Торговцы грезами - Гарольд Роббинс

Я пожал плечами.

— Ты слышала, что рассказывали про нее?

Она кивнула.

— Ну?

— Все это правда, — сказал я.

Она снова замолчала. Ее сигарета догорела, и она выбросила ее в окно. Мы увидели, как та рассыпалась веером искорок. Дорис шевельнулась, ее рука была в моей ладони. Я заглянул ей в глаза и улыбнулся.

Она говорила совсем тихо.

— Тебе, должно быть, было очень больно.

Да, больно. Но не настолько, как мне казалось тогда. Я вспомнил, что почувствовал той ночью, когда обнаружил Уоррена Крейга в ее постели. Я закрыл глаза. Мне не хотелось вспоминать это, но в ушах до сих пор стоял ее крик. Слова, которые я никогда не ожидал услышать от этой женщины. Затем пронзительная тишина, после того, как я ее ударил. Я помнил, как она, обнаженная, лежала на полу, глядя на меня с выражением триумфа в глазах. На ее губах была холодная улыбка. И тогда она сказала: «Чего еще можно ожидать от калеки?»

Я посмотрел на Дорис. Ее глаза излучали тепло.

— Нет, — медленно произнес я, — не думаю, что мне действительно было больно. Настоящая боль пришла позже. Гораздо позже. Когда я осознал, кого я потерял из-за нее на долгие годы.

Она не сводила с меня взгляд.

— О ком ты говоришь?

Я посмотрел ей в глаза.

— О тебе, — мягко сказал я. — Да, мне действительно было больно. Я понял, что годы ушли и я не смогу вернуть их назад. И к тому же я уже боялся что-либо предпринимать.

Она долго испытующе смотрела на меня, затем повернулась и, положив голову мне на плечо, перевела взгляд в небо. Мы сидели, не говоря ни слова.

После длинной паузы Дорис заговорила. Ее голос был спокойным и теплым.

— Я тоже боялась, — сказала она.

Я улыбнулся.

— Боялась чего?

Она подняла голову с моего плеча и доверчиво заглянула мне в глаза.

— Боялась, что ты никогда не забудешь ее, боялась, что ты никогда не вернешься, я боялась, что ты даже сейчас о ней думаешь.

Я поцеловал ее.

— Тебе не понять, чего я боялась. — Ее голос был едва слышен. — Я была не уверена в человеке, которого люблю.

Я снова поцеловал ее. Ее губы были мягкими и податливыми.

— Больше тебе нечего бояться, милашка.

Дорис ласково улыбнулась мне. Я чувствовал на своей щеке ее дыхание.

— Сейчас я это знаю. — Она счастливо вздохнула.

В ночной тишине раздавалось стрекотание цикад. Мимо то и дело пролетали светлячки. Внизу лежала долина, полная огней. Город жил своей жизнью. А с неба на нас смотрели звезды.

Внезапно Дорис выпрямилась и посмотрела на меня.

— Что происходит на студии, Джонни? — спросила она. — Что-нибудь не так?

Прежде чем ответить, я закурил.

— Ничего страшного, — сказал я.

Она посмотрела на меня скептически. Она слишком хорошо знала этот город, чтобы мне поверить.

— Мне-то не рассказывай этого, Джонни, — спокойно возразила она. — Я ведь тоже читаю газеты. Я читала вчера статью в «Репортере». Все это правда?

Я покачал головой.

— Только частично.

— Ты попал в беду потому, что приехал проведать папу? — сказала она и, поколебавшись, добавила: — Мне следовало хорошенько подумать, прежде чем тебе звонить.

Ее глаза смотрели вопросительно. Она беспокоилась обо мне. Мне стало от этого приятно. Имея столько поводов для беспокойства, она думала обо мне. Я взял ее руку и поцеловал в ладонь.

— Я все равно не поступил бы иначе, милашка, — сказал я, — даже если бы мне пришлось оставить «Магнум». Быть снова с тобой и Питером — гораздо важнее того, чем я занимаюсь в компании.

Ее глаза затуманились.

— Надеюсь, у тебя не будет из-за этого неприятностей.

Я успокаивающе сжал ей руку.

— Не надо волноваться о твоем дяде Джонни, милашка, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно. — Он все держит под контролем.

Не прошло и десяти минут, как появилась возможность убедиться в том, что я не прав. Послышался шум подъезжающей к нам машины.

Дорис удивленно взглянула на меня.

— Интересно, кто бы это мог быть?

— Это Кристофер, — сказал я, узнав машину. — Я просил заехать его сюда за мной после одиннадцати.

Машина остановилась рядом с нами, Кристофер высунул голову в окошко.

— Это вы, мистер Джонни? — позвал он.

— Да, Кристофер, — отозвался я.

— У меня для вас важное сообщение от мистера Гордона. Он просил, чтобы вы ему срочно позвонили. Это очень важно.

— Спасибо, Кристофер, — сказал я, выходя из машины. Я повернулся к Дорис. — Я позвоню от тебя?

Она кивнула, и я поспешил в дом, недоумевая, что понадобилось Гордону. За спиной я услышал радостный голос Кристофера:

— Добрый вечер, мисс Дорис! Как здоровье мистера Питера?

