СССР, что их пытали.

22 марта 1939 года Политбюро было пополнено теми, кто лучше всех служил Сталину в последний период. Жданов и Хрущев были переведены из кандидатов в члены Политбюро, новыми кандидатами стали Берия и Шверник, возглавивший профсоюзы после отстранения Томского в июне 1929 года и превративший их в организации по укреплению трудовой дисциплины и по пропаганде повышения производительности труда. С тех пор Шверник неизменно оставался в Политбюро, а затем в Президиуме и снова в Политбюро; в 1966 году он вышел на пенсию, но до самой своей смерти оставался членом ЦК КПСС.

Есть любопытная разница в обращении Сталина с двумя поколениями его собственных соратников по Политбюро. Возьмем старшее поколение — тех членов Политбюро, которые поддерживали Сталина в его борьбе против оппозиции. Из одиннадцати человек, введенных в Политбюро до июля 1926 года, шестеро пережили террор невредимыми, двое были уничтожены, однако не объявлены врагами, а похоронены с почестями (Киров и Орджоникидзе), один умер в сомнительных обстоятельствах и тоже похоронен с почестями (Куйбышев), один, хотя и отстраненный от дел, пережил самого Сталина (Петровский) и всего лишь один — Рудзутак — был судим и расстрелян. Совсем другая картина со следующим поколением — с теми, кто был выдвинут в Политбюро с июля 1926 года по конец 1937 года. Таких было восемь, и из них сохранился только один Жданов. Все остальные были казнены или, во всяком случае, погибли от рук Сталина (как Ежов, о смерти которого нет достоверных данных).

Эта странная разница может быть объяснена следующим образом. В ранний период власти Сталина он не мог еще просто назначать в Политбюро скороспелых выдвиженцев по собственному выбору. Он еще должен был ориентироваться на тех, кто достиг высоких постов в какой-то степени благодаря своей репутации; на тех, кто был достаточно хорошо известен в руководящих кругах партии; чья партийная биография была достаточно внушительна; чье присутствие в Политбюро не выглядело нелепым для органа, в котором еще заседали знаменитые и почтенные представители оппозиции.