Трудоголик - Андрей Валерьевич Скоробогатов

Недолго думая, я согласился. Следующие сутки я провел в замке на скале. Двенадцать часов потратил на поиск полезных ископаемых в колониях и сортировку а-ашек, оставшихся после увольнения одного из старших коллег, проживавшего в замке. Сам факт увольнения был для меня чем-то новым — неужели Халиб разрешает так просто уходить? Или это не было увольнением «по собственному желанию»? Серафимион отмолчался, рассеянно пробормотав что-то вроде «так вышло, так получилось».

Вечером я вышел на каменную стену, посмотрел на бушующий океан внизу. Было холодно — легкая куртка не спасала от пронизывающего ветра, а теплой одеждой я предварительно так и не разжился.

— Злишься еще, да? — меня не то тронули, не то толкнули в плечо.

Я резко развернулся, готовясь встать в боевую стойку. Но за спиной оказалась Тизири — в леопардовой накидкой с роскошным шерстяным воротником, под которым виднелось не менее глубокое, чем в прошлый раз, декольте. Она развернулась в сторону океана, глядя между зубцов и произнесла:

— Ладно, считаю целесообразным заключить мир. Мы же, всё же, коллеги. И будущие родители одного и того же отпрыска.

— Отпрыск, — поморщился я. — Наверное, самое отвратное название для детей. Ну, если это было извинением за то, что ты меня сдала своему папочке и братику, в результате чего они меня чуть не угрохали — окей, я подумаю, принимать его или нет!

— Это не извинение! Мне не за что извиняться! Ты нарушил прямое указание руководства, поставив Дворец под угрозу начала новой Великой Игры. А теперь… Теперь мне необходимо, чтобы меня кто-нибудь удовлетворил. Немедленно.

Она настойчиво подошла ещё ближе, прижавшись к плечу нижним краем воротника. Несмотря на общее подавленное настроение, что-то у меня, всё же, шевельнулось.

— Что, прямо?…

— Прямо здесь, — кивнула она.

— Ну дык иди, охмури какого-нибудь крепкого мулата с каменоломен, — всё же попытался я проявить непреклонность. — Не представляю только, насколько это сочетается с…

Мой спич прервала звонкая, сочная пощёчина.

— Да как ты смеешь⁈ За кого ты принимаешь! Чтобы я — да с простым смертным⁈ К тому же, ты — отец ребёнка, а у меня всё же есть определённые правила.

Я почесал подбородок, огляделся. У башенок, ограничивающих участок стены с обеих концов, стояли два стрельца, подозрительно поглядывавшие на нас. Тизири поймала мой взгляд и сказала:

— Ладно. Я думала, так будет пикантнее.

Солдаты и с той, и с другой стороны синхронно развернулись к нам спиной.

— Холодно, — поёжился я.

Я всё ещё продолжал искать аргументы против всего этого — уже больше для самого себя. Хотя, признаться, ситуация, когда меня уговаривает весьма сексапильная аппетитная девушка — а сейчас моя собеседница была именно ею — мне весьма льстила, хоть и раздражало некоторое доминирование. Тизири усмехнулась, заметив моё сомнение. Продолжила давить аргументами, пересыпая канцеляритом, для убедительности скинув шерстяную накидку и принявшись за десяток мелких пуговиц на своей блузке.

— Брось, я знаю, что ты с этой малолетней не сошёлся характерами. Наверное, поэтому и в подавленном настроении. Такое бывает. Она всего лишь стажёр. Ты, конечно, тоже стажёр, но руководство распределило тебя на важные участки работы, для чего требуется максимальная концентрация и эффективность. Так что снятие напряжения может быть эффективно получено тобой только предлагаемым мной путём.

Последняя пуговица расстегнулась, обнажив кружева. Мокрый от недавнего дождя камень под ногами тихо зашипел, вся влага испарилась, а в воздухе стало тепло. Я даже почти разглядел тонкую границу полусферы, висящей над тротуаром стены.

— Ладно, уговорила, — вздохнул я.

В воздухе повисло уже знакомое приглашение для соития.

Ушла она так же быстро, как и появилась. После двадцати минут на камне сильно болели колени, локти и спина, и мне пришлось непродолжительно время искать Алгоритмы по самолечению. Со второго раза удалось, только вот это отъело весьма немало мана-тонн, и отложить в «кошелёк» в этот день удалось всего полторы тысячи. Однако накопилось там целых тридцать тысяч мана-тонн, и утром в следующую субботу я принял решение. Я заявился в покои к Серафимиону и попросил:

— Привет, перенеси меня обратно в Теньгород. Если есть мана-тонны.

— Конечно, конечно. Но, может, лучше во Дворец? Там Маркунда какую-то команду музыкальную выцепила, организует концерт завтра.

— «Чрево Чупакабры»? Прямо во Дворце?

— Кажется, так называется, да. Не, ну, зачем во Дворце, за соседним хребтом, в Цамунц, там отец организует трансфер.

Я подумал и, всё-таки, выбрал первоначальный вариант. Хоть и покатушки на сферолёте были достаточно интересными — сейчас не было ни малейшего настроения снова тусоваться вместе со всеми этими богемными старперами. Меня тянуло к обычным работягам и искателям приключений — виду, в эпоху моего рождения почти совсем вымершему, но возродившемуся спустя полтысячи лет.

— Не. У меня тут есть свои планы.

— Какие?

— Да вот… Жилищем решил заняться.

— Похвально! Если нужна консультация Олафа — старина хорошо разбирается в недвижимости.

— Пока не требуется, спасибо. Ну, так как — перенесёшь?

Уже через полчаса я переоделся в гостинице, собрал два тюка разных вещей и верхом на верном скакуне примчался в посёлок скра. По счастью, Энтон и Рюрик были на месте: бард сидел во внутреннем дворе, обложенный инструментами со здоровенной тетрадью в руках и задумчиво что-то вычитывал, одновременно трунькая по струнам «гуслей».

— Привет! — сказал я, но он не ответил.

Четырёхрукий приятель выглядел чрезвычайно увлечённым и погружённым в себя.

Я забрался по лестнице, дёрнул дверь, ведущую в комнату Энтона… и она не открылась.

— Эй! А где Энтон?

Рюрик снова не ответил, и что-то неприятно шевельнулось в груди. Я понял — наш друг был зазомбирован. Снова дёрнул ручку — дверь даже не шелохнулась в петле, стукнул кулаком — удар был гулким, совсем не как по дереву. Прислушался — в комнате слышались голоса, женский и