Рихард Зорге - Подвиг и трагедия разведчика - Сергей Голяков

— Ну и что же? — спросил Рихард. — Разве это не соответствует и планам Берлина?

— Нет, ты подумай: сами они не в состоянии отхватить даже клочок джунглей под своим носом, а вот воспользоваться плодами наших великих побед — тут как тут! Уверен, что послание, — он небрежно отбросил на стол письмо с печатью японского МИДа, — не вызовет восторга у Риббентропа.

— Но вы, генерал, конечно же знаете, что нужно сделать в данном случае, — многозначительно проговорил Зорге.

— Что именно? — выжидающе посмотрел на него Отт.

— Сопроводить послание самураев письмом и в нем убедительно изложить Берлину ваши справедливые соображения. Кстати, не следует забывать и о германских интересах в Китае. Эти "братья" не очень-то с ними считаются. И заодно стоит намекнуть о вашей позиции представителям дружественной нам прессы.

— Правильно! — оживился посол. — Я как раз и думал обо всем этом. — Он невольно кивнул в сторону бутылки. — А намекнуть прессе — это уже твоя забота.

— Ваше распоряжение, господин посол, будет выполнено незамедлительно. — И Рихард направился к двери.

Вскоре немецкая печать начала открыто выражать недовольство тем, что "дальневосточный брат" пытается таскать каштаны из огня чужими руками. Холодно принял предложения Токио и Риббентроп. И все же Зорге понимал: это лишь кратковременная отсрочка: общие интересы агрессоров в этих исторических условиях были сильнее, чем их противоречия. К тому же Япония, видимо, намеревалась не только пожинать плоды и возлечь на лавры чужой победы, но и сама хотела включиться в "большую игру". Об этом лишний раз свидетельствовало распространенное агентством Домей цусин мнение военно-промышленных кругов о том, что "победа Германии в Европе сама по себе не приведет к улучшению экономического положения Японии, и поэтому нужно установить автаркию* Восточной Азии, тем самым сделав еще один крупный шаг по пути строительства новой Восточной Азии".

* А в т а р к и я — экономическая политика Японии как развитие тех отраслей производства, которые менее всего зависели от иностранного рынка. Здесь: политика подчинения стран Восточной Азии.

В конце июля 1940 года в Токио снова произошла смена кабинета — и снова премьер-министром стал принц Коноэ. Пост министра иностранных дел в правительстве занял Мацуока, ярый сторонник агрессивной политики. Это не предвещало ничего хорошего.

Но все же Рихард встретил известие с облегчением: принц более осторожен, чем другие претенденты на кресло премьера, к тому же Ходзуми Одзаки снова сможет получать важнейшие сведения непосредственно "из кухни, где стряпают пищу". При новой встрече с Зорге — на этот раз в купе местного поезда, шедшего из Токио в пригород, — советник премьера изложил Рихарду ближайшие намерения нового кабинета:

— Коноэ решительно настроен выжать все возможное из европейской ситуации: добиться окончательной победы в Китае и приступить к созданию великой империи, в которую должна быть включена практически вся Азия, от французского Индокитая, Голландской Индии, Индонезии и Малайи до Австралии и Новой Зеландии.

— А каковы намерения Коноэ в отношении СССР?

— Генеральному штабу поручено сделать общие наметки плана нападения на советский Дальний Восток, — ответил Ходзуми.

— Что ж, это в духе Мацуоки… Хочет переплюнуть и Гитлера?

В те дни Зорге еще не знал, что 21 июля в Берлине фюрер отдал приказ главнокомандующему сухопутными войсками рейха фельдмаршалу Браухичу подготовить план войны против Советского Союза и что спустя десять дней на секретном совещании с главарями вермахта уже решил развязать эту войну. Не дожидаясь разработки плана, фюрер приказал начать переброску новых германских войск с западных рубежей в "Польское генерал-губернаторство".

В начале августа Коноэ официально, в заявлении для прессы, подтвердил намерения, о которых сообщил Рихарду в купе поезда Ходзуми. Заявление было составлено туманно, но за фразами о том, что "империя стремится к установлению нового порядка в Великой Восточной Азии", ясно был виден истинный замысел японских империалистов.

Развернуло деятельность и Министерство иностранных дел. Мацуока пригласил Отта на беседу.

— Он сказал мне, что было бы замечательно, если бы Германия и Япония заключили между собой пакт, — поделился потом генерал с Зорге.

