Клей - Ирвин Уэлш

БИРРЕЛЛ – 3, ДОЙЛ – 3

– Ну да… – вроде как согласлился Билли. Потом подумал чего-то и говорит: – Я тут переговорил с братишкой об этих его фанатах, после того как его забрали в Данди.

Рэб, младший брат Билли, он мне всегда нравился. Чёткий пацан.

– Ну, с кем не бывает, – говорю.

Терри всё презрительно так поглядывает. Билли поймал его взгляд и говорит:

– Там, кроме всего, были ещё и пацаны «Хибз», когда мы с Дойлом схлестнулись. И Леско с тусой за нас вписались.

– Однако Джента ты на жопу посадил, – улыбнулся Терри.

У Билли, правда, лицо как было каменным, так и осталось.

– Он как раз поднимался, Терри. И вставал бы снова и снова, пока не схватил бы меня своими ручищами. И Дойл тоже. Я был рад, что Лексо встал между нами.

– Да они сами охуевшие напрочь, – сказал Терри.

Тут я давай ухохатываться над хитрым Лоусоном.

– Когда тебя свинтили на матче «Хибз» – «Рейнджерс» на Истер-роуд, ты по-другому пел. Помните? Головорез из банды фанатов «Хибз» Теренс Лоусон, изумрудная мафия!

Это была отличная возможность сломать лёд, и мы все засмеялись.

– Когда это было. Я был пацанёнок безголовый, – сказал Терри.

– Да уж, с тех пор, как видно, многое изменилось, – саркастически поддакнул я.

– Хитрый гад, – смеётся Терри.

У него, видать, туз в рукаве, уж я-то знаю. Кто-то попадается ему на язык, он всё ждёт момента, чтоб отыграться за стебалово, которое Голли устроит насчёт его крайней плоти.

Билли посмотрел на Терри.

– Так и наш Рэб молодой ещё.

–Ему уже двадцать, пора бы знать, что к чему.

– Тебе было семнадцать, а ему двадцать – не вижу большой разницы, – скептически заметил Билли.

– В годах нет, а вот в опыте – да.

Фу ты, бля, какие мы педанты. Я взглянул на Билли.

– Рэб крутышом никогда не был, Билли, всё это он делает, чтобы произвести на тебя впечатление. Я Рэба люблю, но он не боец.

Билли пожал плечами, но сам знает, что это правда. Рэб всегда смотрел на Билли снизу вверх. У Билли есть, однако, дела поинтереснее, он поймал взгляд юной амазонки, которая сидит на ступеньках выше по лестнице, болтает и раскуривается. Забавно вот что: будь я пьяный, я бы постарался заглянуть ей под юбку, но в таблах даже не подумаешь так себя вести. Я смотрю, куда направлены глаза Терри, и уж они, конечно, сверлят прямо туда, при этом одной рукой он обнимает Хедру, а другой прижимает ко рту бутылку пива.

Я встал и потянулся.

– Я в Шотландии больше торчать не намерен, – изрёк я. – Шотландия, Бритная – дерьмо сплошное. Даже по телику в субботу вечером гонят повторы «Только дураки и лошади» аж восемьдесят первого года выпуска. В пизду.

Тут они подзавелись. Билли завёл песню, типа, нет на свете Шотландии места милей, а Терри стал плести что-то про «Неожиданные истории», мол, единственное, что можно сейчас по ящику смотреть.

Да мне, в общем-то, начхать. Я в полном ахуе, но думаю запитать ещё одну.

– Коротышка Голли наверняка все таблы сныкал, – предположил я, заранее зная ответ.

Терри положил руку Хедре на бедро и расслабленно так поглаживает. Странно видеть его таким, сложно представить, что Терри способен заниматься любовью неспешно, чувственно, исследуя партнёра. С другой стороны, он-то, может, обо мне так же думает, что я – тыркун потливый. Наблюдать за этим движением в новинку, и оно вроде как предполагает в Терри другие возможности. Ну на фиг, он опять завёл свою отповедь:

– Гэллоуэй уже наверняка в кашевары убрался. Если коротышка собрался на вечеринку, то отжигать будет до упора, подкармливать огонь спидком и таблами. Хоть мы и на отдыхе, поутру его ждёт то же самое, что и дома, а успокоиться, просто рубануться он уже не может. У него на руках куколка, которая так и жаждет забраться к нему в койку, но нет, ему веселья подавай!

Мы все прыснули. Подошёл Рольф с друзьями, вернулись Голли с Гудрун, и все мы отправились к дивану и мешкам, оставив Биррелла с крупной девицей в полосатом платье и её подружкой. Всё как-то чуть подутихомирилось, так что слышны стали собственные мысли. Я что-то сказал про Сью, крольчиху «Кэдбери» с фестиваля, что было ошибкой, Террины глаза загорелись мгновенно.

– Голос у неё, может, и похож на кроличий, но вот поебстись как кролик ей точно не удалось, – заржал он.

Голли тоже ухмыльнулся. Чувствую, как отвисает у меня челюсть. Что это за хуй?

