ЮнМи. Сны о чём-то лучшем. (Книга первая) - Андрей Юрьевич Лукин

Ну что… В первых строках своего отзыва о сегодняшнем вечере торжественно и скорбно сообщаю вам, дорогие мои, что вливание в ряды поклонников "корейской оперы" мне абсолютно точно не грозит. Более того, чтобы я ещё раз согласился пойти на такое вот выступление… Увольте!

Эта Ким НаНи была довольно симпатичной девушкой, но когда под неритмичный аккомпанемент барабана она запела почему-то на редкость скрипучим голосом, со мной случилось нечто странное и даже, не побоюсь этого слова, страшное.

Я вдруг осознал, что совершенно не понимаю, о чём эта девушка поёт. Как будто что-то у меня в мозгах отключилось, и опция hangug-in (корейский язык) совершенно перестала работать. "Господи, за что?" А странное действо на сцене между тем продолжалось. Исполнительница, видимо, изображая в лицах разных персонажей, то визгливо пела, то жалобно вскрикивала, то опускалась на колени, корча всевозможные рожи, на которые зал отзывался радостными возгласами.

Осторожно оглянувшись, я с удивлением обнаружил, что публика-то и в самом деле в восторге. На лицах улыбки, сопереживание, глаза довольно блестят. Кое-кто из зрителей даже повторяет вслед за исполнительницей текст… Они что, его наизусть знают? Видимо, да. ИнДжон тоже губами шевелит, вперёд наклонилась, вся на сцене, того гляди сорвётся с места и ринется вместо НаНи допевать то, что по какому-то недоразумению называется оперой.

И так как-то одно на другое наложилось: и странное пение с визгливыми нотками, и то, что я стал воспринимать корейскую речь, как неудобоваримую тарабарщину, и рваный ритм барабана, и совершенно немелодичное для моего слуха горловое завывание, — что я впал с некое подобие транса.

"Да она меня заколдовывает! — вяло подумал я, не имея никакой возможности сопротивляться. — Она же самая настоящая шаманка!"

Кажется, нам рассказывали, что на развитие этого жанра повлияли в том числе и шаманские заговоры древних корейцев, в чем я, глядя на сцену, имел сомнительное счастье убедиться. Да какая опера, это же настоящее камлание! Бубна в руках разве что не хватает.

— Оо, идже шимбонсунын пичуль поге доль гощида, — прошептала мне в ухо ИнЧжон. — Гаджан шиннанын сунган.

Я, разумеется, ничего не понял, но всё равно изобразил улыбку, согласно кивнул и по довольному взгляду ИнЧжон догадался, что именно такой реакции от меня она и ждала.

Мы вновь уставились на сцену. ИнЧжон с жадным интересом, а я — преодолевая мучительное желание закрыть уши ладонями. Ким НаНи страдала на сцене, словно подвергающаяся истязаниям партизанка, попавшая в плен к японским оккупантам. И я невольно страдал вместе с ней. Мне казалось, что это и меня сейчас пытают, мучают, протыкают насквозь колом, и вытягивают жилы. Чёрт, как жаль, что я совершенно не помню сюжет этой "Повести о Симчхон". Так хотя бы понимал, что происходит и на что этот персонаж жалуется. ИнЧжон что-то говорила про прозрение… И тут актриса страшно растопырила глаза, в зале радостно засмеялись и захлопали… А я только чудом удержался от того, чтобы глаза не закрыть.

Концерт Navilera Gugak Hanmadang — Ким Нани — сцена из "Повести о Симчхон")

https://www.youtube.com/watch?v=yPc0bqK-lLk

(Или можно посмотреть на сайте "Кореяпедия", страница "Повесть о Симчхон")

"Пытка апельсинами" продолжалась от силы минут десять, но у меня было полное ощущение, что прошёл по меньшей мере час. И когда после поклона актрисы публика разразилась аплодисментами, я ещё какое-то время сидел, не в силах стряхнуть с себя некое подобие транса.

— Ну как, ЮнМи-я-а, тебе понравилось? — подозрительно вкрадчиво спросила ИнЧжон, когда мы в окружении оживлённо обсуждающих представление зрителей наконец добрались до выхода. — Согласись, это было восхитительно.

И уставилась на меня, надеясь, видимо, услышать мои восторженные ахи-охи.

— Ты знаешь, ИнЧжон-ян… — выдавил я, помотав головой и чудовищным усилием воли вернув себе способность понимать и говорить по-корейски. — Впечатление у меня, откровенно признаться, довольно неоднозначное… Что с тобой?

ИнЧжон с покрасневшим лицом зажимала одной рукой рот, а другой махала в мою сторону, словно хотела меня прогнать. Не сразу до меня дошло, что она просто изо всех сил пытается сдержать смех. Кончилось тем, что обессилев в борьбе с рвущимся из неё весельем, она прислонилась к стене и сползала по ней вниз, не обращая внимания на то, как это выглядит в глазах окружающих.

— Аха-ха! — наконец не выдержала она, расхохотавшись во весь голос. — Ой, не могу! Ой, держите меня все! Юна, ты… Ты… Твоё лицо… Ой, божечки! Чюгинда! (Я сейчас умру!) Где мой телефон? Девчонки меня не простят, если я это не сниму… И-и-и-и-и!

И начала, зараза такая, всхлипывая и подвывая, фоткать меня с разных сторон.

Что такого она увидела в моём лице? Я подошёл к стеклянным дверям и посмотрел на своё отражение. Ну, подумаешь, волосы немного дыбятся, словно после удара током, и глаза выпучились, говоря словами одной моей подруги, как у бешенной кильки. Что такого-то? У нормального русского человека после прослушивания пхансори ещё и не так лицо может перекосить. Жив остался, уже хорошо. А то, что ошарашен слегка, так это скоро пройдёт. Я, конечно, слегка преувеличиваю, но ИнЧжон в самом деле повеселилась всласть. Она, как выяснилось чуть позже, догадывалась о такой моей реакции. Был у неё похожий опыт, когда она ходила на четырёхчасовой (!) концерт пхансори с делегацией студентов-музыкантов из России… Блин, вот так разведчики и палятся: кричат при родах "мамочка" по-русски и чумеют, слушая "корейскую оперу". Я ещё легко отделался, четыре часа меня без сомнения определили бы прямым ходом в психушку.

* * *

Тот же вечер два часа спустя. Общежитие группы "Корона".

Устав хихикать и разглядывать обалделую физиономию ЮнМи, девушки лежат без сил, кто на диване, кто просто на полу.

— Никогда я ещё так много не смеялась, — признаётся БоРам. Она ещё раз смотрит на фото в телефоне, но сил на смех больше нет.

— Как вы думаете, девочки, к ней теперь вернётся вдохновение? — спрашивает ХёМин, безуспешно пытаясь стереть с глаз потёкшую от смеха тушь.

ДжиХён, которая весьма скептически относится к увлечению ИнДжон пхансори, переворачивается на живот и вздыхает:

— Боюсь, как бы оно у неё после этого совсем не пропало.

И тут из соседней комнаты до них доносится какой-то топот, хлопки в ладони и громкий голос ЮнМи.

Столпившимся в дверях девушкам