Прогулка под луной - Алина Знаменская

Ему было что сказать. Наболело.

— А в чем же? Что есть у него такого, чего нет у меня? Ну, скажи? Что он даст тебе в жизни, кроме возможности растить его ребенка? Ну? Ты — перспективная переводчица. Со мной ты объездишь весь мир. Я не с пустыми руками к тебе пришел. Шеф собирается в Америку. Он, кстати, вспоминал о тебе. Интересовался. Одно твое слово все забыто. Ты опять работаешь в фирме, и мое предложение о свадьбе остается в силе. Теперь нам ничто не помешает. У девочки есть отец. Он позаботится о ней. Ты можешь подумать о себе.

— А как же Нинель? — вдруг спросила Маша.

— Ты ревнуешь меня к Нинель? Это не проблема. Я могу сделать так, что ее уволят. Шеф будет рад завести себе молоденькую секретаршу.

Зверев представил себе Машино лицо, задумчивую синь глаз. Она ничего не возразила, не засмеялась, не стукнула кулаком по столу! Она молчала.

Сердце Зверева отстукивало ее молчание в секундах. Между тем мужчина не унимался:

— Если он настоящий мужик, он не воспользуется твоей жалостливостью. Тебе всех жалко! Ты и его пожалела, одинокого вдовца с ребенком. Это так на тебя похоже! Ты у нас благородная. Но всему же есть предел! О себе ты тоже должна подумать, Маш! У тебя свои дети будут. Наши с тобой дети. Тебе просто пора реализовать свой материнский инстинкт. И все встанет на свои места. Уж я-то тебя знаю.

— Борис, ты что-то совсем заврался…

Маша возражала очень слабо. Денис не знал ее такой. Обычно она была задиристой, неуступчивой и уж за словом в карман не лезла. А тут будто язык проглотила. Она засомневалась? Ей нечего возразить? А может, так оно и обстоит, как рисует этот парень? Она откликнулась на чужую беду. Собственно, все их отношения сложились слишком неординарно. Скажем, так: в экстремальной ситуации. Его толкнуло к ней отчаяние, одиночество, когда убежала Алька. А девушка пожалела его. Потом они попали в этот переплет на дороге. Маша вцепилась в него как в единственного близкого человека, оказавшегося рядом. Вот и все дела. Но жизнь-то не сплошная экстремальная ситуация. Он уйдет в плавание, она останется одна. И все поймет. Да, наверное, уже поняла. И ей нечего возразить своему гостю. Он кругом прав. Она запуталась в своих чувствах.

Денис выбросил цветы в ведро с грязной водой. Подошел к окну. Он ничем не может ей помочь. А уж давить на нее не будет тем более. Ей нужно дать время. Пусть девочка сделает свой выбор сама. И лучше теперь, чем потом.

Денис смотрел, как за окном девчонки играют в резиночки.

Решение созрело очень быстро. Он только попытался справиться с подступившей внезапно горечью. Очень хотелось курить. Денис оглянулся в поисках бумаги, чтобы написать записку. Куда там! Маша убрала в комнате все, что так или иначе могло быть причислено к мусору. Он открыл дверь в коридор — прямо напротив тускло отсвечивало зеркало. Стекло отражало его худую высокую фигуру, вмиг погасшие глаза. Зверев невесело усмехнулся своему отражению:

— Вот так-то, брат.

Покрутил в руках Машину помаду и вывел на зеркале ярко-бордовые слова.

Маша смотрела на Бориса со все больше возрастающим изумлением. Оказывается, она его совсем-совсем не знала.

Его цинизм не вмещался ни в какие рамки. Где были прежде ее глаза? Она молча слушала его длинные монологи, решив дать ему выговориться. В конце концов, он наверняка шел к ней с заранее подготовленной речью. Как на конференцию. Пока все не скажет — не успокоится.

От пришедшей мысли Маша улыбнулась. Борис всегда был такой правильный, все продумывал заранее. И Маша рядом с ним вела себя как пай-девочка. Делала только то, что от нее ожидали. Один-единственный шаг в сторону — все рассыпалось, как домик из песка. А была ли она влюблена-то в него?

Она посмотрела на его тщательно уложенные волосы, на его белые чистые пальцы с аккуратно подстриженными ногтями. Ничто не отозвалось в глубине ее женского естества. Не было ни обиды, ни нежности. Все ушло.

— Уже поздно, Борис, тебе пора идти.

— Как это — идти? Ты ничего мне так и не сказала.

— А ты меня слушал? Ты вообще когда-нибудь слушал меня? По-моему, нет. В сегодняшней беседе у меня не было ни малейшего шанса тебе что-либо сказать.

Борис насупился. Достал серебряный портсигар, который на фоне изрезанной клеенки смотрелся несколько несуразно. Закурил.

— Мне очень жаль, Борис, но ты должен понять, что у нас все кончено. Впрочем, это неправда. Мне уже не жаль. Я рада, что мы вовремя показали друг другу свои лица. Я рада, что не отступила, не послушалась тебя и сделала то, что сделала. Я ни о чем не жалею.

— Но ты пожалеешь потом!

— Не знаю. Никто не знает.

— Ну-ну.

Борис поискал глазами пепельницу, взял ее с подоконника и с силой раздавил свой окурок рядом с окурком Дениса.

— А в постели тебе с ним… лучше, чем со мной? — мрачно поинтересовался он, поднимаясь из-за стола.

Маша стояла у раковины, наблюдая за изменениями в настроении бывшего жениха.

— У нас все хорошо, — ответила она лаконично.

— Да врешь ты все, — тихо возразил Борис и шагнул к Маше.

Только этого не хватало, подумала она, холодно глядя ему в глаза и не двигаясь.

— Неужели ты так же отзываешься на его поцелуи? — Он резко наклонился и поймал губами ее рот. Рука легла на ее шею, а вторая крепко обхватила спину.

Маша стояла как каменная, опустив руки, никак не реагируя на этот сердитый поцелуй. Сейчас он все поймет, извинится и уйдет. В конце концов, он же не дурак.

Ее холодность разозлила его, он задрал свободной рукой ее майку и стал шарить ладонью по голой спине, а другой рукой сжал шею так, что Маше стало больно.

Она с силой стукнула его кулаком в грудь, но он не отреагировал. Наконец он оторвал свой рот от ее губ и, тяжело дыша, уставился на нее, продолжая крепко держать руками.

— У тебя все? — поинтересовалась Маша. — Может быть, ты ослабишь хватку? Или ты решил сломать мне шею?

Борис медленно убрал руки. Прямо перед собой Маша видела его сузившиеся от злости зрачки, чувствовала его тяжелое дыхание.

Маша чуть повела плечом, намереваясь пройти мимо Бориса, как вдруг он резко размахнулся и ударил ее по лицу.

— Дрянь!

Пощечина рассыпалась в мозгу тысячей искр. Маша ничего не успела сообразить, но реакция была мгновенной — она тут же влепила ему ответную.

Теперь они стояли как два зверя перед схваткой — тяжело дыша, не сводя друг с друга глаз. Движение в прихожей привело Машу в чувство. Она услышала шарканье туфель и знакомое бормотание — приехала Софья Наумовна. Борис развернулся и, чуть не сбив с ног старушку, вылетел из квартиры прочь.

Глава 25

— Папа, твой корабль отсюда видно? Зверев принял из рук дочери бинокль.