Я, оперуполномоченный - Андрей Ветер

– Что ж, – Максимов подвинул к себе листок бумаги, – по-моему, не так плохо для начала…

На следующий день, едва войдя в кабинет, Смеляков сразу попал под прицел пристального взгляда Максимова. Алексей Петрович сидел, прижимая телефонную трубку к уху, и что-то записывал.

Пальцем свободной руки он поманил Виктора к себе.

– Всё, – сказал он и, бросив трубку на рычаг, подвинул лист бумаги к Смелякову. – Таксиста нашли. Игна-тюк Василий Романович. Витя, дуй к нему в таксопарк, у него сейчас смена должна закончиться, так что хватай его, как только он появится, и выжми из него максимум деталей. Сразу перезвони нам, чтобы мы знали, куда он клиента повёз от Военторга. Мы команду дадим на отработку адреса. А потом тащи этого таксиста сюда, чтобы составить фоторобот.

– Еду. – Смеляков быстро встал, проверил, есть ли в кармане сигареты, и покинул кабинет.

Из окна служебного автомобиля Виктор смотрел на мелькавшие дома и неторопливо прогуливавшихся людей и размышлял: «Вот опять еду на задание, а люди живут, ни о чём не подозревая. Сосуществуют два мира: криминал и нормальная жизнь. Где-то кого-то убивают, насилуют, грабят, это происходит совсем рядом, иногда даже за соседней стеной, но большинство людей не подозревают об этом, а если и знают, то всё-таки быстро забывают о преступлениях и о всевозможных угрозах своему благополучию. Неужели же сила жизни настолько мощнее страха? Человечество, зная о преступниках, всё-таки не рвёт их на куски, требует гуманного отношения к ним. Почему? Ведь если бы с ними обращались как с настоящим мусором, всё могло бы давно измениться к лучшему… Нет, пожалуй, не могло, потому что преступностью пронизано всё насквозь. Почти каждый из нас совершает какое-то преступление, порой очень мелкое (перейти дорогу на красный свет или выкурить тайком сигарету в детстве), а иногда и вполне серьёзный проступок. Все мы в чём-то виноваты, все не без греха. Должно быть, поэтому люди и требуют снисходительности к преступникам, ибо легко представляют себя на их месте. Только за самые жестокие и ужасные преступления народ согласен карать беспощадно. Пожалуй, только за убийства готов ответить тем же, а вообще-то люди легко прощают…»

…Таксист Игнатюк сразу вспомнил пассажира, которого посадил у Военторга.

– В котором часу это было? – спросил Смеляков.

– Около пяти утра… Да, около пяти, точнее не скажу.

Остановил меня молодой парень, лет двадцати пяти.

– Как выглядел?

– Обычный. Как все сейчас: рубаха светлая, брюки расклешённые, волосы не так чтобы очень длинные, но довольно-таки вихрастый. Лицо? Простое, обыкновенное, ничего примечательного.

– При встрече опознали бы его?

– Хрен его знает… – Игнатюк неуверенно пожал плечами. – Если случайно столкнулся бы, то не узнал, нет, не узнал бы, а если специально вглядываться, то хрен его знает…

– Ладно, пусть так. Потом вернёмся к этому вопросу. Куда вы повезли его, Василий Романович?

– Он сказал, что ему надо на вокзал. Зарулили мы во двор, там у него стояли четыре чемодана. Погрузились и поехали. Приехали на Киевский вокзал, я помог ему выгрузиться, он сразу нанял носильщика. Вот и всё.

– Он точно на вокзал пошёл?

– Я за ним не следил, но вроде на вокзал. А на что ему носильщик-то, если не на вокзал идти?

– Ясно. Спасибо, Василий Романович. Я сейчас позвоню к себе, передам им всё, что вы мне сообщили. А затем я попрошу вас поехать со мной.

– Далеко?

– На Петровку.

– Да я же всё вам рассказал. Ничего другого не вспомню.

– Нам фоторобот его нужен.

– Вряд ли помогу вам. Я ж говорю: вряд ли узнал бы его.

– У нас хорошие специалисты, они помогут.

– Что ж… – Таксист крякнул. – Устал я, конечно, после смены, но раз надо…

На следующий день одна из следственных групп приступила к работе по почтовым отделениям. Почтовикам показывали копию, снятую с найденной в Военторге газеты с написанным номером квартиры «25», сличали образцы почерка работников, которые расписывали газеты по адресам. Экспертам было крайне трудно определить почерк по двум всего цифрам, учитывая, что женщин, расписывавших газеты по адресам, набралось несколько десятков и некоторые из них, нервничая под пристальными взглядами милиционеров, невольно изменяли свой почерк. В результате эксперты оставили около десяти сотрудниц, чей почерк показался им схожим с написанным на газете номером квартиры. Теперь сыщикам предстояло обойти все двадцать пятые квартиры по отобранным адресам, где выписывалась газета «Правда». Адресов оказалось бесконечно много, так как «Правду» выписывали почти повсеместно.

