Черногорцы в России - Коллектив авторов

Фактически в отряде Бакича действовала разведывательная сеть Семиреченской ОблЧК во главе с Н. П. Поверяевым, сумевшая внедриться в ближайшее окружение генерала и имевшая доступ к секретным сведениям командования белых. Разумеется, в условиях начавшихся со второй половины мая 1921 г. скитаний отряда Бакича по степям Китая и Монголии ценность этой агентуры была невелика, поскольку серьезной проблемой была передача сведений красным, не говоря уже об оперативности такой передачи. Дополнительную щекотливость этой ситуации придавало и то, что, по показаниям Поверяева и его дочери, в Семиреченской ОблЧК также работали бывшие офицеры контрразведки отряда Бакича, причем раскаялись они или же продолжали сотрудничать с белыми – неизвестно. Тем не менее, успешные действия Поверяева и его агентов свидетельствуют о разложении и измене даже в рядах старшего командного состава белых.

Явным диссонансом с показаниями Поверяева и его дочери, обманывавших доверчивого Бакича, звучат бесхитростные строки личных писем Бакича к ним. Эти письма были написаны генералом накануне отправки в Советскую Россию и переданы через его недавнего противника, командира красных партизан С. К. Кочетова. В письме к отцу своей гражданской супруги Бакич, подписавшись «Ваш Андро», сожалел о том, что не уехал вместе с Поверяевыми в Россию, когда находился на реке Кобдо, «но тепер это поздно»17. Генерал обращался к Ишимовой со словами «милая и дорогая моя Шура», «милая тупуся». Там же были и такие слова: «Я Бога молил о том, чтобы скорей тебя увидеть и днем и ночью думаю о тебе» и «у меня ничего нет кроме креста на груди, но мне ничего и не нужно, ты одна меня понимала и знала – буду жить надеждой увидеть мою милую тупусу»18. Отцу Ишимовой Бакич писал: «Тяжело и больно нет около меня и вблизи мое[й] дорогой Шуры»19. Эти документы рисуют перед нами образ наивного, но искренне любящего и заботливого человека. Это еще одна, и немаловажная, составляющая личности человека, которому в то сложное время волею судьбы оказались доверены жизни тысяч людей.

Возможно, Бакич так до конца и не узнал, на какие подлости оказались способны те люди, которых он считал своими близкими. Пути Бакича и Ишимовой разошлись в районе деревни Атамановка в Урянхайском крае, где Поверяев и его дочь отказались двигаться дальше, в результате чего, если верить показаниям Поверяева, красным 11 декабря 1921 г. сдалась большая часть обоза отряда Бакича. Бакич после этого ушел обратно в Монголию, где 30 декабря сдался в плен монголам.

Впрочем, Поверяеву и его дочери красные поверили не сразу. 30 декабря 1921 г. ответственный сотрудник штаба 5-й армии и Восточно-Сибирского военного округа Арсений Иванов, производивший допросы пленных, составил заключение по делу, в котором отметил, что на всякий случай за Поверяевым и его дочерью необходимо установить негласный надзор, а также навести справки, действительно ли Поверяев, политическая физиономия которого все еще казалась неясной, работал в Семиреченской ОблЧК. В том же документе отмечалось, что Ишимова, «способствующая своему отцу Повираеву в выполнении данного ему Советской] властью поручения, безусловно, должна пользоваться покровительством Советских учреждений и лиц»20. Из поселка Атамановка, где Поверяев с дочерью сдались красным, они должны были отправиться в поселок Туран, где предполагалось их держать под негласным надзором военного корреспондента Котельникова до выяснения всех обстоятельств дела21. В случае попытки побега при переезде сопровождающим было дано разрешение на экстренные репрессивные меры вплоть до расстрела на месте22. К сожалению, дальнейшая судьба Ишимовой и ее отца нам неизвестна.

Вниманию читателей предлагается публикация протоколов допросов Н. П. Поверяева и А. Н. Ишимовой, произведенных во второй половине декабря 1921 г. сотрудником штаба 5-й армии и Восточно-Сибирского военного округа А. Ивановым. Также публикуются инструкции советским работникам о том, как следует обращаться с Ишимовой и ее отцом, письма Бакича и другие документы, проливающие свет на эту историю. Все эти документы отложились в следственном деле Бакича и его соратников, хранящемся в Государственном архиве Новосибирской области. Публикуемые документы позволяют глубже понять трагедию самого генерала Бакича и антибольшевистского движения на Востоке России. Кроме того, они дают представление о методах ведения следствия органами советской военной юстиции в годы Гражданской войны. Документы публикуются в соответствии с современными правилами орфографии и пунктуации (за исключением писем Бакича, в которых сохранена оригинальная орфография, демонстрирующая уровень его владения русским языком), но при сохранении стилистических особенностей оригинала, неточности в написании географических названий исправлены без оговорок.

