Генерал-фельдмаршал светлейший князь М. С. Воронцов. Рыцарь Российской империи - Оксана Захарова

В.П. Толстой, служивший под началом М.С. Воронцова на Кавказе с 1845 г., в своих воспоминаниях отмечает, что М.С. Воронцов «не рожден быть мудрым и гениальным организатором, он сделался таковым (как он это доказывал многими опытами) благодаря силе своей воли, усидчивому изучению и настойчивости, с которыми он обдумывал способы, как бы развить в управляемых им странах процветание и благоденствие. Следствием такого постоянного напряженного умственного труда были быстрые и мудрые решения князя на все многочисленные административные задачи, беспрестанно ему встречавшиеся. Всегда занятый соображениями о средствах преуспевания и счастия им страны управляемой, он никогда ни в коем случае не предавал значения мелочам — и это-то сообщало его управлению очаровательную простоту, чуждую наименьшей натяжки, и делало его беспримерно доступным для всякого»[674].

Так, основываясь на воспоминаниях, дневниках, письмах современников, лично знавших М.С. Воронцова, мы видим, что ему были присущи такие черты характера, как умение влиять на окружающих, уверенность в себе, уравновешенность, способность к творческому решению проблемы, настойчивость в достижении цели, ответственность за свои слова и поступки, надежность в выполнении порученных распоряжений и общительность. Следовательно, те качества, которые необходимы для успешного руководства людьми, в целом были присущи М.С. Воронцову, бывшему для своих сослуживцев не только формальным руководителем, но и подлинным лидером.

Будучи сыном XVIII столетия, М.С. Воронцов мог, с одной стороны, по праву занять место среди выдающихся сподвижников Екатерины Великой, и в то же время он являлся представителем нового поколения административных деятелей России, создателем «воронцовской школы» по подготовке чиновников для государственной службы.

Глава 6. Кавказский наместник

Политико-административная деятельность

Кавказ хранит на своей земле следы глубокой древности. Почти все народы Старого Света, передвигаясь по Азии в Европу, оставляли на Кавказе поселения, которые, смешиваясь между собой и местными племенами, образовывали множество типов языков; «многоязычный Кавказ», «муравейник народов» — так называли эту землю. Могущественные нации древности — финикийцы, египтяне, греки, римляне, арабы — стремились обосновать здесь колонии и, поселившись, распространяли среди жителей свои языки, нравы, верования. Поэты, писатели древних времен воспевали красоты этой земли, храбрость, свободолюбие ее обитателей.

В 30-х г. XIX столетия в российском правительстве сталкивались два взгляда на проблему управления Кавказом. Первый заключался в отношении к региону как к колонии, такой подход отстаивал министр финансов Е.Ф. Канкрин.

В то же время главноуправляющий Г.В. Розен считал: «Конечно, улучшений и усовершенствований для здешнего полудикого края предстоит множество, но повторяю: взгляд на него как на Индию или Амершсу есть преувеличение»[675].

В 1838 г. был образован Совет главного управления Закавказским краем, и 16 декабря 1839 г. Комитет об устройстве Закавказского края определяет свое отношение к региону как к части России.

В «Наказе Главному управлению Закавказским краем» подчеркивается, что сближение его с Россией основывается, в первую очередь, на внедрении в местную гражданскую жизнь монархических начал империи.

Главное управление должно направлять «‹…› все свои действия к доставлению жителям всех сословий, в общественном и частном их быту, всех тех выгод и преимуществ, коими пользуются жители империи ‹…›»[676].

Главное управление покровительствует всем вероисповеданиям, согласно законам империи.

Развитие просвещения в крае должно учитывать потребности и обычаи местных жителей. В целом действия правительства утверждают среди народов Кавказа «‹…› не словами, а делом непоколебимую преданность к Престолу, доверие и уважение к правительству и властям, им поставленным»[677].

Сложность и многоступенчатость аппарата управления, медлительность делопроизводства, увеличение расходов заставили правительство Николая I вспомнить и апробированную административную форму — кавказское наместничество, впервые организованное в 1785 г. Оно состояло из Екатеринодарского, Кизлярского, Моздокского, Александровского и Ставропольского уездов. К началу 40-х гг. территория наместничества значительно расширяется, и, согласно Положению о разделении Закавказского края 1846 г., к вышеуказанным областям влияния наместника добавляются губернии Тифлисская, Кутаисская, Шемахинская, Дербентская и с 1849 г. — Эриванская.

