Летос - Алексей Пехов

Скела была среди них.

Она любила столицу и предпочитала проводить эти месяцы подальше от дома, любимого, но такого серого и унылого осенью и зимой. Работа заканчивалась, и парому требовалась стоянка, а ее хрюлям надежные, теплые стены и полная кормушка. Все это было у Морвена, и не за самую большую плату. Было лишь одно «но» — владельцу постоялого двора нравилось, чтобы его просили. Особенно если это симпатичная девчонка, на которой он с какого-то перепугу задумал жениться.

И вот уже третий год ей приходилось пересиливать себя, вести с ним спокойную беседу, не обращать внимания на заигрывания, намеки и сальные шуточки. Порой Скела хотела взять со стола что-нибудь потяжелее и стереть эту неприятную улыбку с лица старого дурака. Но каждый раз ей приходилось вспоминать, что она капитан, старшая Волн и Ветра, что от нее зависят не только ее люди, но и семейное наследие — паром. Отец, оставшийся на севере, не поймет ее несдержанность.

Несколько дней после прихода в столицу она откладывала свой визит, но, когда дальше оттягивать стало невозможно, собралась с силами и отправилась на поклон.

До начала ночи оставалось совсем немного, она шла по сумеречным улицам, выбирая центральные, хорошо освещенные теплым светом фонарей и факелов. Арант большой город, здесь много указывающих, а потому можно не бояться мрака. Знать о нем, уважать его и того, кто может появиться в это время, но не бояться. За сто с лишним лет мало какой заблудившийся протягивал больше одной ночи.

Во дворе гостиницы уже никого не было, но, к ее удивлению, дверь «Селедочного короля» осталась открытой. И, войдя в зал, она опешила.

Кроме растерянного, грузного Морвена, мнущего в руках фартук, а также двух заплаканных служанок, здесь были солдаты со знаком герцога, вышитым у них на куртках. Шестеро воинов во главе с молодым, бледным командиром.

На столе лежало тело.

Первым делом по привычке она посмотрела на свечи в зале и только после этого стала дышать. Слуга Морвена, а она помнила этого пронырливого, любопытного юношу, умер еще до наступления только что начавшейся ночи. И, судя по темной крови на его одежде и коже, умер не своей смертью.

На ее появление обернулись, и командир сказал неожиданно высоким, нервным голосом:

— Закрыто. Приходи позже!

Морвен посмотрел на Скелу с раздражением, вновь повернулся к солдату, с которым разговаривал.

— Да откуда я знаю, кто они такие?

О ней словно все забыли. И она, потоптавшись на пороге, поняла, что сегодня не имеет смысла договариваться об аренде.

Дверь за ее спиной распахнулась, и кто-то бесцеремонно шлепнул паромщицу по ягодицам. Мгновенно вспыхнув, та развернулась, чтобы оторвать грубияну руку, и, опешив, захлопала глазами.

Грубияном оказалась девица. Чужеземка с безучастными темно-карими глазами и кривой ухмылкой на тонких губах. Она была старше Скелы лет на восемь и, заметив замешательство, негромко сказала:

— Прости, милая. Ты была так соблазнительна, а мы, южане, всегда несдержанны…

Неискренняя улыбка незнакомки пропала, когда она увидела солдат и мертвеца на столе. Пришедшей вместе с ней медноволосый толстяк, огорченно цокнул языком:

— А я ведь говорил.

— Это все любопытство, — не оборачиваясь, небрежно бросила черноволосая. — Вечно некоторые лезут туда, куда их просили не заходить.

Морвен увидел вошедших, на секунду замер, не веря своим глазам, а затем ткнул в них пальцем, словно стрелял из арбалета:

— Это они, клянусь Шестерыми!

— Ну вот, — проворчал толстяк, отодвигая плечом оказавшуюся на его пути Скелу. — Вечно приходится расхлебывать всякую ерунду.

— Кто они? — не понял молодой командир, уставившись на вновь прибывших.

— Те, в чьих комнатах нашли покойника, — мрачно произнес гораздо быстрее соображавший усатый солдат. — Совесть заела? Решили вернуться?

— Мы вернулись потому, что сняли комнату еще на ночь, — холодно сказала ему южанка. — Чему ты так удивлен, воин? Или хозяин не сказал об этом?

— Я заплатил за еще одну ночь. И заплатил вперед, — процедил спутник женщины. — Неужели вы думаете, мы стали бы возвращаться, если бы убили человека, да еще и в месте, где планируем спать? Небось он сам это сделал, а свалил на нас.

— Я?! — возмутился Морвен, и Скела с удовлетворением увидела, как вытягивается его всегда надменное лицо. — Да они врут!

— Кто из вас врет, решит герцогский судья, — повысил и без того высокий голос командир. — Пойдете с нами. И ты, и вы.

Владелец «Селедочного короля» от изумления открыл рот, а толстяк, прищурившись, нарочито небрежно поинтересовался:

— Пойдем? Куда, позвольте узнать?

— В городскую тюрьму до утра.

— У нас нет на это времени!

— Лучше идите по-хорошему.

— Иначе что? — улыбнулась черноволосая, склонив голову набок, разглядывая суровых мужчин, державших руки на мечах. — Порубите нас? Советую выглянуть в окно, господа. На дворе ночь, а на вашей проклятой земле в это время появляются заблудившиеся. Неужели вам это нужно?

Солдаты переглянулись в замешательстве.

— Никто не станет вас убивать! — сообщил защитник правопорядка. — Но если вы будете артачиться, то мы применим силу.

— Силу, значит… — задумчиво произнес толстяк и обратился к усатому солдату: — Слушай, друг. Ты вроде поумнее этого щенка. Давай разойдемся по-хорошему. Ни вам, ни нам не нужны неприятности. А то и смерти. Нам с вами нечего делить.

— Щенка?! — взвился молодой командир. — Взять его!

— Предложение мира всегда расценивается как слабость, — вздохнула черноволосая чужеземка, сделала широкий шаг к воякам и ударом кулака разворотила гортань ближайшего из них.

Скела закрыла рот ладонями, чтобы никто не услышал ее крика, видя, как пламя свечей становится синим, а в следующую секунду бросилась бежать.

Исчезнувший паук со спины оставил на коже неприятное жжение. Квинт знал, что теперь оно продлится день или два, и это раздражало его. Клеро, из-за которой пришлось потратить одну из трех татуировок, раздражала куда больше.

Ведь он предупреждал ее. Чувствовал, как обернется дело, но она отмахнулась от его слов, точно они мертвые птицы.

Сейчас напарница держала за грудки выволоченного на улицу трактирщика, который, казалось, потерял всякое представление о реальности от происходящего. Он видел лишь синий огонь и беснующихся возле порога заблудившихся, силящихся добраться до них.