В никуда - Нельсон Демилль

Шум мотора приближался, луч становился все ярче.

Сьюзан передала мне сумку, я сунул руку внутрь и нащупал пистолетную рукоятку. Я не хотел, чтобы Кам видел оружие, – опасался, что вид "кольта" убедит его обратиться в полицию.

Ощутил ладонью тыльную часть магазина и снял пистолет с предохранителя.

– Обойма полная? – спросил я Сьюзан.

– Да, – ответила она.

– Патрон дослан в патронник?

– Нет.

– Запасные обоймы?

– Две. Я боюсь, – добавила она.

До мистера Кама стало что-то доходить. У него был такой вид, словно он репетировал, что будет говорить властям. Удачно еще, что я не согласился его развязать.

Через несколько секунд автомобиль поравнялся с нами – большой джип, не желтый, а темный. Как я определил, военный. Я разглядел шофера – он внимательно следил за дорогой. Сзади сидел еще человек.

Крыша "ниссана" оказалась вровень с насыпью. Синий цвет не выделялся в ночи, и боги были на нашей стороне. Военный автомобиль проехал мимо.

Мы, как мне показалось, еще долго сидели не двигаясь. Затем я включил задний ход. Задние колеса зацепились за грунт, и "ниссан" вылез на насыпь.

Несколько секунд я не включал фары и оглядывался. Но было так темно, что в десяти ярдах не удавалось ничего рассмотреть.

Затем, не включая света, я повел машину в сторону Куангнгая. В мареве города по обеим сторонам шоссе выделялись силуэты домов. И вдруг я заметил кое-что показавшееся мне многообещающим. Повернул в сторону черной тени и врубил фары.

Справа, в конце грязной дорожки, стояло разрушенное строение без крыши. Оставалось надеяться, что это не буддийский храм, иначе у нас бы снова возникли проблемы с мистером Камом.

Я аккуратно свернул в грязь и поехал к белой оштукатуренной стене. Разрушенная башенка напоминала остатки церковной колокольни.

– Католический собор, – обернулся я к Сьюзан. – Надеюсь, наш друг не католик?

Сьюзан о чем-то переговорила с Камом, и тот кивнул.

Я въехал в широкий вход. Попятился и поставил машину в угол, чтобы ее не было видно с шоссе. Фары освещали то, что некогда было стенами здания, а сквозь мощеный пол обильно проросла трава.

Я выключил свет и зажигание.

– Ну вот вам и ночлег.

Мы вышли и потянулись – все, кроме мистера Кама, которому со связанными руками показалось не слишком удобно тянуться. И я его развязал.

Сьюзан достала из машины воду и закуски, и мы хоть и на редкость отвратительно, но все же поужинали.

– А что, на той бензозаправке не было ни "Ринг-динг"[60], ни крекеров? Что это за гадость?

– Не знаю. Что-то сладкое. И перестань жаловаться. Ты должен быть благодарен.

Мистер Кам смолотил явно больше своей доли непонятной субстанции из целлофановых пакетов и выпил целый литр воды.

У меня не оставалось выбора – пришлось опять его связать. Я стянул ему за спиной большие пальцы рук, отнял сандалии и пустил на заднее сиденье "ниссана", где он преспокойно улегся.

А мы со Сьюзан сели, скрестив ноги, в противоположном углу. Единственным освещением был проникающий сквозь разобранную крышу свет звезд.

– В свое время была симпатичная деревенская церковь, – заметила Сьюзан.

– Когда я был здесь, такие стояли повсюду, – ответил я. – Разрушенные церкви и пагоды. Самые крепкие строения в округе. Поэтому люди собирались под защиту их стен. Пули они выдерживали, а ракеты и мины – нет.

– Трудно представить, что здесь каждый день бушевала война, – проговорила она. – Я рада, что, снова попав в Бонгсон, ты можешь рассказывать о прошлом.

Я не ответил.

Сьюзан достала сигарету, профессионально прикрыла зажигалку от ветра и прикурила, как бывалый солдат. Зажала сигарету в кулаке и затянулась.

– Замерзла. Можно позаимствую что-нибудь из твоего чемодана?

– Конечно. Сейчас принесу.

– Захвати и мой рюкзак.

Я открыл багажник, достал из чемодана блейзер, взял ее рюкзак и вернулся к Сьюзан. Она поежилась и, закутавшись в мой пиджак, сказала:

– Спасибо. А тебе не холодно?

– Шутишь? Сейчас около семидесяти градусов.

Она достала из рюкзака дорожный будильник и завела на полночь.

– Будем переставлять каждый час. Так что если отключимся оба, он нас разбудит.

– Договорились. Я первым заступаю на дежурство. А ты постарайся поспать.

