Если свекровь - ведьма - Лилия Касмасова

— Все равно обалденное платье, — продолжала нахваливать Орхидея.

Я поглядела на нее хмуро. Ну что с нее возьмешь? Одна романтика на уме. И это в таком возрасте, когда глупые девичьи грезы должны бы уже выветриться из головы, как какая-нибудь нелегальная ведьминская отрава.

Хотя боюсь, что я сама такая же — так и буду хоть в девяносто лет восторгаться всей этой лабудой типа свадеб, сердечек на конвертах, букетов роз и сладостно-печальных любовных песенок «Я рыдал с разбитым сердцем в своей маленькой квартире». Там то ли обои ему не нравились, то ли еще что, непонятно. Но мотивчик был ничего себе. Когда вздыхаешь по кому-нибудь — самое оно, чтобы разрыдаться.

Орхидея подошла к столу. Сказала с укоризной:

— Ох! Даже в шампанском!

Я повернула перстень и, оставив Мишу, приблизилась к столу. Шампанское светилось розовым светом.

Остальные тоже подтянулись к нам. Только Миша нерешительно топтался в сторонке, разглядывая все вокруг. Николай сказал:

— Ой. Я ведь тоже мог его выпить.

Видимо, он был приглашен на свадебный обед.

— Вы же не пьете спиртное, — сказала Мелисса, — только молоко! Вон оно стоит для вас.

На столе среди салатов и жареных куриц и правда стояла бутылка молока с жестяной крышечкой.

— Ну, я, кхм, да, — пробормотал Дед Мороз, — разве что иногда…

— Не хватало еще, чтобы и он в тебя втюрился! — грозно сказала Орхидея неудавшейся невесте.

Похоже, даже предположение о волшебном охмурении ее ненаглядного Николая приводило ее в дрожь и ярость.

— Подумать только! — восклицала Орхидея. — Довести мужчину до женитьбы напитком! И как у тебя совести на такое хватило!

Ага! Дошло теперь, что я чувствовала! А то, видите ли, на свадьбу ей любопытно поглядеть.

— И самолет увели! — продолжала наступать Орхидея. — Где он, кстати?

— Возле «Белладонны», — хмуро ответила Мелисса.

— Он цел? — с подозрением спросила Орхидея.

— Да, — замялась Мелисса. — Только нос…

— Что? — надвинулась на нее Орхидея грозно.

— Когда мы приземлились, он так долго ехал, а мне хотелось поскорее на виллу…

Поскорее Мишу захомутать!

— Что-о? — голос Орхидеи повысился до сопрано.

— Я не подумала, что надо придержать сразу все колесики…

— Шасси… — машинально поправила ее Орхидея.

— Наверное, — кивнула Мелисса и договорила робко: — Он свернул… и немножко… в забор… А коробка с тортом съехала с кресла и…

— Ну винт-то хоть целый? — раздраженно перебила ее Орхидея.

— Не совсем. — Мелисса отвернулась.

— Не совсем! — повторила за ней Орхидея и даже закрыла лицо ладонями в огорчении.

— Не расстраивайтесь так, дорогая, — сказал Николай, приобнимая Орхидею за плечи. — Можно нанять хорошего механика.

— Я сама хороший механик! — сказала Орхидея. — И знаю, что винт придется заказывать новый! А потом мне надо будет его магически настроить и сбалансировать, как первый!

— Я узнаю, когда Ганс сможет принять нас на борт, — сказал Бондин, открыл телефон и отошел в сторонку. — О, Фиалка. Привет… — Даже в неярком свете едва проникавших сюда солнечных лучей я увидела, как уши Бондина заалели.

Он же сказал, что поговорит с Гансом? А зачем Фиалке звонит? Или она вроде секретаря у этого Ганса, принимает заказы на места?

— Может, поужинаем тут, раз уж все готово? — предложил Николай. — Я с самого обеда в самолете Ганса ничего не ел, если не считать того маленького бутербродика на причале.

А, это он о том килограммовом гамбургере с парома. Хотя я тоже чувствовала себя голодной после всей этой беготни и полетов на ступе.

— Цветочек, — проговорил Миша. Он стоял перед кособоким тортом и держал в руке цветок из крема.

Я подошла, он протянул цветок:

— Подарить тебе?

Я вздохнула, взяла салфетку и забрала ею цветок из его пальцев, другой салфеткой вытерла ему руку.

— Это не растения, — сказала я Мише, — это украшения для еды. Они из крема.

Подошел Бондин, уши его все еще розовели. Он сказал:

— Ганс отправился искать те инструменты, ну, которые, — он покосился на Орхидею, — упали на землю. И вернется только к завтрашнему утру. Но зато он прилетит сюда, на Ла Гомера, и заберет нас с местного аэропорта… Но вы, разумеется, можете полететь на людском самолете. Я-то не могу повезти преступницу обычным рейсом.

— Лучше уж на «ПлювГансе», — сказала я. Ну куда мне в обычный самолет с абсолютно невменяемым Мишей?

Орхидея сказала:

— И я с вами.

— И я, — эхом отозвался Николай.

— Ну что ж, — сказал Бондин. — Похоже, спешить нам некуда. Можем и поужинать, раз стол накрыт. — Он снова вынул из кармана телефон, спросил нас: — Сколько комнат заказать в отеле?

— Зачем в отеле? — понуро произнесла Мелисса. — Можете переночевать на нашей вилле. Там хватит места для всех.

— Спасибо, — сказал Бондин.

— А меня приютите? — спросил Николас Мелиссу. — Я не знаю, где местные отели.

— Да, — кивнула Мелисса. И пробормотала грустно: — И почему вы не говорили побыстрее?

— Для торжественности, — немного виновато сказал Николас.

Она всех тут разжалобить хочет! Я подошла к столу, хотела сесть, но заметила, что…

— Скамейки мокрые, — сказала я.

— Так высуши их, ты же ведьма, — сказала Мелисса.

— Ты ведьма? — испуганно воскликнул Миша, отпрянул от меня и спрятался за Бондина и Мелиссу.

— Она тоже, — кивнула я на Мелиссу, — и подольше моего.

— Мы все здесь ведьмы, — сказала Орхидея Мише, — но мы хорошие.

— И ты ведьма? — спросил Миша, с опаской взглядывая на Деда Мороза.

— Нет, — сказала я. — Он же мужчина.

— Но он в красном плаще, — сказал Миша.

— Он Дед Мороз, — сказала я.

Миша вытаращил глаза:

— Мы на утреннике?

Разговор с Мишей становился все более абсурдным. Я сказала:

— Ты есть хочешь?

Он кивнул.

Орхидея каким-то образом высушила скамейки. Я усадила Мишу и сама села рядом с ним.

Бондин с Мелиссой сели на другую скамью — напротив нас. А рядом с ними пристроились Николай с Орхидеей — стол был большой, а скамейки длинные. На одной стороне и шесть человек запросто поместились бы.

Инспектор надел очки и внимательно рассматривал все блюда. Боится, наверное, что они могут быть приправлены чем-нибудь, кроме соли и перца. Чем-нибудь вроде любовного перца.

Я тоже включила око. Кроме шампанского, ничто подозрений не вызывало.

Бондин взял бутыль, снял фольгу, открутил проволочку, а потом направил бутылку в сторону поляны и встряхнул, произнося: