Ночи большого города - Натали Гарр

– Может, ну их, эти самостоятельные сборы и позовем Энтони? – устало предлагает Роберт, взглянув на высокий коричневый шкаф.

– Зачем? Здесь не так уж и много вещей, – я вылезаю из постели и, чтобы не терять времени даром, быстро начинаю одеваться. – Я тебе помогу.

– Эй, ну вернись. Полежи со мной еще минуту…

– Минуту? Мы и так уже валяемся полтора часа, – напоминаю ему я, надев одну из его длиннющих маек. – Вставай, лентяй!

– Нет.

– Нет? – я смеюсь и швыряю в него найденные на полу брюки. – Нет?!

– Нет, госпожа. Сжальтесь, – жалобно бурчит он, накрывшись одеялом с головой.

– Хорошо. Тогда я прохожу весь день без штанов. Как тебе такая идея?

– Что?! – Роберт высовывается из-под одеяла и смотрит на меня в притворном ужасе. – Ты продемонстрируешь свою киску кому-нибудь еще?

– Ну вот, по крайней мере я заставила тебя встрепенуться.

Чертыхнувшись, он обиженно садится на кровати и указывает на мои бедра.

– Покажи мне.

– Что показать? – не понимаю я.

– Ее. Задери майку, я хочу посмотреть.

Я цокаю.

– Я в трусах. И вообще, это была шутка!

– Покажи, Кэтрин, – настаивает он чуть строже. Господи, да что с этим человеком? Недавно ведь трахнулся.

Ладно, раз он настаивает…

Смущенно приподнимаю края майки, демонстрируя ему свои светло-голубые трусики.

– Отодвинь их, мне не видно.

О боги!

Состроив характерную гримасу, я сдвигаю трусики вбок, чувствуя себя при этом как на приеме у гинеколога.

– Доволен?

– Да, – рычит он, беззастенчиво любуясь моей интимной зоной. – Покажешь ее кому-нибудь еще, и я запру тебя в подвале.

– Перестань, – я опускаю майку и поправляю на себе белье.

– Я серьезно, Кэтрин.

– Знаю-знаю! – я закатываю глаза и смеюсь. – Никто, кроме тебя, никогда не увидит меня обнаженной, – заверяю его я. – Разве что врач или акушер…

– Что? Какой на хрен акушер?! Только женщины!

Женщины? У меня уже скулы сводит от хохота.

– И нечего тут хихикать, – сварливо проговаривает он, свешивая ноги на пол. – Акушер… ишь, размечталась!

– Но, милый, это его работа. Вполне себе рутинное занятие – принять роды или осмотреть…

– Ты мне зубы не заговаривай! Роды… ну-ка, иди сюда.

За всю историю сборов никто еще не возился с десятью футболками, тридцатью пятью дисками и парой кроссовок столько, сколько провозились мы.

На улице уже стемнело, когда мы собрались навсегда покинуть опустевшую квартиру в Сохо, но Роберту вдруг приспичило на прощание послушать музыку в гостиной.

– Элвис? – изумляюсь я.

– Тебе не нравится?

– Нет, просто… – я щурюсь, – ты точно родился в восемьдесят четвертом, а не в шестьдесят восьмом, например?

Широко улыбнувшись, Роберт молча нажимает на кнопку и поворачивается ко мне лицом, сунув руки в карманы.

– Должен предупредить тебя, – робко заговаривает он, – что общепринятые человеческие нормы не укладываются в масштабы моей вселенной, поэтому я не стану падать на одно колено, рассыпаясь в слезливой романтической тираде или, чего доброго, ронять скупую слезу, но я все-таки скажу, – он запинается и прочищает горло. – Я действительно люблю тебя, Кэтрин. Люблю так, что порой это сводит меня с ума. Но несмотря на свои противоречия, сложности, с которыми мы периодически сталкиваемся, и недопонимание, с которым нам еще предстоит разобраться, я больше не представляю своей жизни без тебя. Я хочу, чтобы мы всегда были вместе. До самого последнего вздоха, до последней секунды. Чтобы в будущем ты родила мне детей, чтобы мы создали нашу маленькую семью, о которой я клятвенно обещаю заботиться. Знаю, иногда я бываю несносным… да что там – частенько, но я бесконечно благодарен тебе за то, что ты любишь меня даже таким – гадким и отвратительным. Спасибо тебе, дорогая, – он грустно улыбается. – За твою доброту, за твое бесстрашие, за то, что ты есть у меня. В общем, в довершение ко всему, я хочу попросить тебя стать моей женой. Ты выйдешь за меня, Китти-Кэт?

Ох, вот она – мечта каждой женщины, услышать эти заветные слова. Что дальше? Обморок? Клиническая смерть? Радостная истерика?

У меня наворачиваются слезы.

– Д-да, – взволнованно лепечу я, борясь со своими эмоциями.

– Ты согласна? – весело уточняет Роберт, и тогда мне приходится выдавить из себя какой-то странный пищащий звук, поскольку ни на что другое я сейчас абсолютно не способна.

– Да, – повторяю я, и внезапно он стукает себя по лбу, якобы на него снизошло озарение.

– Черт, я совсем забыл!

Сократив между нами расстояние, Роберт аккуратно выуживает из кармана красную кожаную коробочку и, открыв ее, протягивает мне.

Господи Иисусе. Снова?

– Ты ведь уже дарил мне одно кольцо…

– Считай, что то было репетиционным.

Он бережно берет мою левую руку и медленно надевает на палец мерцающее в полумраке кольцо.

– Ну вот. Кажется, здесь положено поцеловаться?

– Похоже на то, – шепчу я, и его губы ласково приникают к моим.

Я вздыхаю.

– Знаешь, в глубине души я сомневалась, что дождусь от тебя повторного предложения.

– Почему?

Я пожимаю плечами.

– Кэтрин, ты единственная девушка, с которой я искренне хочу связаться узами брака. То, что было раньше, – в подметки этому не годится, поверь мне. И запомни, я сделаю для тебя все…

– Мне нужен только ты, – перебиваю его я. – А все остальное мелочи.

– Необходимые мелочи, – поправляет меня он. – И отныне ты обязана принимать их как должное. Машина, наряды, замок в пригороде Бирмингема… О, и, кстати, медовый месяц проведем на островах. Я уже прикинул, где можно обосноваться… эй, почему ты смеешься?

– Просто… ты неисправим!

– Это плохо?

– Нет. Но вы балуете меня, сэр.

Кивнув, Роберт целует меня в макушку и крепко прижимает к себе.

– Так и должно быть, детка. Так и должно быть.

Сноски

1

Игрушечный сундук Данкана (англ. «Duncan’s toy chest») – вымышленный магазин из фильма «Один дома-2: потерявшийся в Нью-Йорке».

2

Нью-Йоркский университет (англ. New York University, NYU) – частный исследовательский университет США, расположенный в Нью-Йорке.

3

You porn – крупнейший порносайт.

4

Большое яблоко (англ. «The Big Apple») – самое известное прозвище Нью-Йорка. Возникло в 1920-х годах.

5

Masa – японский ресторан, расположенный по адресу: 10 Columbus circle, New York.