«Зимопись». Книга 1 «Как я был девочкой» - Петр Ингвин

Нами снова занялась Астафья. Я ловил взгляды всех подозреваемых и пока не попавших в эту категорию. Бессмысленно. Никакого намека, что кто-то удивлен моим присутствием. Астафья держалась профессионально небрежно, ничем не выдавая мыслей, даже если они были. Карина после дежурства клевала носом и с трудом разлепляла глаза. Мое существование ее не волновало в принципе. Варвара перемигивалась с Аглаей по какому-то им одним известному поводу, им было весело. Если б зачем-то готовили покушение, а тут такой я, живой и невредимый, подобное ликование выглядело бы неуместным. Мне так кажется. Моя смерть ничего не принесет, кроме неприятностей, ведь ангел — священная корова этого мира. О том, что я — черт, не знает никто, кроме Зарины, иначе бы просто сдали начальству и проблема решилась бы сама собой. Значит, некто охотится именно на ангела. Пречем, на конкретного.

Глаза еще раз пробежались по присутствующим. Не видно Феодоры с женственной соседкой и кого-то из мелких. Либо дежурят, либо им дали какое другое поручение. В общем, облом-с. Преступление есть, преступников нет. Осталось выполнять указание дяди Люсика: быть осторожней и прожить подольше.

Астафья решила начать с верховой езды. Нас поделили на группы по уровню подготовки. Первая — для отработки мечевого боя верхом, вторая — для отработки основ мечевого боя верхом, и третья — для обучения управлению лошадью в мечевом бою верхом. Куда попал я, не скажу. Если кто не догадался, наслаждайтесь интригой. Ворота отворились, копыта застучали по утоптанной глине. За воротами дороги групп разошлись. Астафья с первой ускакала направо, вторая под управлением Аглаи ушла налево, третья продолжила движение прямо. В ее состав входили: сонная Карина как назначенный в силу опыта инструктор, Тома, я и одна из вчерашних шмокодявок, расспрашивавших про мальчиков. Узнал, что зовут ее Клара, дочь цариссы Ольги.

— Моя мама — царисса кацармы и Трех озер, — гордо объявила девочка, когда Карина попросила напомнить имя. Не только моя память хромала на личностях мелковозрастных.

Зарина, мой милый ходячий справочник, ушла в первой группе, поэтому пришлось поинтересоваться у самой озерной царевны:

— Что такое кацарма?

Привычное по соседке безумное округление глаз даже не удивило.

— Там учат царберов!

Типа, как можно не знать. Можно. Все в жизни бывает, кроме того, чего не бывает. Но и оно случается.

— То есть, они там живут и учатся, как в школе? — уточнил я.

— Ну.

А мне говорили, что мальчиков не учат. Уровень честности собеседников неплохо бы подрегулировать в большую сторону хотя бы процентов до восьмидесяти. Или вопросы лучше формулировать, это уже претензия к себе.

Вот бы мне перевестись в кацарму. Когда приспичит, то есть, если раскроют, предложу как взаимовыгодный вариант. Если не прибьют раньше.

Более часа занимались особой выездкой с упражнениями, потом Карина объявила перекур. К ней подходить не хотелось. За неимением словоохотливой Зарины подсел к Кларе, вызвав странный взгляд Томы. Поняв, зачем, подсела ближе. Ушки навострились, головка приблизилась.

— Царисса со свитой уехали на разборки с чужими, — заговорил я. — Почему взяли папринция? Он специалист по школе. И только. Чего-то не знаю?

Сидя на земле по-турецки, маленькая Клара надменно покачала головой: мол, такой большой, а такой глупый. Точнее, глупая. Но это частности.

— Царисса Дарья совсем недавно вернулась в эту вотчину. Большинство помнят предыдущую, цариссу Аграфену. Хорошая была царисса, а затем царыня. Чтоб не злить народ допросами и казнями, мудрая Дарья взяла вчера с собой Аграфенина мужа. Местные сами и с удовольствием расскажут ему то, что иначе из них придется выколачивать. К тому же в одной из крайних деревень живет кузнец Акулина. Она мастерица, свободная, но мест получше не ищет. Всю жизнь там живет. После смерти одного из своих старых мужей взяла бывшего папринция Харлампия Аграфенина. Оба довольно староваты и, говорят, взяла не столько как мужика, а как большого умельца. У Аграфены все были как на подбор. Третий тоже не остался без дела болтаться.

— Вернемся к нашему папринцию, — попросил я.

— Неужели два Аграфенина папринция не найдут общего языка? — с удовольствием вернулась Клара. — Повспоминают былое, слово за слово…

Ага, используют как наживку. Либо — метод плохого и хорошего полицейских. Лучше все рассказать хорошему, чем за тебя возьмется плохой.

— Ясно, — кивнул я.

— А мне еще нет, — встряла Тома. — Объясните подробней. Запуталась с вашими царынями и тэ дэ. Папринций — супруг царыни?

Теперь подключилась и Карина — не давать же малявке единовластно учить ангелов уму-разуму. Оставив лошадей свободно пастись, она придвинулась к нашей компашке, расположившейся в тени дерева:

— Папринций — вдовец царыни.

— Это я слышала, — упрямо заявила Тома. — А кто же муж?

Клара попыталась открыть рот, но Карина перебила:

— Супруг царыни официально все еще царевич. Правда, их так никто не зовет. Шутливо называют царынычами.

— И когда царыня умирает… — прикрыв глаза, разбиралась Тома в запутанной для нас системе.

— Не когда, а если, — с укором поправила Карина. — Если царыня погибает, царевичей, перешедших в чин папринция, обычно сватают другие царыни и царевны, почему-то оставшиеся без полного комплекта.

— Царевны? — Ей удалось удивить меня. — Зачем?

— Хотя бы для информации о конкурирующем роде, — объяснила Карина. — Еще: среди папринциев часто бывают довольно молодые и способные бойцы и игроки. Школа одной царыни, то есть выучка и умения, полученные в одной семье, может сослужить службу другой.

Кларе, надувшейся и обидно поджавшей губки, надоело оставаться в стороне от разговора.

— Если желающих не находится, папринции уходят служить в крепость или остаются у тех же царисс войниками. Или доживают, как говорят, «на пенсионе»: на кормежке при семье, чтоб не болтал языком либо, наоборот, чтоб давал советы. Но только иногда. И только дельные.

Она усмехнулась чему-то. Наверное, из собственной жизни.

Клара прибавила:

— А нашего дядю Люсика оставили при школе после смены хозяйки. Повезло всем: и ему, и нам.

— Это да, — согласилась Карина. — Милослава рассказывала, прежний распорядитель был лютый зверь.

— Название любопытное, — вдруг сказала Тома с улыбкой.

— Какое? — недоуменно воззрились на нее Карина и Клара.

Я промолчал. Кажется, понял. Мне тоже в «папринции» что только не слышалось: от паприки со шприцом до папы Римского.