Ведьмачье слово (сборник) - Владимир Васильев

– Я так понимаю, разговор пойдет о… здешних проблемах? – спросил Весемир магистра.

– Естественно, – подтвердил Халькдафф. – Есть вещи, которых ведьмаки по понятным причинам помнить не могут, а орки давно забыли за ненадобностью.

Весемир по-стариковски пошевелил губами, словно жевал что-то несуществующее.

– Я бы хотел, чтобы при разговоре присутствовал кто-нибудь из ведьмаков… помоложе, – сказал он. – А то память у людей, знаешь ли, со временем слабеет.

– Не проблема. Койон здесь? Что-то не вижу.

– Нет Койона, занят. Пусть пойдет Геральт. Не возражаешь?

– Хорошо, пусть Геральт, – кивнул Халькдафф.

Он щелкнул пальцами; один из охранников тут же полез в лимузин, вынул несколько раскладных стульчиков. Халькдафф, ни на кого не глядя и не оборачиваясь, быстро зашагал к морю, оставляя маяк и прилегающие строения чуть правее себя. Шак Тарум, пыхтя, поспешил за ним. Весемир призывно качнул головой и пошел за орком – не то чтобы торопливо, но довольно резво. Геральт, понятное дело, тоже не стал мешкать. Охранники разделились: один неотступно следовал за Халькдаффом, второй, со стульчиками, замыкал шествие.

Идти пришлось долго, минут, наверное, пять. Халькдафф не угомонился, пока не вышел к самой воде, на прибрежный песок, а потом еще прогулялся вдоль прибоя. Остановился, сложил руки на груди и принялся отстраненно созерцать море. Ветер продолжал трепать седую шевелюру эльфа.

Нагруженный охранник расставил стульчики, отступил и несколько раз негромко кашлянул. Халькдафф порывисто обернулся, жестом пригласил Шака Тарума и Весемира занять места и сам тоже присел. Геральт без затей уселся прямо на песок, потому что стульчиков оказалось только три.

Конечно же, Халькдафф долго молчал, прежде чем начал говорить. Эльфы иначе не могут. Все терпеливо ждали.

Шумел прибой, горласто покрикивали чайки.

– Море совсем не меняется, – сообщил Халькдафф задумчиво. – Сколько себя помню – оно все такое же.

Шак Тарум деликатно покашлял в кулак:

– Кхе-кхе… А с чего ему меняться-то? Плещется себе да плещется…

Халькдафф еще немного помолчал.

– Шак, тебе придется распрощаться со всем наличным метанолом. А если им не хватит наличного – со всем, который будет произведен в ближайшее время, – внезапно перешел к делу эльф.

Тарум не замедлил набычиться:

– Эфенди, вы прекрасно знаете, как я вас уважаю, – пробасил он, постепенно подпуская в слова возмущение. – Но это невозможно! Это уже не наш метанол! Концерн его продал и взял обязательство поставить… сроки, кстати, давно сорваны, так что мы еще и на штрафные санкции попадаем…

– Пустые слова, Шак, – прервал его Халькдафф. – Все уже решено, причем не нами.

– А кем?

– На самом высоком уровне, – уклончиво ответил эльф. – И не плачь по убыткам, если все пройдет гладко – спишут твоему концерну и долги, и штрафы, еще и льгот потом отсыпят, так что будешь в шоколаде и шампанском.

Орк угрюмо поскреб щеку, искоса поглядывая на Халькдаффа.

«По-моему, он предпочитает виски», – подумал Геральт.

– И все-таки, – прогнусавил Тарум, – мне хотелось бы каких-нибудь официальных гарантий… желательно, письменных.

– Письменных не будет, – отрезал Халькдафф. – Достаточно и моих слов.

Шак Тарум снова набычился, но смолчал. Правильно, с Халькдаффом не слишком-то поспоришь…

– Вот и умница, – подытожил эльф и демонстративно повернулся всем корпусом к Весемиру.

