Власть меча - Уилбур Смит

Они выбрались из пустынного Бушменленда в более благоприятные для человека пологие лесистые холмы области Каванго, и характер местности изменился с драматичной внезапностью.

Вдоль извилистых гребней древних слежавшихся дюн росли высокие деревья: комбретум – прекрасные ивы буша, азалии с перистой листвой, а между ними высокие молодые мопани. Мелкие долины поросли густой пустынной травой, чьи серебристые и розовые метелки задевали за стремена.

Здесь вода залегала близко под поверхностью, и вся природа отвечала на ее присутствие. Впервые со времени выезда из миссии в Калкранде встретилась крупная дичь: зебры и рыжегривые импалы, и путники поняли, что до источника, к которому они направляются, всего несколько миль, потому что этим животным требуется пить ежедневно.

Это было очень вовремя: лошади устали, ослабли и с трудом несли всадников. Воды в бутылках оставалось на донышке, и при каждом шаге она издевательски булькала.

Лотар Деларей уже не мог сидеть в седле без помощи. С одной стороны от него ехал Сварт Хендрик, с другой – незаконный сын Хендрика Клайн Бой. Когда Лотар неожиданно впадал в беспамятство, они поддерживали его, а иначе он начинал смеяться, бредить и упал бы с седла. Манфред ехал за ними, с тревогой глядя на отца, но он слишком устал и хотел пить, чтобы помогать.

Они с трудом поднялись на вершину еще одной из бесконечных слежавшихся дюн, и Сварт Хендрик приподнялся в стременах и посмотрел вперед и вниз, в пологую долину, почти не надеясь, что по бездорожью, где каждый пейзаж повторял предыдущий, они вышли прямо к месту назначения. Ведь им приходилось руководствоваться только солнцем и чутьем жителей пустыни.

Он сразу почувствовал душевный подъем: впереди в лесу мопани, на берегу питающей их воды, стояли четыре огромные акации, точно так, как они отпечатались в его памяти.

На спуске лошади смогли прибавить ходу и через полосу глины, окружавшую ушедший в землю бассейн, вышли к воде.

Вода была цвета cafе au lait[14], не больше десяти шагов в самом широком месте и по колено человеку, не глубже. Вокруг виднелись отпечатки лап и копыт десятков разнообразных диких животных – от маленьких галочек, оставленных перепелами и франколинами, до гигантских круглых слоновьих следов размером с крышку помойного бака. Все они отпечатались в глине, а потом солнце сделало их твердыми, как бетон.

Хендрик и Клайн Бой ввели своих лошадей в бассейн, а потом сами бросились лицом в мутную теплую воду, фыркая, отдуваясь и громко смеясь, когда набирали воду в рот.

Манфред помог отцу спешиться на краю; Лотар с трудом опустился на колени, а Манфред набрал полную шляпу воды и принес ему.

Лотар пил жадно, давясь и кашляя, когда вода попадала в дыхательное горло. Его лицо покраснело и опухло, глаза лихорадочно блестели. Зараза в крови сжигала его.

Сварт Хендрик побрел к берегу. Его сапоги чавкали, из промокшей одежды лилась вода. Он продолжал улыбаться – но ему в голову пришла неожиданная мысль, и он остановился. Улыбка исчезла с его толстых черных губ; он огляделся.

– Здесь никого нет, – сказал он. – Буффало и Журавлиные Ноги – где они?

Разбрызгивая воду, он побежал к примитивной хижине, которая стояла в тени ближайшей зонтичной акации.

Хижина была пуста, заброшена. Всюду раскиданы угли от костра; самым свежим – несколько дней, нет, недель. Он сбегал в лес и наконец вернулся и вместе с Манфредом и Клайн Боем помог Лотару добраться до тени и прислониться к стволу акации.

– Они дезертировали, – предупредил Лотар отчет Хендрика. – Мне следовало бы знать. Десять лошадей, каждая по пятьдесят фунтов. Слишком большое искушение.

Отдых и вода как будто прибавили ему сил; он снова мыслил ясно.

– Убежали. Должно быть, через несколько дней после того, как мы их оставили. – Хендрик сел рядом с ним. – Забрали лошадей, продали португальцам и вернулись домой к женам.

– Обещай, что, когда снова их увидишь, убьешь их. Медленно, очень медленно.

– Жду не дождусь, – прошептал Хендрик. – Перво-наперво я заставлю их съесть собственные причиндалы. Отрежу тупым ножом и буду скармливать им мелкими кусочками.

Оба замолчали, глядя на четырех лошадей у края озерца. Животы лошадей раздулись от воды, но головы устало повисли, носы почти касались глины.

– Семьдесят миль до реки, по меньшей мере семьдесят, – нарушил молчание Лотар и начал разворачивать грязные тряпки на своей руке.

Опухоль была огромна. Рука Лотара напоминала спелую дыню. Из синей распухшей плоти торчали негнущиеся пальцы. Опухоль дошла до локтя, предплечье раздуло втрое, кожа потрескалась, и из трещин сочилась прозрачная лимфа. Укусы превратились в глубокие ослизлые желтые ямы, их края раскрылись, как лепестки цветка, и густой запах разложения и гноя стоял в носу и в горле у самого Лотара, душил его.

Выше локтя опухоль была не так велика, но яркие алые линии тянулись под кожей до самого плеча. Лотар осторожно пощупал распухшие железы под мышками. Они были тверды, как мушкетная пуля, погрузившаяся в плоть.

– Гангрена, – сказал он себе и понял, что карболка, которой он с самого начала очистил рану, только усугубила положение. – Слишком крепкая, – пробормотал он. – Слишком крепкий раствор. – Карболка уничтожила капилляры вокруг раны, подготовив путь для распространения гангрены. – Пропала рука. – Он наконец посмотрел фактам в лицо и подумал, не сможет ли сам провести ампутацию. Представил, как разрубает локоть…

– Нет, не смогу, – решил он наконец. – Даже подумать страшно. Ради Мэнни я должен держаться, сколько позволит гангрена.

Он посмотрел на мальчика.

– Мне нужна перевязка.

Он пытался говорить твердо и уверенно, но голос прозвучал вороньим карканьем, и мальчик вздрогнул и оторвал взгляд от отвратительной раны.

Лотар посыпал гноящиеся раны кристаллами карболки – всей, что оставалась, и перевязал полосками одеяла. Вся их запасная одежда уже ушла на перевязки.

– Далеко они за нами, Хенни? – спросил он, завязывая узел.

– Мы выиграли время, – предположил Хендрик. – Должно быть, они спасли своих лошадей. Но ты посмотри на наших.

Одна из лошадей на краю бассейна легла – знак капитуляции.

– Они в пяти-шести часах за нами.

А до реки семьдесят миль, и никакой гарантии, что граница остановит преследователей и они не перейдут ее. Лотару не нужно было высказывать свои сомнения: все их разделяли.

– Манфред, – прошептал он. – Принеси алмазы.

Мальчик поставил рядом с Лотаром брезентовый рюкзак, и Лотар осторожно его развязал.

Всего было двадцать восемь небольших пакетов из коричневой бумаги с красными восковыми печатями. Лотар разделил их на четыре горки, по семь пакетов в каждой.