Мистик Томас Свит - Евгений Александрович Козлов

Глава восьмая

“Вижу себя злодеем, в ваших представлениях о современном человеке”.

Строительство шло полным ходом, иногда Геральду казалось, что барабанная дробь по-индейски звучит у него в ушах, от которой нигде не скрыться, только если, уйти в лес как можно глубже, увидев вдали костер, приблизиться к нему. И вот, кажется, почудились три тролля, которым до утра суждено спорить, как такого костлявого приготовить; будучи в такой нелицеприятной ситуации, может тогда утихнут те надоевшие звуки. Если бы было всё так просто. Стук-стук, тук, тук, стук, оглашалось по замку и за его пределами. Смирившийся со своей участью музыкального критика, не имеющего слуха, джентльмен сидел в своей комнате, уставившись в документы. Среди цифр, малопонятных слов, чертежей, он буквально не мог возыметь хотя бы пару разумных мыслей, ничто не вязалось, читать что-либо было просто невозможно. А еще все эти неурядицы, дорогая его сердцу Элизабет Прэй не писала ему, он недавно хотел приехать к ней, но отказался от этой затеи, подумав, что глупее и быть не может. В чем собственно глупость? А в том, как граф будет выглядеть при очередной беседе, к тому же на ее территории. Нет, нужно было заманить леди в свое укромное гнездышко, где, по крайней мере, велики шансы наскрести, уловить чуточку уверенности. Хотя, как тут можно не осечься, когда собеседник при первой встречи начинает разговор с темы любви, кто угодно с легкостью пойдет на дно замешательства. Однако он ждал положительного ответа от Элизабет, как всякий влюбленный ни на шаг не подпускал к себе отчаяние или иные мерзостные губители надежд. Иногда он брал в руку перо, лист бумаги, но ничего не писал, то ли потому что не решался, то ли не мог найти нужных слов, ведь письмо к женщине не может быть простым, прямолинейным. И как же трудно не выплеснуть все чувства одним разом, поэтому так окоченевал в позе мыслителя, кое-что рвал и бросал на пол, без ярости и гнева, из-за несостоятельности раздумий, слишком бурных или пассивных излишеств чувств. Положение Краусвеа способно показаться плачевным, однако козыри в его рукаве по-прежнему были бесхитростно припрятаны.

Чтобы немного отвлечься и выполнить свой долг, Геральд спустился на кухню, взял плетеную корзину, набрал съестных припасов, приготовил хлеб, сахар, воду, фрукты, после чего поднялся наверх, миновал коридор, и остановился возле двери комнаты, той самой, где живет затворница. Отец Вильям посещал Даниэлу с изрядным постоянством, как он рассказывал, но теперь его визиты вовсе прекратились. Джентльмен желал хотя бы немного уделить внимание затворнице, однако увлеченный в последнее время другой особой, позабыл о многом, в большей степени о главном. Он прильнул к двери и постучал костяшками пальцев по древесине. Утром тихо, рабочие придут в десять, одиннадцать часов, в такой тишине радостно остаться наедине с собой, своими думами, но из комнаты не доносилось ни звука. Постояв, прислушиваясь, он хотел уже уходить, но тут слова сами вырвались из его уст и он произнес.

– Даниэла. Знаю, вы слышите, не тревожьтесь, как только я уйду, откройте дверь и возьмите, пожалуйста, мое скромное приношение. И обещаю, этот шум скоро прекратится, осталось всего ничего. Простите.

В искренности его слов сомневаться не подобает. Он не услышал ничего в ответ, и в некоторой мере обиделся, со временем, он поймет, что Даниэла благодарна ему и молится за кузена незримо. Это его успокоило, теперь Геральд всячески помогал девушке подобным образом, не видя и не слыша ее.

Можно с легкостью поставить точку, если бы не целеустремленный Геральд. То забытое празднество, тот торжественный вечер, тому балу суждено явиться в жизнь, несмотря на всякого рода затруднения. Приглашения разосланы, не позабудем о леди Прэй, ее также официально пригласили. Приготовления шли полным ходом.

Джентльмен решил немного развеется, положение его более безрадостно, чем может показаться, однако он надеялся на приезд Элизабет, как бы сказочно это не звучало. Будучи романтиком, он нисколько не чурался чудес, понимая, что всему свое время и всему свое место. Летняя жара и духота немного ослабли, изредка приплывали грозовые корабли, возвещая о себе всё громче и громче.

Бал был запланирован на первые числа августа. Та как в замке не прекращался ремонт, то вечер решили провести в саду, поначалу эта идея показалась Геральду ужасной, те джунгли (кои снова успели отрасти) не внушали доверия и чувства прекрасного, но потом, увидев, как садовники преобразили сад, его мнение кардинально поменялось. Места как минимум на пятьдесят гостей, не считая прислуги, были наняты музыканты, в большинстве скрипачи, официанты и другие. Откуда-то привезли китайские фонари, с помощью которых должно было быть светло в ночное время суток.

Внешне граф выглядел спокойным, чересчур сдержанным, и это был мастерский обман, ведь в нем кипело и бурлило, как в вулкане и когда всё это выплескивается, последствия вполне известны. Прежде он не испытывал ничего подобного, впервые в жизни он чувствовал определенность, она та, именно та – единственная. Ему никогда не нравились сильные своенравные женщины, от них слишком много проблем. Очередной самообман. И сколько их еще будет, не возьмется сосчитать ни один математик.

Когда люди становятся частью чего-либо, то они распыляются или умалчивают свою причастность, а в некоторых случаях отрицают. Так и Геральд, полюбив, старался не думать о себе, о своих чувствах, оно и правильно, любовь по своей сути антиэгоистична, отдает, не требуя ничего взамен. В частности он больше думает, о том, что может сделать для нее, какой подарок преподнести столь неукротимой особе, банальные вещи не подойдут, верх эксцентричные также, вот так и проводил свободное время джентльмен, трудясь над приготовлениями по реконструкции и моделированию сада (лишь для нее одной). Вопросы, снова вопросы, и так ежеминутно. Пока не приблизилась на календаре заветная дата.

– Снова поручение, которое мне не по вкусу. Мистер Геральд я же глупо, нелепо выгляжу, разве не видите? – проговорил старик с явной весомой досадой.

– Миленько. – сказал Геральд чуть смеясь а затем снова принял серьезный вид. – Зато жалованием точно не поперхнетесь. Повторюсь. За неимением официантов, а гостей как видите, прибавляется всё больше и больше, вам старина Митчелл, придется разнести несколько закусок, взгляните, вполне…естественно, так сказать, надеюсь, гости не слишком будут на вас засматриваться.

Кучер стоял одетый в белую рубашку, поверх черная жилетка, черные брюки, гармония в образе не имелась, как ни крути и под каким углом не смотри, собственноручно обритые волосы, с одной стороны были меньше в длину, борода,