– Мы всё видели, старичок, – объяснил Терри, – у нас были отличные места, сидели прямо возле ринга. Пока всё это не зашло слишком далеко.

– Знаешь, тебе ещё повезло, что она забралась на генератор, она, может, решила, что вы фачились так, что земля дрожала!

Терри ухмыльнулся, как педофил, который устроился Санта-Клаусом в большой универсам.

– Да, мы пронаблюдали, как Соломенная Башка со всей дури машет туда-сюда своей прыщавой потной белёсой задницей, а девушка сидит, пиздец, скучает, – объявил он, к вниманию Хедры, Рольфа, Гретхен, Гудрун и нескольких немецких тусовщиков, – когда же она заметила, что мы наблюдаем у него из-за спины, радости на её лице не прибавилось! Тут подоспела её подруженция, и зрелище произвело на неё неизгладимое впечатление. Она так завелась… – Терри так затрясся от хохота, что едва смог остановиться, впрочем, все уже еле сдерживаются, – что блеванула.

– Да меня самого вывернуло. Запоздалая реакция! – засмеялся Голли.

Терри, видно, вернулся после набега на холодильник, приховал под мешком несколько бутылок пива. Он открыл одну зубами и, заметив, что Биррелла нет, говорит:

– А наш добрый друг Бизнес Биррелл, что лупил всех, кто мимо проходил, – он переключился на тон школьного учителя, – не самое приятное зрелище, но всё же не такое отталкивающее, как ваши, мистер Юарт, совокупления!

Когда тебя выбрали объектом для стёба, тут уж ничего не попишешь, принимай как есть. Не имея возможности увернуться, я как могу снижаю силу психологических ударов, пока они не иссякают. Затем, спустя какое-то время, чтобы никто не истолковал мой уход как бегство изнеженного лошка, я отправился во двор прогуляться. Терри поплёся за мной, сказав, что ему надо поссать. На самом-то деле он пошёл за Бирреллом шпионить.

Проходя по коридору, мы видим, как Билли последовал мимо и вверх по лестнице, к спальням, и не один, а с этой высоченной супермодельной девкой. Яуслышал за спиной голос Терри:

– Белка-шпион, похоже, вышел на легальное положение!

Билли покачал головой и улыбнулся мне, когда я уже выходил в патио. Терри долго думать не нужно, чтоб переключиться на новый объект для стёба.

Я же на улицу, в сад. Солнце встаёт, но со стороны гор к нам подбираются крапчатые, сплошной пеленой, облака и несут с собой темень, самое время, чтоб отпустило. В какой-то момент за веселье всегда приходиться платить, и вообще-то говоря, чем больше тусуешь, тем больше расплачиваешься. Надомные фонари ещё горят, и в саду ещё полно народу, сидят закутанные, свежим воздухом наслаждаются. Подходит ко мне этот англичанин Гай.

– Шикарный был сет, – говорит.

– Спасибо, – говорю, слегка смутившись, – слатал кой-чего из кучи обрезков.

– Да, но ведь сработало. Отлично вышло. Слушай, я сам клуб мучу на юго-востоке Лондона. «Имплоуд» называется.

– Я слышал о нём.

– Да, а мне о «Флюиде» рассказывали.

– Да?

– Да, конечно, ещё как. Твой клуб в большом почёте, – говорит.

Стоишь себе просто, головой качаешь и даже сказать не можешь, что чувствует эдинбургский гопник, когда чувак, который в Лондоне знаменитым клубом заправляет, говорит, что он о тебе слышал да плюс уважает и всё такое.

– Спасибо.

– Слушай, а не хочешь приехать поиграть в Лондоне? Мы, конечно, заплатим прилично и расходы покроем. Проклубим тебя, мало не покажется.

Он ещё спрашивает?

Глупо отказываться. Мы обменялись телефонами, дружескими объятиями и деловым рукопожатием. Нормальный пацан. Я сперва сомневался, потому что к чувакам из снобов отношусь с большой осторожностью. Но этот нормальный. Когда ты в таблах, весь этот кал предрассудочный отступает. Просто сдаёшь багаж в камеру хранения и начинаешь всё по новой.

Тут я заметил кое-кого, и этот кое-кто привлекает меня не меньше, чем лондонские перспективы. Это та пташка, что целовалась со мной, Гудрун и Голли. Её зовут Эльза, она болтает с друзьями. Я подошёл к ней, она признала меня и наградила крепким объятием.

– Привет, дееетка, – широко улыбнулась она.

Она обтаблеченная в кашу до сих пор, говорит, что только что запитала вторую и так как раз начинает вставлять. Я положил руки ей на талию, наслаждаясь текстурой материала, из которого сшит её топ, и контурами её тела.

В такой обстановке жизнь, отношения между людьми становятся простыми и незапарными. Как грубо, некрасиво да ещё долго и неуклюже прошёл бы тот же процесс где-нибудь в пабе или на пьяной вечерине. Мы пошли прогуляться вместе. Моя рука у неё на талии, пальцы теребят пояс джинсов. Сад заканчивается обрывом, и мы смотрим на озеро сквозь кроны деревье, и горы служат фоном этой картине.