Дочь капитана Летфорда, или Приключения Джейн в стране Россия - Евгений Аврутин

Следует заметить, мистер Миллер знал ответ на собственный вопрос. Просто ему хотелось в очередной раз перечислить свои аргументы, услышать поддакивание собеседника и ещё раз убедиться, что он принял правильное решение.

– Поначалу я опасался, что лягушатникам надоест воевать и они помирятся с новым царём. Но, проехав по Франции, я убедился, что опасаться не стоило. Французам, как и их императору, нужна победа над русскими, а они признают, что победили, лишь захватив один из русских городов, хотя бы Севастополь. Французы хорошо помнят, в какой стране погибла их Великая армия и откуда в Париж прискакали казаки. Конечно, – улыбнулся мистер Миллер, – они с радостью отомстили бы и нам, за Трафальгар и Ватерлоо. Но наш флот лишает их такой возможности, а вот в союзе с нами воевать против русских им под силу. Поэтому они вынуждены мстить только русскому медведю и будут осаждать Севастополь хоть до следующей зимы, а значит, там будут и наши войска. Кстати, мистер Вильямс, вы сами когда-нибудь хотели кому-нибудь отомстить?

В отличие от вопроса о предполагаемых сроках падения Севастополя, вопрос о мести был оригинальным и бестактным. Но мистер Вильямс ответил и на него:

– Месть без выгоды, как и симпатия без взаимности, – горчица без говядины. Весь трёп о мести – из французских романов. Поэтому-то лягушатников и заставляют воевать, платя им музыкой и кислым вином.

– Опять вы правы, мистер Вильямс. От мести должна быть такая выгода, чтобы в карман положить или хотя бы на стол поставить. Это как если кролики на огород повадились спаржу объедать, им ведь не мстить нужно. Подождать, пока прикормятся, силки поставить и пригласить на обед в сотейнике. Тут и месть, и польза, правда, мистер Вильямс?

«А ведь мне, – лениво подумал Счастливчик Джон, – терпеть этого болтуна сперва до вечернего отплытия, а потом – до Крыма. Интересно, сколько ещё раз он спросит меня о том, когда падёт Севастополь?»

Впрочем, за прошедший год Счастливчику Джону пришлось вытерпеть немало разных неприятностей, среди которых трёп надоедливого попутчика был, пожалуй, наилегчайшей.

К тому же его вопрос напомнил Счастливчику и про говядину, и про горчицу. Говядина, безусловно, ждала его в Севастополе; вполне вероятно, что и горчица. Он это предчувствовал.

Основное блюдо – сэр Фрэнсис Летфорд. Относительно судьбы этого господина никаких эвфемизмов и экивоков, предполагаемые действия мистера Вильямса под Севастополем были названы своими именами. Как и насчёт его дочки, если её, конечно, не съедят волки и не засыплет снег в пути. Разумеется, нежничать Счастливчик не собирался.

Джейн предназначалось стать горчицей.

Из дневника Джейн

«Март 1855 года. Курск

Дорогой дневник, наше путешествие обходится без новых приключений. Мы едем быстро, так как обычно обгоняем все попутные сани, не говоря уж об обозах, но время от времени останавливаемся, позволяя отдохнуть лошадям. Поэтому царские курьерские тройки обгоняют нас.

Может быть, путешествие в таком экипаже имело бы свои преимущества, но я сомневаюсь, что нашла бы в царском возке такую замечательную компанию.

Местность изменилась – бескрайние леса окончательно забыты, и вокруг бескрайние поля. Сэнди рассказывает мне, что города, которые мы проезжаем – Орёл, Курск, Белгород, – были построены как крепости, для защиты от кочевников русского фронтира[76]. Трудно представить, что когда-то в этих краях не было ни городов, ни посёлков, а только скакали орды, вооружённые лучше псарей графа Изметьева.

Про историю этих мест рассказывает Сэнди, а Данилыч – о своих многочисленных приключениях, в том числе о встречах с современными кочевниками, живущими за тысячу миль отсюда.

Данилыч вообще рассказывает много – я задаю ему какой-нибудь вопрос, он на него отвечает, после чего добавляет: «Этому я научился тогда-то», «С ним я встречался тогда-то» … В итоге выходит длинный рассказ. В том числе и потому, что Сэнди работает переводчиком.

Катерина Михайловна говорила, что Данилыч может и приврать, она даже обещала предупреждать улыбкой о его враньё, но, как я заметила, хотя и слушает, воздерживается от разоблачающих улыбок.

Несколько дней я просто запоминала рассказы Данилыча, но сегодня мы остановились в гостинице, и я хочу свести их в одну биографию.

