«Если», 2000 № 04 - Шон Уильямс

— Конечно, нет.

— Шестнадцать, восемнадцать, что-нибудь в этом роде.

За дверью постояльцы пансиона уже начали спускаться к ужину. Они наверняка услышат, наши голоса и поймут, что у Джона Кросса в комнате женщина.

Джеделла встала. Последние лучи света как бы обволакивали ее, и поэтому она вдруг показалась изможденной. Должно быть, именно Абигайль убедила ее зачесывать волосы наверх. Она казалась тенью, и сквозь эту тень я вдруг словно увидел кого-то другого. Но кого?

— Мне шестьдесят пять лет, — произнесла она.

Я рассмеялся, но то был смех испуга. Словно вместо нее я действительно мог увидеть пожилую женщину, на пять лет старше дочери Хоумера.

— Я иду ужинать, Джеделла. Хотите присоединиться?

— Нет, — ответила она.

Она повернулась и сделала шаг вперед — из коридора на нее упал свет лампы. Ей было восемнадцать. Она вышла на площадку и стала подниматься по лестнице.

Вопрос один: ЧТО ПРОИЗОШЛО С ГЕРОИНЕЙ РАССКАЗА ДО ТОГО, КАК ОНА ОКАЗАЛАСЬ В ГОРОДЕ?

Сразу же сузим круг поиска. Не следует уповать на материальное изобретение: Х-лучи, эликсир бессмертия и т. п. Инопланетяне здесь тоже ни при чем, как и воздействие сверхъестественных сил. Ищите ответ в иной плоскости. И просим вас не забывать условие конкурса: присылать не более трех версий ответа.

Как всегда, разыгрывается пять призов (по три книги издательства ACT), и если конкурсантов, отгадавших загадку, будет больше, то победителями окажутся те, кто раньше отправил письмо в редакцию. Ответы принимаются до 1 июня 2000 года.

Жюри конкурса

Сергей Лукьяненко

САМЫЙ ЛУЧШИЙ ДЕНЬ

Воспоминания о XXI веке известного московского писателя немного выламываются из общего ряда публикаций в этой рубрике. Вполне вероятно, что мир в этом столетии был именно таким. Утешает одно: летописец оставил за человеком право выбора.

Проснувшись, я сразу вспомнил — какой сегодня день.

Особенный.

Замечательный.

Решающий.

Мне исполняется двадцать лет, и значит, сегодня все изменится.

Скинув теплое одеяло, я подошел к окну. Утрамбованный земляной пол приятно холодил босые ноги. В этой хижине, как и все мужчины племени, я провел последнюю ночь перед двадцатилетием.

Только-только рассвело, женщины возвращались с колодца, весело перекликаясь и делясь впечатлениями о прошедшей ночи. Девушки скромно шли сзади, потупив глаза. С замиранием сердца я выискивал среди них ту, которая вскоре станет моей женой.

Скрипнула дверь.

Я обернулся, надеясь, что ничем не выдал своих мыслей, и поклонился шаману.

— Настало утро твоего испытания, — сухо сказал шаман. — Ты готов или хочешь провести еще один год среди детей, не носящих копья?

— Нет, мудрый, — ответил я, как положено. — Я чувствую в себе силы и смогу поднять копье.

— Иди, — сказал шаман, освобождая дорогу.

Перед хижиной меня ждал вождь, по ритуалу — с тремя копьями в руках. Я поклонился вождю, взял у него копья. Одно сразу сломал — оно было специально подпилено, у другого вырвал плохо закрепленный наконечник, а третье поцеловал и поблагодарил вождя за заботу.

— Возвращайся, — сказал вождь. Лицо его было суровым, но я-то знал, что и он, и шаман желают мне удачи. — У тебя есть время до захода солнца.

И я побежал — вначале по улице деревни, осыпаемый насмешками и пожеланиями неудач от всех мужчин, а от женщин — иногда и камешками. Если бы меня в деревне не любили, то кто-нибудь пожелал бы беды от души или кинул камнем посильнее, чтобы подбить мне глаз или повредить ногу.

Но только одна старая женщина кинула камень, стараясь попасть. Она во всех так кидает, поэтому я был готов и увернулся.

Обежав всю деревню и показав соплеменникам, что не боюсь их гнева и чист душой, я направился в лес.

В лесу все волнение вылетело у меня из головы. Я сразу нашел хорошие следы, но все-таки они оказались староваты, и идти по ним было рискованно. Тогда я направился к маленькому водопою, о котором не знал никто в деревне. Забрался на дерево у того места, где ручей разливался, огибая большой камень, и стал ждать.

Солнце успело пройти половину небесного круга, когда наконец-то появились кабаны. Две большие самки, матерый кабан и множество подсвинков. Лучшего и пожелать нельзя.

