Триггер убийства - Юлия Фёдоровна Ивлиева

глаза его ни разу не видели. Ну и когда у нас случился пожар… Князев погиб. Антонов отправился к деду как его внук. Антонов как-то сам так решил. Вроде как навестить сначала собирался, а потом внуком назвался. Я не стал мешать. Какая, по сути, разница. Дед остался один, ему нужен внук, родная душа. Он у него появился. В документах написали, что погиб Антонов. Детдомовские мало кого волнуют. Один погиб или другой, разбираться никто не стал.

– Может, даже так и лучше, – философски рассудила Кира, пребывая в задумчивости, пока не столкнулась со взглядом Григория. Девушка пояснила ему: – Ну у настоящего Князева должны быть претензии к деду, обиды затаенные, он его в детдом сдал, матери лишил, семьи. Как они дальше будут жить? Придется сложно налаживать взаимоотношения. А с Антоновым нормально, у него никаких претензий.

Самбуров пожал плечами.

– Вы не знаете детдомовских детей, если думаете, что у них бывают хоть какие-то обиды на мать или семью, – покачал головой Игорь Дмитриевич. – Но Князева уже не было, а Антонов был. И получилось вот так.

…Кира и Самбуров в задумчивости покидали дом бывшего директора детского дома. На сиденье машины девушка поерзала и вытащила из-за пояса фотографию, ту самую, со всеми друзьями.

– Вергасова! Ты ограбила старика! Ты лишила человека памяти и возможности ностальгировать. – Самбуров даже не возмущался. Кира всегда шла к своей цели кратчайшим путем. Условности и приличия ее волновали редко, к этому он уже привык. – Это классифицируется как…

– Как изъятие улик, – решила специалист по психопатологии, шмыгнув носом и выразительно посмотрев на Григория.

Самбуров округлил глаза.

– Имей в виду. Если кто-нибудь напишет на тебя заявление за мелкую кражу, я не стану вмешиваться, придется тебе просить помощи у Татьяны Николаевны!

– Очень плохая шутка, – огрызнулась Кира. – Верну я эту фотографию! Он бы сам не дал! Пришлось бы ордер выписывать, или как там правильно оформлять изъятие? Потом сюда присылать за фото кого-то специально. Это долго. Мне сейчас нужно, – отмахнулась Кира. – Я посмотрю и верну. У тебя есть лупа? Вот у этого, Антонова, странно как-то рука зажата. Нечеткое фото. По этой карточке даже не разберешь, похож Халилов на наш фоторобот или нет.

– Специалисты увеличат и посмотрят.

– Вот! А ругаешься, что я ее стащила!

Самбуров покачал головой. Володя наконец-то прорвался к шефу и делился добытой информацией. Григорий поставил телефон на громкую связь. Серьезная ответственность, которая являлась буквально синонимом Володи, полилась из динамика:

– Матери Сенежской полком бы каким командовать. В атаку идти! Я до сих пор разрешения на каждый шаг жду. Так. Сейчас. – В трубке зашуршала бумага. – К дочери у Зои Константиновны Сенежской претензий много. Говорит, Тамара Сергеевна женщина загульная, до мужиков и спиртного охочая, безответственная, безнравственная и нуждалась в постоянном контроле, который она, мать, и осуществляла. Как женщина опытная и серьезная, Зоя Константиновна убеждена, что любовь и личную жизнь следовало в юности строить, а теперь главные силы необходимо тратить на воспитание сына. Мать утверждает, что никаких мужчин дочери заводить не позволяла и тщательно следила за тем, с кем дочь общается, включая рабочее время. Она наизусть знает имена всех коллег Сенежской и подруг. Тех всего две. С одной якобы Тамара и отправилась в Сочи, на море отдохнуть. Зоя Константиновна уверенна, что в Крым дочь ни за что бы не поехала, потому что десять лет назад они оттуда практически сбежали, и в Крыму у Тамары остались недоброжелатели. Говорит, дочь ее хорошо наследила и только воспитанием достойного сына смогла бы смыть с себя все грехи, которые взяла на совесть. – Последнюю фразу Володя явно прочитал. – По словам матери, попав под пагубное влияние мужиков и имея к ним слабость, она участвовала в страшных непотребствах, хоть и работала бухгалтером. Как мать выразилась: «Она продавала души, разделив с телом». В общем, продравшись через ее иносказания, выяснил я, чем Сенежская занималась. Она в работорговле участвовала. Точнее, поставляла девочек в публичные дома, на съемки порнофильмов и вывозила будущих проституток за границу.

– Ого! – присвистнул Самбуров. – Лихо закручивается! А про Монголина спросил?

– Да, Монголина женщина знает. Это бывший директор Тамары Сенежской, – продолжил Володя. – Но что точно там случилось, мать не знает. Почему они из Крыма сбежали? Говорит, бежали, будто Томке лава раскаленная пятки жгла. Еле дождались российский паспорт, когда в Крыму выдавать стали. Она конкретно кого-то боялась. Человека. Но кого, мать не знает.

– На работе что? – расспрашивал Самбуров дальше.

– Сдержанная, приветливая, исполнительная, – сообщил Володя. – Никаких нареканий. Но ни дружеских, ни, тем более, близких отношений ни с кем нет. Никогда не опаздывала, но и никогда не задерживалась. Говорят, всю себя ребенку посвятила. С матерью ее знакомы. Она звонила на общий номер регулярно. А вот с подругами интересней оказалось. Одна Селиванова Марина. Вторая, которая с ней в отпуск уехала, – Алиса Громова, дома находится, на работу ходит. Сразу все рассказала, потому что чувствует, что с Тамарой что-то случилось. Она на связь не выходит, и телефон отключен. Ну и мать Сенежской, ясно дело, уже звонила. Всем хвосты накрутила. Всех проститутками назвала и к ответу призвать пообещала. – Володя снова что-то перелистнул по ту сторону беспроводной линии. – Так. Со слов подруги. Пару месяцев назад у Тамары объявился бывший возлюбленный. Бывший, еще со времен Крыма. Чуть ли не любовь детства, юности и всех последующих времен. Тамаре в Ростове не погулять, потому что мать, как ястреб, за ней следит. Обе подруги уже замучились прикрывать, потому что Зоя Константиновна не гнушается проверками взрослой дочери и звонит, когда вздумается, и если что подозрительное, то и приехать может на раз– два. А тут хахаль устроился на лето в какой-то крымский отель работать, ну и с собой позвал. Тамара не устояла. Придумала эту историю с путевками, якобы Алиса уже купила, а Марину не отпускают с работы и больше поехать не с кем. Мать сдалась, проверив историю у подруги, и Тамара отправилась в Крым к любовнику. Но три дня назад мать потеряла связь с дочерью и подняла панику. Алиса во всем призналась. Раскаивается, переживает.

– Что про любовника знает? – Самбуров что-то прикидывал в уме.

– Да практически ничего, – хмыкнул Володя. – Сенежская его милым называла или сурком. «Сурок» – это прозвище с детства. Потому что… Сурки вдоль трассы автомобильной стоят или в поле и смотрят, не отрываясь, вдаль, а что под носом не видят. Любовник Сенежской тоже так делает, когда задумается или что-то решает, остановится, хоть посреди улицы, и стоит в одну точку смотрит. Мать прозвище «Сурок» тоже слышала, что друг детства подтверждает, но ни имени, ни фамилии его не знает.