– Дружище, Весемир! Киев знает тебя как лучшего и опытнейшего ведьмака. Вполне обоснованно. Однако… случаются под звездами вещи, которые не постигнешь даже ты. Я, кстати, тоже не постигну, но я-то живу достаточно долго, чтобы успеть с ними столкнуться и свыкнуться. Так что в известной мере ныне действующим ведьмакам повезло: сколько поколений умерло, так и не увидев ничего подобного тому, что сейчас видите вы? Я и подсчитать не возьмусь.

– Халькдафф, я знаю, ты любишь длинные вступления, – сказал в ответ Весемир. – Как ты очень точно подметил, ведьмаки живут в сравнении с тобой недолго, жалкий миг на фоне эльфийских веков. Давай не станем размениваться на интерлюдии, если времени так катастрофически мало. Скажи, зачем ты здесь, и, если можно, растолкуй, с чем мы тут пытаемся воевать. А уж если научишь нас бороться с этими тварями и побеждать их, Арзамас-16 в очередной раз окажется у тебя в неоплатном долгу.

– Какие долги, – хмыкнул Халькдафф. – Одно дело делаем…

«Знаем мы, как вы дела делаете», – мрачно подумал Геральт.

Эльфы приходили на помощь ведьмакам чрезвычайно редко и только в том случае, если возникала серьезная угроза городу. Даже не жизням горожан – самому городу или значительной его части. Тогда они действительно помогали, чаще всего – советом, реже – специфичной прирученной техникой. И никогда проблема не решалась их руками – в самое пекло лезть всегда приходилось ведьмакам. Не все ведьмаки возвращались… Зато эльфы сохраняли свои драгоценные тысячелетние жизни. А город жил дальше, без серьезных потрясений и катастроф.

Халькдафф огорченно покачал головой:

– Боюсь, Весемир, невзирая на опыт и знания, ведьмаки не справятся тут, на комбинате. Не проси объяснить почему, просто прими это как данность. Муравьи могут сколько угодно суетиться у своей родимой щели в асфальте, но приближающийся бульдозер им при всем желании не остановить. Бульдозеру понадобился метанол. Бульдозер его получит, а если муравьи станут кусать бульдозериста слишком сильно, им придется погибнуть. Даже не от ковша или гусениц, нет. Бульдозерист просто возьмет баллончик «Райда» и со смаком попшикает в муравьиную щель. Вы этого хотите?

– Конечно же, нет, – глухо ответил Весемир. Помолчал и добавил:

– Неужели все так плохо?

Геральт не уловил в его тоне надежды. В самом деле: если Халькдафф бросил Выставку и приехал сюда, на самый юг мегаполиса, значит…

Значит, нужно слушать, внимать, а потом набраться решимости и поступить именно так, как скажет седой эльф-магистр. Даже если придется скрипеть зубами от досады и вовсю материться в душе.

– Давным-давно, – негромко заговорил Халькдафф, – когда Большой Киев был гораздо меньше и только-только слился с Большим Донецком, в залив между Одессой и Тендрой упало нечто. Оно было огромным, размером со средний микрорайон. И оно горело. Неслось по вечернему небу, источая искры и неудержимо увеличиваясь в размерах. Оно закрыло собою полнеба, прежде чем рухнуло в море. Земля вздрогнула под ногами, это чувствовалось даже в Полтаве и Черкассах. Ударная волна смела почти все, что возвышалось над почвой хотя бы на метр. Осколки, подобные метеоритам, падали еще два часа – все побережье между Измаилом и Голой Пристанью изрыло оспинами от капель огненного дождя. Степь горела – если вы знаете, что такое целинная степь. Пылали развалины городских кварталов и районов. Правда, недолго пылали – пока из моря не пришла стена воды и не захлестнула сушу аж до Березовки и Раздельной. Прибрежные районы на время поглотило море; удаленные от моря – опустошило и частично разрушило. Одессу, Очаков, Николаев, Херсон попросту смыло; хорошо хоть плотина в Каховке устояла. Кинбурн полностью ушел под воду. К счастью, волна быстро угомонилась и схлынула. Но Причерноморье на долгие годы стало мертвым.