Когда свиньи подошли к ручью и принялись пить, я перехватил копье поудобнее и прыгнул вниз.

Главное — сразу завалить кабана. Не каждый в племени рискнет выйти на зверя в одиночку — шкура у кабана такая, что не пробить, а клыки пострашнее медвежьих. Но я верил в свои силы и рискнул.

Мое копье вошло кабану прямо в глаз и достало до мозга.

Свиньи с хрюканьем разбежались, а кабан еще долго носился у ручья, ослабевая, но пытаясь достать меня. Потом свалился и он. Я кинул в него пару камней, потом подошел, вытащил обломанное копье и на всякий случай вонзил во второй глаз. Потом обрезал кабану уши, скрыл тушу ветками, как сумел, и побежал в деревню. Солнце уже садилось.

Меня ждали. Снова все стали кричать, осыпая меня насмешками. Женщины говорили, что я не сумею добыть даже кролика, а мужчины, что я просто уснул, да еще и потерял копье. Но у всех в глазах было любопытство.

А я подошел к вождю и отдал ему кабаньи уши.

Вначале вождь обругал меня за то, что я сломал копье, а потом потряс ушами и сказал, что в племени появился настоящий охотник. В одиночку добывший кабана!

И все стали кричать, что я настоящий мужчина и достоин любой девушки в племени. А шаман раскаленным прутом выжег мне на плече знак охотника.

— Далеко лежит кабан? — спросил вождь, когда все немного успокоились.

— Да, вождь, — признался я.

— Это плохо, — поморщился вождь. — За ночь мясо растащат. Я думаю, духи предков не обидятся на нас, если мы не понесем кабана на плечах, как положено мужчинам?

Шаман послушал духов и кивнул.

— Духи хотят своей доли мяса.

Они говорят: заводите машину.

Вождь кинул мне ключ — ведь я теперь настоящий охотник. Я бросился в большую хижину, завел вездеход и вывел на улицу. Статическим полем сразу размело весь мусор с улицы, кто-то стал ругаться, что ему запорошило глаза пылью, но многие смеялись. Со мной сели еще трое охотников, и мы понеслись над лесом, поднявшись выше самых больших деревьев.

Когда мы привезли кабана, в деревне уже пылали костры, женщины толкли и варили маис, потрошили кур — потому что на все племя даже большого кабана не хватит. И начался праздник, после которого я смогу взять за руку любую девушку и трижды сказать ей: «Пойдем в мой дом!» И ни одна не станет убегать от такого охотника, как я!

Сидел я на самом почетном месте, между вождем и шаманом. Плечо слегка болело, и шаман незаметно дал мне таблетку от боли.

Вождь сказал:

— Теперь, когда ты стал мужчиной, ты можешь ходить в мужской дом и смотреть по телевизору мужские передачи. О том, как небесные следопыты ходят по звездам и воюют с чудищами, про тот мир, который находится в компьютере и называется «виртуальным», про города под водой и города на Луне, про рыб-дельфинов, которые умеют разговаривать, и про другие чудеса.

Шаман добавил:

— И если ты захочешь, то можешь пойти в каменный город, там тебя уложат на кровать на ножках, воткнут в голову провод, ты уснешь и через неделю научишься всему. Как водить звездные вездеходы и строить подводные города.

— Мы обязаны тебе это сказать, — пояснил вождь. — Вождь над вождями велел, чтобы каждое племя говорило это своим детям. И мы говорим.

— Если уйдешь, мы не будем ругать тебя и плевать вслед, — пробормотал шаман.

Я понял, что это правда, но это еще и последнее испытание для мужчины. И ответил:

— Разве охотиться на звездных чудовищ интереснее, чем охотиться на кабанов и медведей? Разве мои предки живут в компьютере? Разве летать интереснее, чем красться через лес? Я не пойду в каменный город, где живут тысячи племен.

Вождь с шаманом одобрительно переглянулись.

— Посмотри на мою дочь, — сказал вождь. — У нее красивое лицо, широкие бедра и крепкие руки. Если ты захочешь взять ее себе, я подарю тебе две кастрюли и теплое одеяло с новой батарейкой.

И я понял, что счастлив. Как счастливы были все мои предки — сто лет назад, тысячу лет назад и десять тысяч лет назад.

Курсор

Роман по переписке

закончили всемирно знаменитый Артур Кларк и Стивен Бакстер. Свое творение — «Свет иных дней» — они создали в режиме обмена посланиями по электронной почте. Бакстер заявил, что такой вид работы значительно продуктивнее, чем личный контакт. Еще бы, он сэкономил на билетах до Шри-Ланки. В романе описан новый способ заглянуть в прошлое. Судя по анонсу, произведение чем-то подозрительно напоминает «Свет былого» Боба Шоу.