Тревожная командировка 2 - Сергей Устюгов

Шура может, сама того не желая, сказать какую-нибудь фразу, и я выполню закодированное действие. Она вспомнила, что это уже было с ней. И ничего человек сделать не может. Своими силами, он раскодировать не может. Настолько это глубоко сделано.

Я задумался. Рисковать не хотелось. Тем более я не один. Но опять же, чтобы планировать дальше, я должен всё узнать. Вся эта затея с письмами казалась мне лучшим вариантом, который должен убрать бункер с порталом из этого мира.

Тома спросила, — а ты уверен, что это твоя Шура дала телеграмму?

Конечно, у меня такой уверенности не было.

Как же предохранить себя от выполнения программы, которую могли во мне заложить наши специалисты? Ничего толкового в голову не лезло. Если я услышу кодовую фразу, программа сработает, если не услышу, то не узнаю, что с бункером. Как-то надо избирательно слушать. А если сделать так? Я начну разговор, а Тома продолжит слушать? Но ведь она потом мне расскажет и какая разница, кто произнесет кодовую фразу, мои коллеги или Тома?

Так. А если Тома запишет весь разговор и потом уберет необычные слова и сделает перестановку слов в предложении? Да и вообще заменит почти все слова синонимами? Вот это уже интересно.

Я высказал свою идею Томе. Она сначала начала сопротивляться потом же начала развивать ее. Через два часа мы были готовы. Решили так — я затыкаю себе уши, говорю только по команде Томы, которая будет слушать в трубке что там говорят и записывать. Потом по команде Томы я выхожу из кабинки и жду ее. После мы едем домой, и она обрабатывает текст. Основной текст сжигает, а исправленный зачитывает мне.

Вроде бы все обдумали, распределили, пора действовать.

Мы на переговорном. Заказали номер, который был зашифрован в телеграмме и стали ждать. Я приготовил беруши. Через десять минут нас вызвали в шестую кабинку. Я шел и до меня доходило — а если кодированная фраза была в телеграмме? Что тогда? Конечно, я ничего не сказал Томе.

Я воткнул в уши беруши и по команде Томы взял трубку телефона. Она уже приготовила блокнот и ручку. Я сказал, — алло! По жесту Томы я понял, что меня услышали и начали говорит. Как жалко, что я не умею читать по губам. Но, однако я понял, что Тома сказала, — это Шура!

Начался разговор. Время от времени Тома давала мне команду, и я то угукал, соглашаясь, то говорил да. Мы заранее с ней договорились какие жесты что будут означать.

Тома быстро записывала в блокноте весь разговор. При этом она иногда поглядывала на меня. Я, однако, не мог понять ее чувства. Прошло десять минут, и разговор закончился. Тома стала задумчивой. Она спрятала блокнот в свою сумку и вышла из кабинки. Я следом за ней.

Всю дорогу до дому Тома молчала. Она обдумывала разговор. А я терялся в догадках.

Когда пришли в квартиру, которую снимали, Тома села на кухне и стала обрабатывать свои записи. Я лег на продавленный диван и под бормотание телевизора задремал. Прошло не знаю сколько времени. Из сна меня выдернуло что-то непонятное. Я открыл глаза. В дверях стояла Тома и серьезно и озабоченно смотрела на меня.

Я резко сел и сказал, — ну!

Тома села рядом, так что я не мог видеть, что у нее написано в блокноте. И начала говорить.

Она рассказала, что Шура передавала все быстро, видно было, что торопится. Все получилось так, как они не ожидали. Бункер накрыли быстро и неожиданно. Шура и Глеб в это время были в Свердловске. Когда они приехали и хотели пройти к бункеру, они поняли, что не получится.

Через своих людей Шура узнала, что бункер был взорван. И ничего, никакого оборудования в целости не осталось. Они с Глебом разошлись во мнениях, что делать дальше. Глеб уехал в Москву, а Шура ожидала разговора с мной. Она передала данные для связи, и сказала, что связаться сможет только через год. Она уезжает из Свердловска и где-то затаится на год.

Я слушал Тому и думал. Все сработало, как я и планировал. На какое-то время от нас с Томой отстанут. Но отстанут мои, а вот Томины коллеги, напротив, будут искать нас. Половина задачи решена, осталась другая половина. Надо подумать. И крепко подумать.

Деньги у нас есть, и не только на первое время. Двадцать одна тысяча рублей. Это большие деньги.

Я посадил Тому на диван, сам сел напротив и начал разговор. Вначале у меня были сильные сомнения. Я начал издалека, хотя и понимал, что Тома умная женщина и скорее всего всё поняла. Но по-другому я не мог.

— Тома, мне нужно с тобой серьезно поговорить.

Тома улыбнулась, — я внимательно слушаю.

— Тома. Связи у меня с моей Родиной нет. И в ближайшем будущем не предвидится. Поэтому я остаюсь здесь. У тебя же есть право выбора. Ты можешь вернуться в свой мир.

Я смотрел на Тому и ждал. Она глядела на меня, и, мне казалось, в ее глазах было что-то от моей мамы. Она так же смотрела на меня, когда я говорил глупости.

Я ждал. Тома молчала. Я начал нервничать. Мы мужчины прямолинейны. Если задали вопрос, то ждем прямого ответа на него.

Тома встала с дивана, мне показалось, что она обиделась и сейчас уйдет. Но она подошла ко мне и села на колени. Она обняла меня и стала шептать мне на ухо, — милый, милый смешной дуралей. Конечно, я остаюсь с тобой. Куда же я без тебя.

Я обнял Тому и сейчас почувствовал сильно, сильно, как она мне дорога. Я готов защищать ее всегда и во всем.

В меня вливалась энергия, нужно было дать ей выход. Я пересадил Тому на диван и достал листок бумаги и ручку.

— Так, первый вопрос — куда мы едем? Второй — нам надо пожениться. Третий — определиться, как долго мы будем скрываться. Четвертый — мне нужно увидеться с моим дедом-шаманом. Он меня давно вызывает. Как бы чего не случилось с ним?

Тома проявляла деловитость, и это мне в ней нравилось. Когда мы вдвоем чего-нибудь делали, то это получалось у нас легко и быстро.

Она сказала, что можно купить квартиру или дом где-нибудь. И там пока жить. Обязательно съездить к деду.

Дальше мы стали разрабатывать план и просидели весь вечер. Все следующее утро мы собирались. Я сходил получил деньги в сберкассе, закрыл одну сберкнижку. Тома вместе со