Данилыч родился крепостным (я уже знаю, что это не совсем то же, что и раб, хотя отличия, на мой взгляд, невелики), возле города Смоленска, с детства был взят в усадьбу, работал на конюшне. Когда началась война с Наполеоном, его господин убежал из имения, приказав слугам хранить добро в лесу. Данилыч, как он сказал, «со скуки», с несколькими парнями начал выходить из леса и нападать на проезжающих французов и защищать лесные деревни от мародёров.

Осенью, когда Наполеон убегал из России, Данилыч встретил казачий эскадрон (sotnia), заблудившийся в непривычном для казаков лесу. Данилыч стал проводником, приглянулся офицеру знанием леса и тридцати французских слов, благодаря чему присоединился к отряду.

Освободив Россию от Бонапарта, Данилыч отправился с казаками освобождать Европу. По правде говоря, подробно описывать его европейские приключения у меня нет ни времени, ни сил – ушло бы немало страниц. Упомяну только, что путь отряда Данилыча был достоин маршрута многих моих соотечественников, путешествующих на досуге по Европе, подвигов хватило бы на рыцарское звание, а проступков, самое меньшее, на каторгу.

И подвигов, и грешков Данилыч не стеснялся, но воздерживался от подробных описаний. Когда я удивлялась подвигам, он говорил: «На войне – дело обычное», а если упоминались грешки, совершённые на территории самой Франции, он уточнял: «Париж-то мы им не сожгли».

Когда Наполеон был побеждён, Данилыч с казаками и повозкой трофейных ценностей вернулся в Россию. Казаки отправились на Дон, к своим семьям, Данилыч продолжал праздновать победу в Москве – по его словам, различные весёлые заведения были восстановлены в сожжённом городе в первую очередь. Здесь его и задержала полиция, ведь Данилыч по-прежнему числился крепостным, а его военные подвиги были приравнены к обыкновенному бегству.

Его barin (хозяин) обладал чувством юмора. Когда Данилыча доставили к нему, он задал лишь один вопрос: «Понравилось ли тебе воевать?» – и, получив утвердительный ответ, отдал Данилыча в солдаты. Как я поняла, в России солдатская служба – и страх, и надежда для крестьянина. Другие сословия в армию рядовыми обычно не идут. Служить полагается чуть ли не четверть века, а служба весьма опасна, и не только во время войны. Но крестьянин сразу же перестаёт быть крепостным, и у него появляется шанс повысить свой статус в обществе.

Данилыч принадлежал именно к таким людям. Сначала он дослужился до унтер-офицера, а позже, во время мятежа в Польше, даже получил офицерский чин. Насколько я понимаю по разговорам отца, в Англии такое бывает редко и чаще во флоте, чем в армии, – однако в России армия значительно больше, и традиции другие.

Низший офицерский чин в России даёт то, что тут называют личным дворянством. Для русских это страшно важная вещь. У нас назваться джентльменом может практически любой, у кого есть подходящие манеры, образование и желательно средства, и никаких официальных привилегий это не даёт. В России же разные сословия по закону имеют разные права, и очень многие пути открыты только дворянам. Казалось, у Данилыча открылись возможности сделать военную карьеру. Однако, как не раз философски замечал Данилыч, едва у него начинались успехи, как Бог рушил его планы – daval okorot.

Так вышло и с офицерским чином. Некоторое время спустя Данилыч, по старой привычке, выпил и подрался с рядовым солдатом, после чего оказался перед выбором: отдать солдата под суд, который присудил бы его к телесному наказанию, сравнимому со смертной казнью, или замять дело, под угрозой увольнения со службы. В итоге Данилыч уволился.

В гражданской жизни у него были самые разные приключения. Данилыча нанимали на службу и дворяне, и торговцы, обычно для путешествий, чтобы он помогал во время происшествий, вроде того, что случилось в Ивановке. Данилыч несколько раз ездил в Туркестан отвозить выкуп за русских пленных, похищенных кочевниками. Обычно такие операции совершаются через посредников, но если родственники не смогли собрать крупную сумму, то лучше договариваться напрямую с хозяином пленника-раба, что гораздо опаснее.

Ещё более интересные сделки Данилыч совершал на Кавказе, где русские ведут войны так же часто, как и мы в Индии. Однако в Англии нет крепостных. Согласно русским законам, если крепостной попадёт в плен к диким племенам – черкесам или чеченцам, – а потом сбежит или его выкупит кто-то, кроме хозяина, то он становится свободным. Такой забавный путь к свободе, конечно, не для простого земледельца, но среди крепостных крестьян есть обладатели капиталов до десяти тысяч фунтов и более. Конечно, помещик не заставляет такого крестьянина пахать поле и пасти коров, но относится к его ежегодным доходам с особым интересом. Нетрудно догадаться, почему такой богач-невольник готов некоторое время побыть пленником в горной пещере, зато потом давать отчёт о своей годовой прибыли лишь Богу и налоговой службе государства.