Сьюзан легла на каменный пол, а рюкзак положила под голову вместо подушки. Мы немного поговорили, но вскоре я понял, что она задремала. А я достал из ее сумки "кольт", дослал патрон в патронник и положил оружие себе на колени.

Будильник зазвонил в полночь, но я выключил его, пока он не разбудил Сьюзан. Поставил на час. Как ни странно, мне не спалось, и я дал ей подремать до четырех. Потом мы поменялись местами, и я отдал ей пистолет.

Я положил голову на ее рюкзак и вспомнил, как вещмешок целый год служил мне подушкой, а винтовка – партнершей в постели. Спали в одежде и в сапогах – боялись москитов, боялись змей, боялись красных. Грязные, несчастные. Иногда промокшие, иногда замерзшие, иногда изнывающие от жары, но всегда напуганные.

Так что сегодня не худшая ночь во Вьетнаме. Отнюдь. А если на что и жаловаться, то только на самого себя.

Небо посветлело, и я понял, что, как бывает в тропиках, это ложный рассвет. Настоящий наступил через час, и я услышал, как закричал петух. Сквозь арочное окно правее того места, где некогда был алтарь, ударил луч света. От уцелевшего в раме кусочка витража по полу побежала голубая дорожка и уперлась в противоположную стену.

Мы со Сьюзан поднялись. Разгорался рассвет.

Стала ясно видна вся внутренность церкви – побеленные стены, раскрошившаяся штукатурка, вмятины, где ударили пули, и царапины, где шрапнель содрала краску с изображения Девы Марии.

В церкви не осталось ни единого кусочка дерева, только угли: кто-то разводил костер на алтарном возвышении.

На рисовые поля птицы обычно не слетаются, но я услышал снаружи щебетание. И наконец увидел на дороге первую машину.

– Сегодня канун Лунного нового года, – сказала Сьюзан и взяла меня за руку. – Не думала, что когда-нибудь испытаю такое счастье, увидев рассвет.

Проехал грузовик, затем мотоцикл. Я высунулся из пустого дверного проема: по дороге переваливалась крестьянская повозка, а за ней крутили педали две девушки на велосипедах.

Я вспомнил время, когда первым транспортным средством на дороге были минные тральщики – специальные танки, которые могли обезвреживать установленные ночью и присыпанные в рытвинах мины. За ними следовали джипы и грузовики с американскими и вьетнамскими солдатами – винтовки и пулеметы наготове, чтобы встретить любую засаду.

А уже потом появлялись гражданские: шли пешком, ехали на повозках и на велосипедах – в поля, в школу, по своим надобностям. За час шоссе № 1 постепенно очищалось и от самой дельты Меконга оставалось свободным до вечера.

– Путь на Хюэ открыт, – повернулся я к Сьюзан.

Глава 24

При свете дня я заметил, что после столкновения с полицейским джипом на "ниссане" с водительской стороны осталась желтая краска. И у меня, и у Сьюзан оказались перочинные ножи "Свис арми", и мы принялись скоблить ими машину. А освобожденный мной от пут мистер Кам помогал нам осколком стекла.

Я разрезал пополам пластиковую бутылку из-под воды, набрал в нее грязи с рисового поля, и мы затерли ею царапины.

Вместе с грязью попалось несколько пиявок. Сьюзан почувствовала к ним бурное отвращение, Кама их вид нисколько не тронул, а во мне они пробудили неприятные воспоминания.

Сьюзан посмотрела на шевелящуюся в бутылке толстую тварь.

– А они кусаются?

– Присасываются к коже, – ответил я. – А поскольку в их слюне имеется природное обезболивающее, ты не подозреваешь, что тебя кусают. Еще в их слюне есть антикоагулянт, поэтому кровь не свертывается и течет, пока они сосут. Можно подцепить пиявку, носить на себе весь день и, если не проверять, даже не знать об этом. Однажды у меня была такая под мышкой и так насосалась, что я случайно ее раздавил, когда прилег отдохнуть.

Сьюзан скривилась.

Возвратившись из Вьетнама, я больше рассказывал о пиявках, чем о войне. Эти истории неизменно вызывали у людей отвращение, а я был на них мастак.

Потом мы вытерли руки одной из моих рубашек поло.

Я разрешил мистеру Каму вести "ниссан", и это ему понравилось больше, чем сидеть со стянутыми за спиной пальцами. Я устроился впереди, Сьюзан сзади, мы выбрались из церкви и выехали на шоссе № 1. Несколько человек на велосипедах оглянулись на нас, но приняли за западных туристов, которые путешествуют с вьетнамским шофером и остановились, чтобы осмотреть оставшиеся от войны руины.