Документ 1.

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА Н. П. ПОВЕРЯЕВА.

17 декабря 1921 г.

Протокол

1921 года Декабря 17 дня я сотрудник Штаба 5 армии и ВСВО23 А. Иванов произвел опрос добровольно пришедшего из отряда Бакича гражданина Оренбургской] губ., В[ерхне]-Уральского уезда Тирлянской вол. Повираева Николая Петровича, который показал нижеследующее.

Я крестьянин указанной местности – имею от роду 43 года, грамотный. Женат. Жена Ольга Петровна 42 л. и 5 детей. Причем старшая Александра замужем за прапорщиком]24 Ишимовым и находится здесь в отряде. Остальные дети остались в Бахтах25 Семипалатинской] области при Чрезвычайной] След[ственной] Комиссии, сотрудником которой я состою (Семирекоблачеки).

7т июня 1921 года мне было дано задание войти в армию Бакича с целью ее дезорганизации путем пропаганды. Таковое же задание дано было и тов. Вотякову Вас[илию] Алексеевичу?]. Но он цели не достиг, вернулся в Чугучак26. Мною об этом было сообщено в Экспедиционный отдел по ликвид[ации] банд на имя нач. тов. Удилова. Из Кобуцкой долины27 я передавал сведения несколько раз и полагаю, что сведения достигали своего назначения. Из Шара-Сумэ мною подавались тоже сведения раза три – но получались ли таковые адресатом, мне неизвестно. Я писал донесения мною придуманным шифром, состоящим из 12 пунктов. Дочь моя, Александра Николаевна Ишимова, находящаяся в отряде, мне деятельно помогала в выполнении возложенного на меня задания.

Так, например, в Чугучаке – с целью убийства политкомиссара Якубовского был командирован специально человек – об этом узнала моя дочь Александра (как близкий человек Бакичу), предупредила означенное преступление тем, что сообщила мне, и я прочел ее письмо Якубовскому, который принял было того человека (офицера Следнева) в свою личную охрану. Вторичный случай – комендант отряда капитан Лютин28 дал обещание советвласти – убить Бакича за 10 пуд[ов] серебра и получил в задаток 4 пуда. Но моя дочь, сведавши, что Лютин просто шантажирует совет, власти – и что, получивши остальное серебро, привезет его в лагерь – уведомила об этом меня, что я не замедлил передать тому же тов. Якубовскому, которым были приняты меры и Лютин был арестован. И затем последовательно дочь моя уведомляла меня о намерениях Бакича. Все сведения, мною от нее получаемые, я направлял при первой возможности в г. Чугучак через Кобук – представителю Еникееву. В Шара-Сумэ я прибыл в июле м[еся]це, назвавшись беженцем, между тем предложил моей дочери помогать мне, объяснивши ей цель моего пребывания в отряде. Дочь согласилась мне во всем помогать.

Результатом нашей совместной деятельности явилось то обстоятельство, что часть отряда Бакича в числе 3000 человек не выехала из Шара-Сумэ на Кобдо, а осталась сдаться совет, власти. Из числа своих сотрудников, помогавших мне в этом деле, могу указать полковника Краснова29, который путем словесных разъяснений солдатам о[б] истинном положении отряда и настоящем настроении и внутренней политике Совет. России весьма много помог мне в моей работе. Мною принимались различные меры и способы, способствующие преуспеянию в делах совет, отрядов и вообще нашей общей идеи. Бакич был суеверен, и я через свою дочь представил Бакичу искусного гадальщика на бобах – гражданина] г. Семипалатинска Аркадия Белова, находившегося в отряде (остался в Шара-Сумэ). Кроме сих лиц весьма ценным сотрудником считаю полковника Кокорева30, который заведовал корпусным интендантством, который всегда вращался в кругу солдат и много способствовал разложению отряда. Кокорев остался в г. Кобдо после приказа Бакича о том, кто желает оставаться в отряде и кто желает уходить, препятствий не имеется. После сего в Кобдо осталось до 1000 человек, и ушло много из отряда по разным направлениям.

Во время стоянки на Сарыгунь-куре мною было сделано предложение (через посредство дочери) Бакичу войти в соглашение с Байкаловым31 и принять все его условия. Бакич, исходя из общего положения и учитывая состояние своего отряда, был согласен войти в переговоры с Байкаловым, но как раз в это время было издано распоряжение начштаба Смольнина32 о снятии осады, и мое намерение не имело успеха.