Кольцо (другой перевод) - Кодзи Судзуки

Вспомнив о жене и дочке, Асакава вздрогнул. Как он мог так струсить? Какой позор. Он же за них отвечает. Он обязан их спасти!.. Обязан-то обязан, но эта мысль не прибавила ему храбрости.

— Слушай, а ты уверен, что в том, что мы делаем, есть какой-то смысл? — спросил он у Рюдзи, понимая, что этот вопрос едва ли не бессмысленней, чем поиски костей Садако на дне колодца.

Рюдзи ослабил хватку и задумчиво сказал:

— Наверное, мне стоит рассказать тебе поподробней о теории профессора Миуры.

Асакава непонимающе уставился на него. Рюдзи продолжал:

— Профессор считал, что человек, умирая, может оставить после себя мощный «заряд ненависти». Для этого необходимы три условия: закрытое пространство, вода и некоторый промежуток времени до смерти.

Другими словами, когда человек медленно умирает в закрытом помещении, где есть вода, место его смерти становится сильнейшим источником ментальной энергии. Образуется «заряд ненависти». Теперь подумай, что такое, по-твоему, колодец? Закрытое пространство — раз. Кругом вода — два. Помнишь, кстати, что старуха с кассеты вещала?

…с водой играть только чертей раззадоривать…

Играть с водой… Игры в воде… ну конечно! Страшная игра, которую двадцать пять лет назад затеяла Садако, продолжается до сих пор, и чем закончится эта смертельная забава, абсолютно неизвестно.

— Когда Садако упала на дно колодца, она еще была жива. За то время, что она лежала в колодезной воде в ожидании смерти, воздух вокруг нее пропитался ненавистью. В нашем случае все три условия были выполнены.

— И что теперь?

— Теперь… По мнению Миуры, чтобы уничтожить заряд и избавиться от «проклятия», нужно всего-навсего найти останки того человека, который это «проклятие» наложил, отвезти их к нему на родину и похоронить по религиозному обряду, принятому в тех местах. Собственно говоря, вернуть человека в тот мир, которому он принадлежит.

Асакава сразу же вспомнил то волшебное чувство, которое он пережил совсем недавно, выбравшись из подпола на свежий воздух за ведром, забытым на балконе. То есть нужно, чтобы душа Садако испытала то же самое. Нужно ее освободить. Остается только надеяться, что Садако хотела от них именно этого…

— То есть ты думаешь, что именно это и было написано в «магической формуле»? — на всякий случай спросил он у Рюдзи.

— Может, и это, а может, и что-то другое.

— Замечательно. У тебя всегда все так однозначно, — с горечью произнес Асакава.

Рюдзи в бешенстве снова схватил его за грудки:

— Асакава, когда ты наконец начнешь башкой своей работать?! Где ты видел однозначность? Жизнь вообще штука неоднозначная. Сегодня ты живой, завтра умер. Никто не может быть уверенным на сто процентов в своем будущем. Но ты ведь все равно продолжаешь жить, правда? Ты ведь не умираешь только потому, что у тебя нет уверенности в завтрашнем дне? Речь всегда идет только о вероятности! А насчет этой «формулы»… Может, Садако и хотела чего-то другого, но тем не менее вполне возможно, что имелось в виду именно это. Кто знает, если мы достанем ее кости со дна колодца и захороним в Сасикидзи, то, может быть, «проклятие» спадет…

Асакава скривил рот в беззвучном крике.

…закрытое пространство, вода и промежуток времени до смерти? Если все эти три условия выполняются, то образуется исключительно сильный заряд энергии? А кто сказал, что это не очередная псевдонаучная чушь вконец свихнувшегося ученого? На чем вообще основывал свою распрекрасную теорию этот Миура?!

— Ну ладно, Асакава. Я вижу, что ты меня понял. Давай, полезай вниз.

…ничего я не понял!!! Этот бред вообще у меня в голове не укладывается!

— У нас нет времени на нытье. Ты помнишь, что у тебя срок вот-вот выйдет? — голос Рюдзи неожиданно потеплел. — Дружище, для того чтобы жить, нужно бороться.

…ублюдок, что ты привязался ко мне со своими теориями?!

Несмотря на внутреннее сопротивление, Асакаве удалось пересилить себя. Он взгромоздился на край колодца.

— Ну вот и ладно, — радостно сказал Рюдзи.

Крепко вцепившись в веревку, Асакава завис над бездной. Его лицо оказалось как раз напротив улыбающейся физиономии Такаямы.

— Все в порядке, — подбодрил он его. — Там внизу нет ничего страшного. Твой самый главный враг — это твое убогое воображение.

Асакава начал осторожно перебирать руками. Вначале фонарик, закрепленный на краю колодца, слепил ему глаза, но по мере погружения этот свет становился все слабее. В какой-то момент Асакава решил передохнуть и, упершись обеими ногами в каменные выступы, откинулся назад. Его спина коснулась прохладной стены, но тут ноги соскользнули с замшелых камней, и он, больно обжегши руки о веревку, за секунду пролетел вниз целый метр.

Несколько долгих минут он болтался над самой поверхностью, никак не решаясь спрыгнуть в воду. Наконец Асакава собрался с духом и попробовал ее кончиками пальцев. От холодного прикосновения он мигом покрылся гусиной кожей от щиколоток до самого затылка. Силы покидали его. Под собственной тяжестью он медленно сползал по веревке в воду, пока его ноги не достигли дна. В ту же секунду он почувствовал, как мягкая грязь обволакивает его босые ступни.

В ужасе Асакава попытался снова залезть на висящую прямо перед его носом веревку. Ему казалось, что сотни рук тянутся к нему из влажной земли, хотят утащить его на дно, похоронить его заживо в этой грязи. Стены давили на него со всех сторон. Он запаниковал. Между камней ему чудились кривые усмешки мертвецов, словно говоривших ему: «Теперь тебе некуда бежать!»

«Рю-юдзи!» — хотел закричать он, но крик застрял в горле. Он задыхался. Хрипел. Из последних сил, как утопающий ребенок, он вытянул шею и взглянул наверх. По внутренней стороне бедра потекла теплая струйка.

— Асакава! Быстро вдохни!!! Вдох-выдох, вдох-выдох! — откуда-то сверху долетел до него голос Рюдзи, и Асакава вдруг осознал, что уже какое-то время не дышит.

— Я тут, не бойся ничего! — орал Рюдзи.

Асакава вышел из оцепенения и сделал судорожный вдох.

Сердце бешено колотилось. Копать в таком состоянии он не мог. Сначала нужно было успокоиться. Подумать о чем-нибудь другом, не о мертвецах. О чем-нибудь светлом, радостном… Если бы только этот колодец находился под открытым небом. Тогда бы из него можно было увидеть звезды. Тогда бы Асакава не задыхался так, стоя по колено в грязи на самом дне. А все из-за этого дурацкого коттеджа. Чертов Б-4 заслонил собою все небо. Конечно, отсюда никуда не убежишь. Даже когда бетонная крышка валяется на земле, колодец все равно остается закрытым — куда ни посмотри, натыкаешься взглядом на покрытые снизу паутиной доски пола.