курьер.ru - вячеслав антонов

Что говорить — не красавец, конечно. Но как заметил Козьма Прутков: «Не каждому человеку и гусарский мундир к лицу». Тем более в таких обстоятельствах.

Ровно гудели турбины, стюардесса, выскользнув из-за спины Андрея, стала разносить шампанское в узких бокалах. Затянувшееся молчание внезапно прервалось несколькими раздельными и четкими хлопками — ладонью о ладонь.

— Браво, Андреас! Вы дошли до цели и даже не оставили свое оружие!

С одного из сидений поднялся господин Димитриадис, одетый в легкие серые брюки и белую рубашку с бело-голубым шелковым галстуком. За столиком киприот пребывал в компании очаровательной дамы — торгового атташе республики Кипр. Андрею показалось, что его знакомый под хмельком.

— Ведь это ваше оружие? — указал Костас на автомат.

У Шинкарева еще не прошел тот звериный накат, который вел его на авиабазу. Сейчас у него появилось желание прикладом врезать этому щеголю в челюсть — то-то кровища брызнет, зубы полетят... Он глубоко вдохнул, закрыв глаза, выдохнул.

—   Не мое.

—   Значит, вы добыли его в честном бою?

—   Можно сказать.

—   Так и скажем. Господа, разрешите представить вам мистера Андреаса Шинкарева, моего российского коллегу и друга, сотрудника фирмы «Лимассол Инве-стментс Лтд». Выдающегося специалиста... в своем роде.

После первого эффекта публика не выглядела особенно удивленной — видно, что Андрея здесь ждали, может быть, не в столь экстравагантном виде. Но мало ли что случается — Восток дело тонкое. За шутливым приветствием Костас успел приблизиться к Шинкареву и, дружески обняв за плечи, вывел в тамбур.

—   Посылка при вас? Больше «хвостов» не оставили? — спросил он быстро и сухо, безо всяких шуток.

—   «Хвостов» не привел... думаю. А посылка ваша — вот она.

—   Знаете, что это? — Киприот забрал коробку.

—   Нет. А что?

—   Ваша жизнь. Объяснить?

—   Ну... давайте.

В тепле глаза слипались, сильно тянуло ко сну.

—   Это часть китайских материалов. Я заявил Чену, что вы,  Андреас, — больше не требуетесь фирме «Лимассол инвестментс». Со всеми вытекающими последствиями.

—   И что?

—   Чен попросил вывезти вас. А в уплату за место на этом самолете передал часть китайских материалов. Так что это — плата.

«Так». Это было сильно, конечно. И все-таки кое-что не сходилось. Значит, он до того понадобился Чену, что тот отдал за его жизнь какие-то секретные данные? Даже не сказав ему лично, не взяв никаких обязательств. Может, это приказал Ши-фу? А ему-то зачем?

—   Чен сам так решил? — спросил Шинкарев.

—   Не сам. И даже, по его словам, был против — сначала. Но потом кое-кто настоял. Некто весьма решительный. Не догадываетесь, кто бы это мог быть?

«Ши-фу? Нет! Крыса... то есть Патриция. Пэт. Черт, как же это...»

—   Вы блефовали? — спросил он Костаса. — По поводу моей ликвидации?

—   Если и так, какая разница? По крайней мере, для вашей женщины разницы не было. Что скажете?

Андрей предпочел бы промолчать. Однако надо было сказать, хоть что-то. И он сказал:

—  Она хороший человек.

Вот что главное. Ничего больше. Интересно, поймет ли его этот грек? Не чурка же он, в самом деле, не пень с ушами! Хотя обаятельные мужчины бывают совершенно нечутки к эмоциям других. Но этот, кажется, понял.

—   Спать хотите? — подчеркнуто буднично спросил киприот.

—   Да, — сознался Андрей. Он был рад закончить такой разговор.

—   Придется потерпеть. До Сингапура полет короткий, только успеете привести себя в порядок. Тут есть душ, в нем все необходимое. В салон больше не ходите — как помоетесь, загляните к этой девке, она даст вам чего-нибудь пожрать.

—   К стюардессе?

—   Именно. Вот ее кабина. Действуйте!

—   Костас, подождите! Сейчас я до Сингапура, а дальше куда?

—   Мы на Кипр, на этом аэроплане. А для вас взят билет на рейс «Сингапур — Шанхай — Ташкент — Петербург».

—   Значит, в Россию?

—   А что, не рады?

—   Да нет, все правильно. Извините, еще одно...

—   Что?

—   Сами знаете.

—   По моим сведениям, час назад она была жива.

—  А Чен?

—  Что ему сделается? Как говорят у вас в России, живее всех живых. Все, Андреас, меня ждет дама.