27 ноября 1844 г., находясь в Алупке, генерал-губернатор Новороссийского края и Бессарабской области М.С. Воронцов получил личное послание Императора, в котором тот сообщил ему об обострении ситуации на Кавказе, где к прежним проблемам края прибавилась еще одна, быть может, самая опасная — среди разобщенных племен, не знавших одной власти, появился лидер, сплотивший всех под своим началом.

Как известно, бороться с объединившимся противником несравненно труднее, чем с разобщенным.

«‹…› считаю нужным избрать исполнителем моей непременной воли лицо, облеченное всем моим неограниченным доверием и соединяющее с известными военными доблестями опытность гражданских дел, в сем поручении равномерно важных»[678], — писал Император Николай Павлович Воронцову, подчеркивая при этом, что ввиду особого уважения к графу М.С. Воронцову желает узнать его мнение по этому поводу и только затем обнародовать приказ о его назначении.

Как вспоминал впоследствии М.П. Щербинин, прочитав письмо, Михаил Семенович сказал: «Государю угодно меня назначить на Кавказ; но могу ли я, при настоящем положении этого края, принесть ему какую-либо пользу? Я стар и дряхл; тут нужны силы свежия, неизнуренныя летами и трудами. Я должен отклонить от себя высокое назначение, которое не в состоянии буду выполнить»[679].

Но через некоторое время М.П. Щербинин был вызван к генерал-губернатору и услышал от него слова, в которых содержится основной смысл жизненной позиции М.С. Воронцова: «Я был бы не Русский, если б посмел не пойти туда, куда Царь велит»[680]. Решение было принято.

Назначение М.С. Воронцова на Кавказ стало неожиданным даже для близкого окружения графа. Согласно воспоминаниям Н.Н. Мурзакевича, выше приведенные письма Императора М.С. Воронцову с предложением быть наместником и главнокомандующим на Кавказе, были никому не известны, и до приезда графа из Алупки в Одессу это назначение держалось в тайне. Как мы уже писали, М.С. Воронцов был буквально атакован просьбами военных и гражданских чинов служить при нем на Кавказе.

В январе 1845 г. Михаил Семенович выехал в Петербург, где вскоре произошла отставка «правой руки» военного министра генерала Позена. Современники связывали это событие с его намерением урезать права наместника, принятые Императором в «Высочайшем рескрипте графу Воронцову от 30-го января 1845 года № 18 679». Они заключались в следующем:

1. Кавказская область входит в состав территории, на которую распространяется гражданское управление, и областное начальстве при решении дел, превышающих его полномочия, обязано обращаться к наместнику, минуя министерство.

2. Наместник должен сам решать, прибыв на место, какие вопросы может рассматривать Совет Главного управления самостоятельно, а какие имеет право утвердить лишь наместник. Причем в совете обязан присутствовать начальник гражданского управления, вместо М.С. Воронцова.

3. Наместник приобретает право принимать лично на месте решения по делам, которые ранее представлялись на разрешение министерствам от Главного управления Закавказским краем. Дела законодательные подчинялись старому порядку.

4. Сверх указанных мер, М.С. Воронцову предоставлялось право, исходя из необходимости, на месте принимать любые меры, донося о них лично Императору.

М.С. Воронцов имел возможность самостоятельно принять практически любое решение, если этого требовали обстоятельства, и уже затем сообщить о действиях и причинах Императору.

Исходя из вышеуказанного, можно говорить о еще большей децентрализации управления Кавказского края, в сравнении с теми правилами, которые и были высказаны в «Наказе Главному управлению Закавказским краем», изданному в 1842 г.

Данная мера позволяла, минуя многочисленные инстанции, быстрее воплощать задуманное, что еще более превращало Кавказский край в самостоятельную административную единицу.

7 марта 1845 г. было назначено время отъезда М.С. Воронцова на Кавказ. «Чудесная, весенняя, ясная, тихая погода на море, почти весь город, высыпавший на Приморский бульвар и на пристань пароходную, представляли картину великолепную. Толпы простого народа, от искреннего сердца, провожая князя, высказывали ему пожелания всяких благ. Меховая кавказская шапка, надвинутая на глаза, отчасти прикрывала слезы доброго болярина, за всех болеющего. Такое всеобщее народное заявление начальнику края, удаляющемуся, может быть, навсегда, есть венок гражданский ‹…› в наше время, награда, выходящая из уровня всех существующих знаков отличий!»[681]