Май, весна и апокалипсис. Книга 2 - Николай Александрович Ермаков

и у неё шестой ранг. А третья — это подруга одного из парней Димы Федотова, согласившегося вступить к нам в отряд.

— А у него какой ранг?

— Троечка, но он физически крепкий и смелый. Когда нападение на общежитие было, он одну гарпию убил арматурой.

— Ладно, посмотрим, когда вернусь.

— А когда ты приедешь?

— Через час, примерно. Сейчас уже выезжаю.

Закончив разговор, я разбросал боеприпасы по хранилищам, после чего вернулся в дом и зашёл на кухню, где вся женская часть нашей семьи, от бабы Таси до сестрёнки Кати, за исключением тёти Оли, усердно занималась приготовлением снеди на завтрашнюю свадьбу.

— Уже уезжаешь? — спросила мать, когда я вошёл. В глубине её глаз мелькнуло недовольство, вызванное моими отношениями с тётушкой, которые ей никогда не нравились, но читать мне мораль, как это не раз бывало ранее, она не стала.

— Ну да, пора! — я обнял её и поцеловал в щёку.

— Может, всё-таки останешься? Сестра ведь замуж выходит!

— Не получается никак! — я покачал головой, затем попрощался с бабушкой и сёстрами, после чего покинул свой родной дом. Интересно, когда я вновь смогу снова вернуться сюда?

Выйдя за ворота, я вызвал доспех, потом достал из хранилища велосипед и уже хотел было оседлать его, чтобы направиться в обратный путь, но в этот момент я внезапно увидел приближающийся «Хюндай-Соларис», на пассажирском сидении которого сидела… Вика!

Выскочив из остановившейся машины, девушка молнией бросилась ко мне, отчего я едва не вызвал меч, но она повисла у меня на шее и разрыдалась:

— Живой! Живой! Любимый! А я уже думала, что ты погиб! Это было так ужасно, я думала, что тоже умру, я ведь жить без тебя совсем не могу!

Н-да… неожиданно как-то… Я уже успел вычеркнуть эту красочную и весьма эмоциональную страничку из своей жизни, а она вот так совершенно внезапно вновь нарисовалась! И что теперь мне делать?..

— А ты откуда тут взялась? — спросил я, отозвав шлем, чтобы можно было нормально общаться

— Я искала тебя! — ответила она и впилась в мои губы долгим чувственным поцелуем, от которого у меня закружилась голова, а разгоряченная кровь мощно ударила в чресла, несмотря на то, что всего каких-то полчаса назад я весьма основательно разрядился с тётей Олей.

— Я звонила тебе, а ты недоступен, — прошептала она, оторвавшись от моих губ, — Я приехала в Черняево, а там всё разгромлено, и кровь на полу, я звонила Гене и Максу, а они тоже недоступны, я целую вечность рыдала в доме, прощаясь с тобой, я хотела тоже там умереть… а потом решила посетить твоих родственников… Даже не знаю зачем… И больше я никуда от тебя не уйду! Это было так невыносимо!

«Ну что же, — с мысленным вздохом подумал я, — Во всяком случае, у неё много достоинств, которые будут мне полезны, да и в постели она хороша, а её болезненная привязанность — это далеко не самая большая проблема в нынешней ситуации».

— Я тоже очень рад тебя видеть! — ответил я, плотно прижимая её к себе за талию.

— Ага, твоя могучая радость чувствуется даже через доспех! — хихикнула девушка сквозь слёзы.

— Ну что, молодежь, платить-то будем? — поинтересовался таксист, выйдя из машины когда убедился, что самый эмоциональный момент встречи миновал.

— Будем! — откликнулся я, — И ещё столько же заплатим, если отвезёшь нас в Петровск.

— Ну тогда милости просим! — таксист предупредительно открыл заднюю дверцу, — Вот только не сочтите за неуважение…

— Да, да, сейчас оплачу, — кивнул я, — Сколько она должна?

— Пять ликтов сюда, и ещё пять, если хотите обратно.

— Ого! — удивился я, доставая мобильник, — Ну и цены!

— Ну так, — хмыкнул он, — За город мало кто соглашается ехать, все боятся. Сами знаете, какие нынче времена!

— Понятно, — согласился я, и перекинул деньги на номер, названный таксистом, после чего тот заметно повеселел.

…

— У нашего командира самообороны тоже доспех был, — сказал таксист, когда мы выехали на шоссе, — Но не уберёг он его.

— А что случилось? — спросил я.

— Да вот, вчерашней ночью бандиты взорвали ему дверь гранатой, убили его и жену, шестнадцатилетнюю дочь с собой утащили, а пацаненка десятилетнего не тронули, он под кроватью спрятался, да и не нужен он им был, наверное.

— А как же отряд самообороны? — удивился я, — Не стали вступаться за командира?

— Да там вообще никто ничего толком сообразить не успел, — пояснил водитель, — Пока проснулись, глаза продрали, те уже заскочили в джип и уехали. На всё про всё минуты полторы потратили.

— А кто это был? Есть какие-нибудь подозрения?

— Ну народ на Комара думает. Тот раньше в соседнем доме жил и наркотой барыжил. А Михалыч у нас мужик принципиальный… был. В разные инстанции писал, потом вроде как контрольную закупку помог организовать, на суды ходил, максимальный срок требовал. А недавно Комара в городе видели, хотя тому ещё сидеть и сидеть. Но, говорят, из тюрем много побегов. Так что, думаю, без Комара никак не обошлось. Может сам он это дело провернул, а может и с Бивнем связался.

— С Бивнем? — насторожился я, услышав знакомую кличку, — А это ещё кто такой?

— Да тоже, говорят, сбежавший зек, вроде как он у уголовников в большом авторитете, под себя их собирает, хочет свою власть установить.

— А что, полиция и военные его поймать не могут?

— Да кто ж его знает? — пожал плечами таксист, — Может, не могут, а может и не хотят. Это ведь мы только думаем, что они враги, а как на самом деле, никто не знает…

…

— А в городе куда? — спросил таксист, когда мы проехали Черняево.

— К четвертой больнице, — сказал я, раз уж Вика со мной, то надо воспользоваться этой возможностью и исцелить Игоря.

— Нет-нет, к больнице никак нельзя! — сразу же возразила девушка с заднего сиденья.

— Почему? — удивился я, — Ты ещё не восстановилась?

— Нет, — она отрицательно мотнула головой, — Потом скажу, но к больнице никак нельзя!

— Ну ладно, — пожал я плечами и обратился к водителю, — Тогда отвези нас в