Нежный плут - Джоанна Линдсей

– Джеймс Мэлори, ты бы лучше подумал о проблемах, которые могут встать перед тобой.

Это замечание вызвало у Энтони новый приступ смеха, а Джеймс хмуро взглянул на жену.

– Брось, Джордж, ты же видишь, что он поверил.

– Да что он… что его так разбирает смех, прямо в конвульсиях корчится? Я хочу знать, что тут такого веселого в том, что ты женился на мне?

– Господи, ты тут вообще ни при чем! Это из-за того, что я вообще женился!

– Тогда почему бы тебе не сказать ему, что это была не твоя идея, а что мои братья…

– Джордж!

– …заставили тебя?

Потерпев неудачу в попытке остановить ее, Джеймс закрыл глаза и стал ждать, какую реакцию вызовут слова этой маленькой прелести. Было бы слишком – надеяться, что Энтони этого не услышит.

– Заставили? – произнес Энтони, не веря своим ушам. Он замолчал ровно настолько, чтобы вытереть мокрые от слез глаза. – Ну, теперь все более-менее понятно. Надо было с самого начала так и сказать, старик. – Он слишком долго сдерживал себя, произнося столь длинную фразу. – Заставили? – давясь, произнес он и снова разразился смехом, еще пуще, чем до этого.

Очень спокойно Джеймс обратился к Рослинн.

– Или вытащите его отсюда, или в течение многих месяцев вам не будет от него никакой пользы. Может быть, целый год.

– Ну, Джеймс, – попыталась она успокоить его, сама еле сдерживаясь, чтобы не заулыбаться. – Вы должны согласиться, что мысль о том, что вас можно заставить, выглядит надуманной… – Но все более мрачный вид Джеймса заставил ее переключить свое внимание на мужа: – Энтони, перестань. Это не так уж и смешно.

– Вот черт… это ж… – с трудом выговорил он. – Сколько их, Джеймс? Трое? Четверо? – Когда Джеймс зло посмотрел на него, он взглянул на Джорджину, ища у нее ответа.

Она столь же неодобрительно посмотрела на него, но сказала:

– Если тебя интересует, сколько у меня братьев, то при последнем подсчете было пять.

– Боже милостивый! – В перерывах между приступами смеха Энтони состроил гримасу. – Да, дал ты там маху, братец. Я очень сочувствую тебе.

– Сейчас ты мне посочувствуешь, – прорычал Джеймс и снова двинулся на Энтони.

Но Рослинн опять вмешалась, на этот раз схватив мужа за руку.

– Ты не знаешь меры, когда нужно остановиться, – увещевала она его, таща к двери.

– Да я начать не успел, – запротестовал он, но одного взгляда на Джеймса ему хватило, чтобы внести поправки в свое поведение. – Ты права, дорогая, ты действительно права. А ты не сказала Джейсону, что мы нанесем ему визит, когда он будет в городе? Господи, никогда не думал, что мне так захочется повидаться со старшими и так много интересного рассказать им.

Не успел Энтони выйти, как дверь с треском захлопнулась за ним, но это снова повергло его в хохот, особенно раздавшийся за дверями взрыв ругательств.

Рослинн сердито взглянула на него.

– Ей-богу, так нельзя себя вести.

– Я знаю, – улыбнулся Энтони.

– Он может не простить тебе этого.

– Я знаю. – Улыбка расплылась на его лице еще шире.

Рослинн укоризненно цыкнула языком.

– И ты ни в чем не раскаиваешься, да?

– Ну ничуть. – Он усмехнулся. – Вот проклятье, я забыл его поздравить.

Она резко дернула его за руку.

– И не думай! Мне хотелось бы, чтобы твоя голова оставалась на плечах.

Эта тема сразу перестала его интересовать, он внезапно прижал ее к стене коридора.

– Ты да?

– Прекрати, Энтони! – Она засмеялась, больше для виду пытаясь увернуться от его губ. – Какой же ты неисправимый.

– Я влюблен, – хрипловатым голосом возразил он. – А влюбленный мужчина обычно неисправим.

Он покусывал ее уши, она задыхалась.

– Ну хорошо, раз уж ты так… Наша комната ведь совсем рядом.

ГЛАВА XL

– Господи! – воскликнул Энтони, когда на следующее утро Джеймс и Джорджина появились в столовой. – Как же, черт побери, я не заметил, что ты, Джеймс, достал себе такую первоклассную штучку?

– Потому что был слишком занят тем, что подкалывал меня, – ответил Джеймс. – И, парень, не начинай опять по новой. Знаешь, после твоего ухода у меня была более приятная ночь.

Джорджина вспыхнула, желая ударить его за то, что он говорит подобные вещи. В отношении же Энтони она не испытывала подобного желания просто потому, что не имела представления о том, что той первоклассной штучкой являлась она сама. А поскольку та ночь была очень приятной и для нее и сейчас она великолепно выглядела в платье из плюшевого вельвета темно-сливового цвета, которое сидело на ней идеально, Джорджина чувствовала себя достаточно расслабленно, чтобы делать замечания кому-либо из них.

Но Энтони не мог оторвать от нее глаз, и в конце концов его жена сама его ударила – под столом. Он вздрогнул, но продолжал пялиться на нее, даже когда Джеймс нахмуренно посмотрел на него.

Наконец с некоторым отчаянием он произнес:

– Черт побери, где же я видел тебя раньше, Джордж? Твое лицо мне чертовски знакомо – будь я проклят, если это не так.

– Меня зовут не Джордж, – ответила она ему, садясь на свое место. – Для своих друзей и родственников я – Джорджина или Джорджи. Только Джеймс не может никак этого запомнить.

– Это что, намек на то, что у меня опять старческий склероз? – спросил Джеймс, и одна его бровь изогнулась дугой в недоумении.

Она мило улыбнулась ему.

– Если ботинок впору.

– Если мне не изменяет память, я заставил тебя съесть этот ботинок в тот последний раз, когда ты пробовала надеть его на мою ногу.

– Если мне не изменяет память, – возразила она, – это было вкусно.

Энтони наблюдал за этой сценой с интересом и терпеливо ожидал, чтобы повторить свой вопрос. Но он почти забыл о нем, когда заметил, что глаза Джеймса вдруг загорелись внутренним жаром, не имевшим ничего общего с гневом. Страсть, вспыхивающая из-за какого-то ботинка? И неужто она когда-то его съела?

– Это что, ваша собственная шутка? – спросил он тихо. – Или же мы услышим объяснение?

– Вы услышите, как мы познакомились, сэр Энтони.

– Ага! – торжествующе воскликнул он. – Я знал это. Ты же знаешь, что я чертовски хорош в этом. Ну, так где это случилось? В Воксхолле? В Драри Лэйн?

– На самом деле – в дымной таверне.

Энтони перевел взгляд с нее на Джеймса, при этом одна его бровь слегка приподнялась – должно быть, в этой семье принято жеманство, решила Джорджина.

– Этого и следовало ожидать. Ты постепенно дошел до официанток из баров.

Но Джеймс был не в том настроении, чтобы раздражаться прямо сейчас. Ухмыльнувшись, он сказал:

– Дорогуша, ты опять думаешь своей задницей. Она не работала там. Представь себе, я так и не понял, что она там делала.