Действовать приходилось решительно. Входя в квартиру, эксперт из районного отделения проверял отпечатки. Поскольку отпечаток пальца, обнаруженный на месте преступления, принадлежал мужчине, женщин не беспокоили. Однако большинство жильцов днём находились на работе, поэтому вечером сыщики отправились по многим адресам повторно. Проверка отпечатков пальцев по сле-дотеке нераскрытых преступлений ничего не дала, но, с другой стороны, это значительно сузило круг поиска. Теперь стало ясно, что преступление, если отпечаток принадлежал злоумышленнику, совершило лицо ранее не судимое и не имевшее приводов в милицию.

Вторая группа отрабатывала вокзал. Преступник мог приехать на Киевский вокзал лишь для отвода глаз, но вполне мог жить по киевскому направлению.

– Чемоданы он взял из Военторга, – сказал Егоров на заседании оперативного штаба. – Так что фотографии их мы раздали всем нашим сотрудникам для ориентировки. Что-то подсказывает мне, что этот парень просто оставил их на время в камере хранения. Надо прочесать там всё вдоль и поперёк… Но это не означает, что не надо отрабатывать подмосковные почтовые отделения по киевскому направлению. Опросите всех работников и бригадиров электричек, покажите фоторобот и фотографии чемоданов…

На третий день в штаб поступила информация, что в двух автоматических камерах хранения обнаружены разыскиваемые чемоданы.

– Что ж, это хорошо, что мы их нашли. – Егоров потёр руки и посмотрел на членов оперативного штаба. – Срочно пометьте их изотопами. Установите в зале камеры наблюдения, пусть наружка будет готова сесть на хвост всякому, кто придёт за чемоданами. Вполне вероятно, что грабитель придёт за ними не сам, а подошлёт кого-нибудь. Придётся идти за ним, смотреть, куда он нас приведёт. Сразу брать нельзя ни в коем случае…

На следующее утро появился молодой человек и достал из одной камеры два чемодана.

Переговоры в эфире на частоте групп наружного наблюдения тут же активизировались.

– Двести двадцать пятый, вижу его… Направляется к дверям… Подхватывайте его у лестницы…

– Я двести двадцать пятый, вас понял… Принимаю объект… Двести тридцатый, встречайте нас, идём через зал… Много людей, очень много людей… Чёрт возьми, поезд прибыл, тут просто столпотворение…

– Двести двадцать пятый, уточните, где объект… Не слышу вас…

– Двести тридцатый, подхватывайте его на выходе…

– Не слышу, где вы? Где вас ждать?

– Двести тридцатый, принимай его на выходе из зала…

– Не слышу тебя…

– Твою мать, где же он? – выругался один из разведчиков наружного наблюдения.

– Не вижу его.

– Двести двадцать пятый, уснул ты там, что ли? Груз уже вышел с вокзала?

– Двести тридцатый, что у вас происходит? – послышался голос начальника группы.

– Мы, кажется, потеряли его!

– Что? Вы спятили?!

– Я двести двадцать пятый, я довёл его до выхода, а там он как растворился в толпе. Прибор перестал фиксировать излучение изотопов…

– Ищите, мать вашу! Ищите чемоданы!..

– Его нет…

Полтора десятка разведчиков наружного наблюдения метались среди вокзальной толчеи в бессильной злобе.

Весть о том, что преступник ушёл из-под носа у наружного наблюдения, была подобна взрыву бомбы.

– Как ушёл?! – не поверил Егоров.

– Так получилось, – развёл руками начальник службы наружного наблюдения, он выглядел совершенно растерянным и подавленным. – Ума не приложу, как такое могло произойти. Лучших ребят туда направил… То ли связь сбой дала, то ли ещё что-то… Я разберусь…

– А изотопы? Разве сигнала не было? Куда техники смотрели? Нельзя разве сигнал было поймать? Какого рожна чемоданы-то помечали?

– Прибор, к сожалению, действует на небольшом расстоянии. Иначе люди облучаются.

– «Облучаются»! – передразнил Егоров, сжав кулаки. – Наше счастье, что там ещё два чемодана остались и что преступник должен вернуться за ними. А если бы он забрал сразу всё и скрылся? Вы понимаете, что означает наш сегодняшний провал? Катастрофа! Дело стоит на партийном и министерском контроле, а мы так опростоволосились! В лужу сели! Как пацаны неопытные!.. Вы хоть сфотографировали его?

– Да, вот снимки…

– Молодой, нормальное лицо, в общем похож на фоторобот. – Егоров внимательно разглядывал фотографии. – Значит, явился сам, никаких сообщников у него нет. Ведёт себя спокойно, но всё-таки напряжение чувствуется в нём…