— Ну и что же?

— Сделаю запрос в Берлин.

Вскоре пришел ответ: Гитлер и Риббентроп встретили предложения японского министра иностранных дел благосклонно. Они восприняли их как официальное согласие приступить к переговорам. Зорге допускал мысль, что у фюрера появился особый интерес к Японии. А это не предвещало ничего хорошего.

Ближайшие события подтвердили его предположения. В начале сентября в Токио прибыл полномочный представитель фон Риббентропа — нацистский дипломат в ранге посланника Генрих Штаммер. Вместе с Оттом он начал секретные переговоры с Мацуокой. В этих переговорах в качестве неофициального советника принял участие и Зорге. Обе стороны быстро договорились по всем пунктам. В Токио вызвало нескрываемую радость донесение берлинского посла Курусу о том, что Германия концентрирует свои войска на советской границе.

Агрессивный договор, получивший название Тройственного пакта, был подписан 27 сентября в Берлине. Весь ход переговоров, все секретные приложения к пакту, точно так же, как и четыре года назад документы "антикоминтерновского" сговора, стали известны Москве.

Тройственный пакт открыто провозглашал намерение Германии, Италии и Японии установить "новый порядок в Европе и Азии". В статье первой пакта говорилось, что Япония "признает и уважает руководство Германии и Италии в деле создания нового порядка в Европе, а Германия и Италия признают и уважают руководство Японии в деле создания нового порядка в Великом восточноазиатском пространстве". В статье третьей подчеркивалось, что тройка союзников обязалась поддерживать друг друга всеми политическими, хозяйственными и военными средствами в случае нападения на одного из них "со стороны какой-либо державы, которая в настоящее время не участвовала в европейской войне и в китайско-японском конфликте".

Особо выделенная пятая статья пакта гласила, что договор "никоим образом не затрагивает политического статуса, существующего… между каждым из трех участников соглашения и Советским Союзом". Одзаки заметил интерпретацию Зорге слов принца Коноэ: "Новый пакт — это план превращения "антикоминтерновского пакта" в военный союз, направленный в основном против Советской России".

В подкрепление этих слов последовало и заявление Мацуоки. Он выразил желание, чтобы Германия усилила свои угрозы в отношении СССР, "это создаст нужные условия для дальнейшего японского нажима на Советское правительство". Не теряла Япония времени и на юге: в конце сентября она бросила войска в Индокитай и вскоре оккупировала все его северные районы.

Тройственный пакт добавил огня в костер мировой войны.

В это сложное время Зорге слал и для открытой печати далеко не "обтекаемые" корреспонденции. Приведем, например, такую из Токио.

ОБОСТРЕНИЕ ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ

Т о к и о

(от нашего корреспондента)

В Токио состоялся большой праздник по поводу первой годовщины японо-китайского конфликта. Указы и программные заявления правительственной организации по поводу "духовной мобилизации" позволили распознать характер торжества. Оно не ограничилось массовыми демонстрациями, факельными шествиями и присяганием на верность перед императорским дворцом; главной целью всех мероприятий этих дней и недель является, скорее, "т о т а л ь н а я м о б и л и з а ц и я" родины. Причины этого внимания, особо обращенного на создание "фронта родины", обнаружить нетрудно. Поход против Китая не нашел у населения того отклика, какой семь лет назад вызвала оккупация Маньчжурии, и в особенности теперь, когда ожидавшаяся поначалу карательная экспедиция превратилась в форменную войну, конца которой еще не видно даже сегодня, год спустя после начала событий.

Сильнее всего эту перемену чувствуют массы населения. Жизненный уровень неотвратимо снизился. Только тонкий слой квалифицированных рабочих и служащих может сбалансировать или ослабить действие неуклонного повышения цен посредством увеличения доходов. Одновременно жизненный уровень подвергается посягательствам еще и с другой стороны. По настоянию нового министра экономики и финансов важной составной частью программы "духовной мобилизации" сделано требование существенного, охватывающего все слои населения ограничения ежедневного потребления. Для чиновников и части служащих этот поход за экономию принял даже характер принудительного мероприятия. Для той части населения, которая зарабатывает от пятидесяти до восьмидесяти иен в месяц, — а таких большинство, — устранение нескольких процентов дохода означает известное лишение. И однако же министр финансов Икеда считает, что только посредством таких мер можно обеспечить размещение многих миллиардов новых государственных займов и удовлетворение потребностей фронта.