Судьба начертанная кровью - Даниэлль Л. Дженсен

что мои щеки раскраснелись, а бедра были мокрыми от жаркого желания, в моем сердце расцветал стыд.

Как я могла зайти так далеко?

Легко было сказать себе, что мы сделали то, что должны были сделать, но это послужило лишь толчком. Дальнейшее было вызвано лишь желанием, моим желанием, и, хотя тело Бьорна отреагировало, это произошло лишь потому, что он был мужчиной, а мужчины мало что могут контролировать в таких вещах. Он был предан своему отцу, а я поставила эту преданность под сомнение. Опозорила себя и его, и каждый раз, когда он протягивал руку, чтобы поддержать меня, меня охватывало чувство унижения.

И все же, несмотря на все мое самобичевание, между нами словно натянулась струна, мое ощущение его близости никогда не ослабевало, и я могла бы поклясться, что, даже если бы мои глаза были закрыты, я могла бы дотянуться до него с безошибочной точностью. Мои глаза сами собой устремлялись к нему, лишь сила воли заставляла их вернуться обратно, а уши навострялись каждый раз, когда я слышала его голос.

Ты глупая, влюбленная дура, рычала я на себя. На карту поставлены жизни, а ты вожделеешь мускулов и смазливого личика. Веди себя как взрослая женщина, а не как девчонка, у которой никогда не было мужчины между ног.

Это нечто большее, протестовало мое сердце. Это больше, чем просто похоть.

Именно это пугало меня больше всего. Похоть я могла удовлетворить сама. Но эмоции, пылающие в моей груди? Это было не то, что можно удовлетворить ловкими пальцами в темной комнате. И уж точно не мной.

Я испытала облегчение, когда в лучах рассвета показалась деревня у подножия горы, а рядом с ней ― многочисленные стоянки, полные лошадей, и все под разными знаменами. Одно из них принадлежало Снорри. Должно быть, те, кто стоял на страже, узнали нас, потому что я не успела пройти и десятка футов, как к нам подошел Рагнар.

― Господин, ― сказал он, ― мы не ждали вас так скоро.

― На Халсар может быть совершен набег. ― Голос Снорри был резким. ― Сворачивайте лагерь и готовьте лошадей. Мы должны спешить.

Бодил и ее воительницы отправились в свой лагерь, а мы двинулись к своему. Когда мы приблизились, из палатки вышла знакомая фигура, ее платье и плащ были грязными, а лицо ― изможденным.

― Я рада видеть вас в добром здравии, господин, ― сказала Стейнунн, затем обратилась к Илве: ― И вас, госпожа. ― Бьорна она проигнорировала, но обратилась ко мне: ― Я хочу услышать твою историю, Фрейя, Рожденная в огне. ― Голос ее был холоден, выражение лица каменное, что-то в ее взгляде вызывало неприятные ощущения, от которых у меня скрутило живот.

― Она устала, ― прорычал Бьорн. ― В то время как ты спокойно отдыхаешь в лагере, Фрейя уже несколько дней почти не спит.

― Напротив, ― огрызнулась скальд, ― я прибыла в лагерь час назад, потому что этот идиот с лошадьми ушел раньше… Она замолчала, когда Бодил подошла к ней, склонив голову. ― Ярл Бодил.

Крупная женщина окинула ее внимательным взглядом, а затем сказала:

― Прошло много месяцев с тех пор, как ты в последний раз удостаивала Бреккур своим присутствием, Стейнунн. Я с нетерпением жду выступления.

― Я расскажу историю о том, как Фрейя победила драугов и достигла вершины Хаммара.

― Откуда ты знаешь, что именно это произошло? ― спросил Бьорн. ― Возможно, туннели были пусты, и мы просто поднялись на вершину.

Скальд бросила на него испепеляющий взгляд, но прежде, чем все еще больше усугубилось, я сказала:

― Это была великая битва, и я расскажу тебе о ней, как и обещала.

― Поскольку ты ясно дал понять, что не хочешь ничего мне рассказывать, Бьорн, ― сказала Стейнунн, ― может быть, ты позаботишься о наших лошадях?

Глаза Бьорна прищурились, но Бодил сказала:

― Я останусь с Фрейей, Огнерукий. Я очень хочу услышать эту историю.

― Все в порядке, ― сказал я ему, ― я не буду упоминать об обделавшемся Бьорне.

Бодил закашлялась только что выпитой водой, но Бьорн лишь ухмыльнулся.

― К моему счастью, магия скальдов показывает только правду.

Я ухмыльнулась в ответ, стараясь не обращать внимания на то, как внутри все сжимается от волнения.

― Если я в это верю, то разве это не правда?

― Моя репутация уже пошатнулась, Рожденная в огне, ― ответил он. ― Я ухожу, чтобы не подвергать ее еще большим нападкам.

Повернувшись, он зашагал к стражникам, а я оторвала взгляд от его фигуры и увидев, что Бодил наблюдает за мной, смущенно сказала:

― На самом деле все было не так…

― Может быть, начнем с самого начала, ― сказала ярл и ткнула пальцем в Стейнунн, которая смотрела в землю. ― Будь внимательна, девочка, ты же не хочешь что-то упустить.

***

Я говорила до тех пор, пока не охрипла настолько, что у меня заболело горло, рассказывая о нашем путешествии по кишащим драугами туннелям. О наших сражениях, о том, как моя магия защитила меня, чтобы я могла взять топор Бьорна, и о том, как боги вмешались в последние мгновения, когда казалось, что все потеряно, чтобы утащить оставшихся тварей в Хельхейм. К счастью, моменты, которыми я не хотела делиться, не были насыщены событиями, и никто, казалось, не замечал их отсутствия. Бьорн упорно отказывался участвовать и оставался в хвосте колонны.

Рассказ помог мне не думать о нем, но он также помог отвлечься тем, с кем я ехала, и кто боялся за свои семьи в Халсаре. Но когда солнце стало клониться к закату, а Илва настояла на том, чтобы мы ехали при свете факелов, меня сморил сон. И в глубинах моего разума я не была защищена от воспоминаний.

Я снова стояла на крыше большого зала Халсара, но на этот раз все горело. Люди бежали с криками, их одежда пылала, а воины-тени преследовали их и рубили мечами, разбрызгивая черную кровь, даже когда их жертвы с криками падали. А я ничего не могла сделать. Не могла сдвинуться с места, будто мои ноги были прикованы к крыше зала, а тело застыло на месте. Все, что я могла, ― это кричать и кричать, ибо я навлекла на них всех это.

Я резко выпрямилась, и только веревки, привязывающие меня к седлу, удержали меня от падения с лошади.

― У тебя беспокойные