Я не расслышал ее ответа, так как уже был в холле и поднял телефонную трубку. Набрав номер Боба, я стал ждать. Трубку сняли быстро, он, видимо, ждал моего звонка.

— Боб, — сказал я, — это Джонни.

Его голос звенел от злости.

— Если мне не изменяет память, ты говорил, что все будет о'кей?! — заорал он в трубку.

Черт возьми, что это с ним случилось?

— Убавь громкость, приятель, — сказал я сухо, — а то я тебя и без телефона слышу. Я действительно тебе сказал, что все будет о'кей. Что-нибудь не так?

Он продолжал орать.

— Все не так! Просто ты мне лапшу на уши вешал, вот в чем дело! Я хочу тебе сказать, что больше этого не потерплю. Я ухожу!

Теперь я разозлился.

— Черт возьми, что там происходит? — спросил я. — Возьми себя в руки и расскажи, что происходит. Я ничего не знаю.

— Ты ничего не знаешь? — Его голос звучал скептически.

— Я ничего не знаю, — повторил я.

Он замолчал. А когда снова заговорил, его голос был гораздо спокойней.

— Тогда нас обоих обвели вокруг пальца, — сказал он. — Мне позвонил Билли из «Репортера» и сказал, что только что пришло сообщение из конторы Ронсона, что состоялось специальное заседание Совета директоров в Нью-Йорке сегодня вечером, на котором Рот и Фарбер были выбраны в состав Совета, и что Рот, к тому же, получил пост вице-президента, отвечающего за производство.

Теперь уже я замолчал. Эти сукины сыны раскусили меня! Фарберу, должно быть, немало пришлось поупражняться в красноречии, чтобы заставить Ларри пойти на такое. Мне казалось, что я даже слышу, как он убеждал его: «Воспользуйся случаем! Эйдж все равно ничего не сможет сделать. Он слишком долго работает в этой компании. Это его детище». И, конечно, он был бы прав. Он знал, что я не смогу уйти. Я с трудом нашел в себе силы, чтобы ответить.

— Ничего не предпринимай, пока мы с тобой не встретимся, Боб. Сиди спокойно. И, если мы не увидимся до конца уикенда, встретимся в понедельник у тебя.

Я повесил трубку. Подождав минуту, я снова снял ее и набрал номер междугородней.

— Соедините меня с Нью-Йорком, — сказал я и дал телефонистке номер Дженни.

В Нью-Йорке было почти два часа, но мне надо было срочно узнать, что же там происходит.

Ответил Рокко. Его голос был заспанным.

— Алло? — пробурчал он.

— Рок, это Джонни, — быстро сказал я. — Извини, что я так поздно потревожил тебя, но мне надо срочно поговорить с Дженни.

Он мигом стряхнул с себя сон.

— Конечно, — сказал он, — не вешай трубку.

Послышался голос Джейн.

— Да, Джонни?

— Когда вчера состоялся Совет директоров? — спросил я.

— Около девяти, — ответила она. — Вызов пришел около шести, но только в девять они смогли собраться. Я думала, ты в курсе. Я послала тебе телеграмму.

— Понятно, — задумчиво протянул я. Телеграмма, наверно, пришла после того, как я ушел со студии. А ушел я рано потому, что хотел днем повидаться с Питером.

— Что-нибудь еще, Джонни? — тревожно спросила она.

Я вдруг почувствовал усталость.

— Нет, — уронил я, — большое тебе спасибо, и извини, что разбудил.

— Ничего, Джонни, — сказала она.

Я попрощался и повесил трубку. Обернувшись, я увидел, что на меня смотрит Дорис.

Она все прочитала на моем лице. Глубоко вздохнув, спросила:

— Неприятности, Джонни?

Я медленно кивнул. Ничего, кроме неприятностей. Сплошные неприятности, как ни крутись. Я неторопливо опустился в кресло. Ну и денек! Черная пятница.

Не надо было вообще сегодня вставать с постели.

ТРИДЦАТЬ ЛЕТ

1925

Джонни протискивался через комнаты, набитые гостями, в поисках Далси. Только что она была здесь и вдруг исчезла. Интересно, куда она могла подеваться?

Его подозвала невысокая женщина с худощавым лицом.

— Джонни, дорогуша, — сказала она приятным голосом, — можно тебя на минуточку? Давай поболтаем. Мы так редко видим друг друга, что я совсем уже тебя забыла.

Повернувшись, Джонни увидел ее и, медленно улыбнувшись, направился к ней. Никто не осмелился бы проигнорировать Мариан Эндрюс. Эта небольшая, нервная женщина писала статьи, которые появлялись во всех крупных газетах страны и мира. Ее темой был Голливуд. Было достаточно нескольких ее слов, чтобы человек сделал головокружительную карьеру или, наоборот, стал в глазах читателей ничтожеством. Она знала свою значимость и не стесняясь пользовалась своим могуществом. При этом она всегда была приветлива со всеми — иначе ей было бы нелегко выудить нужную информацию, чтобы потом преподнести ее читателям как откровение.