Маленькая душевая блестела пластмассой стен и хромом приборов. Андрей аккуратно сложил свою бандану, сбросил грязную одежду в черный пластиковый мешок. Оглядев себя в зеркале, остался доволен — тело по-прежнему сильное, жилистое, по-звериному диковатое в этом крошечном стерильно-чистом помещении. Шумела горячая вода, уходя в никелированную воронку; за круглым иллюминатором стояла темнота; самолет чуть покачивался, мерно гудя турбинами. Все было приготовлено — крем и станок для бритья, новая одежда. Чистое разогретое тело, выбритые щеки, благоухающие лосьоном, мягкое свежее белье, тщательно расчесанные после душа волосы — что еще надо?

В кабине стюардессы между закрытыми полками и микроволновкой примостился откидной столик с мягким креслом. При появлении Андрея девушка встала, жестом предложила садиться и поставила разогретую пиццу, греческий салат с кубиками пресного сыра и большой бокал красного вина. Когда она склонилась над столиком, в вырезе бордовой формы, обведенном светло-серым воротником, показались груди — загорелые, с легким персиковым отливом и маленьким золотым крестиком, блестящим в темной ложбинке. Поставив еду, девушка вышла из кабины, толкая перед собой передвижной столик с бокалами. «Какая грудь! А вот та баба, на дороге — поимели ее сначала или сразу по горлу чикнули? Может, и сразу — они, когда «рэжут», больше заводятся».

Воспоминания не портили аппетит. Шинкарев — профессионал, и для него важней не угрызения совести, а разбор ситуации. Нет храбрости и трусости — есть та или иная степень самоконтроля.

«Когда я вел себя хуже всего? На вилле, когда ломанулся спасать Крысу. И после этого мне разрешили сблизиться с ней. То есть после чего именно: после достойного порыва обычного человека или явного прокола профессионала? Желательно бы знать».

Вернувшаяся стюардесса убрала посуду и поставила перед ним чашку кофе. Она с удовольствием разглядывала его крупные загорелые бицепсы, покрытые мелкой россыпью веснушек, и квадратные грудные мышцы, обтянутые белой футболкой. Андрею захотелось поговорить.

—   Спасибо, очень вкусно! Как вас зовут?

—   Хелене.

—   Вы живете на Кипре?

—   Да, в Никосии.

—   В Лефкоше?

—   Так говорят турки. Некоторые наши тоже стали говорить, как они — Лефкосия.

—   А что говорят о турках?

—   Разное. Одни надеются помириться. Другие вообще стараются не думать, а кто-то готовится к войне. Недавно у северян были митинги — они сами требовали вывести турецкие войска с Кипра. Наши пытались им помочь, а турки бросили против них новые вертолеты.

—   И что?

—   Наши ушли, конечно. Но все говорят, что сбили очень хороший турецкий вертолет. Турки говорят, шайтан сбил. А вы были на Кипре?

—   Надеюсь побывать. Как думаете, там понравится?

—   Конечно, понравится. Извините, мне пора в салон — скоро посадка.

Самолет начал снижаться, заходя в крутой вираж. Шинкарев еще не летал на небольших VIP-машинах, и полет ему понравится. Было бы совсем неплохо, чтобы такие рейсы стали частью его образа жизни. А еще лучше — его и Крысы. Хотя как сказать — при встрече с такой, как Хелене, зачем ему поблизости Крыса?  

«Выкупившая твою жизнь, между прочим. Тьфу, черт!»

В ночном иллюминаторе появилось озеро светящихся точек. Между ними в разных направлениях тянулись цепочки одинаковых огоньков, а в середине извивалась черная лента реки, которую называют так же, как и город — Сингапур, «Город сингалезцев».

В темном небе мигали красные сигналы других самолетов, тоже заходящих на посадку.

Озеро огней приблизилось, потом вдруг резко наклонилось и ушло в сторону, встав почти вертикально, затем снова выровнялось.

Самолет вздрогнул, засвистели выпущенные шасси, мелькнули первые сигналы летного поля, темная земля расцветилась цепочкой синих ламп, ограничивающих ВПП. Колеса мягко коснулись бетонки, огни замелькали в иллюминаторе, постепенно замедляя ход. Надвинулись подсвеченные фюзеляжи и высокие кили авиалайнеров с эмблемами разных авиакомпаний, вдали проплыло длинное низкое здание аэровокзала.

Миновав строй грузных «Боингов», маленький «Лиэрджет» ушел от главного поля к чартерному терминалу. Развернувшись перед прямоугольным бетонным зданием, самолет остановился; стюардесса нажала кнопку люка. Стихли турбины, пассажиры прошли через тамбур, спустились на поле. В кабину заглянул Костас:

— Пошли.

Похоже, хмеля у него еще добавилось. В ночной свежести он накинул на плечи легкий светло-серый пиджак, такой же подал Андрею: