Странник (авторский текст) - Андрей Мартьянов

История открытия аномалии оригинальностью не отличалась — как и большинство известных к ХХI веку червоточин она была найдена случайно. К 1912 году тогдашний «безуездный город Ново-Николаевск при станции Обь» поразил невиданный экономический бум — огромную роль сыграло строительство Алтайской ветки железной дороги, превратившей заштатный городишко в крупнейший транспортный узел региона, соединявший торговые пути с Дальнего Востока, Китая и Туркестана. Тогда-то инженер Антон Фридрихович фон Гаген, проводивший рекогносцировку местности перед возведением моста через реку Бердь, и почувствовал необычную вибрацию, источник которой скрывался в сосняке примерно в полуверсте от железнодорожной колеи…

Означенный инженер, сам владевший Дверью в Ревеле, смекнул что к чему, известил прочих аргусов в европейской части империи и порекомендовал совместными усилиями отыскать смотрителя — во времена довоенной и предреволюционной belle époque аргусы поддерживали меж собой тесные связи, не то что теперь. В 1915 году неподалеку от села Бердское появилась сначала охотничья заимка, а потом и небольшое поместье, в котором поселился некий Митрофан Соловьев, непонятно почему решивший выехать из губернского Тамбова и поселиться в сибирской глуши.

Начиналась великая смута, прогремела революция и гражданская война, Ново-Николаевск стал Новосибирском, получив статус областного центра, полным ходом шла индустриализация. Город разрастался, да и вокруг бывшего поместья в дремучем лесу начала отстраиваться деревушка, где селились служащие железной дороги и артельные рыбаки, промышлявшие на Оби.

— Редкий случай в истории, — посмеивался Андрей Ильич. — В современной России новые города естественным образом возникают вокруг чебуречных. Градообразующим предприятием является чебуречная — я подразумеваю любой бизнес, от автозавода «Форда» до нефтяных вышек. А в поселке Кирова объединяющим началом стала Дверь — Митрофан был хозяйственным человеком, сам создал начатки инфраструктуры: колодцы, электричество, когда стал главой сельсовета провел водопровод… Спрятать аномалию от посторонних глаз легче, если вокруг люди — темнее всего под лампой. Он же перестроил дом перед началом войны, в тридцать седьмом. Еще через двадцать два года сын Митрофана нашел меня и передал наследство — его дети способностями не обладали…

— Можно посмотреть на аномалию? — попросил Славик.

— Конечно. Придется заглянуть в курятник.

— То есть — в курятник?

— Очень просто: там никто не станет искать. Старая невзрачная халупа, активное пространство перехода прикрыто створкой из неошкуренных досок, туда и пьяный бомжара не полезет, если вдруг заберется… И вот что: давай-ка мы тебя приоденем. Запасной полушубок в доме есть, обувь тоже. Если унты окажутся великоваты, выдам вторую пару портянок. Умеешь наматывать?

— В армии научили.

— Молодец.

Андрей Ильич воткнул лыжную палку в снег, снял чехол с окуляров подаренного Ваней инфракрасного бинокля TIG7 и медленно обвел взглядом близлежащие холмы. Славик, как не всматривался, никаких движущихся объектов различить не сумел.

— Во-он там, судя по дальномеру триста пятьдесят метров, — дед передал Славику устройство. — Большущий зараза, а даже средь ясного дня не сразу заметишь. Зимнюю окраску не поменял, поэтому не видно. Однако, наш запах способен учуять и с такого расстояния…

Визор сразу выдал четкую картинку: желтовато-красный силуэт излучавшего тепло живого существа на фоне темно-синего снега. Зверь высокий в холке, очень длинный — метра, наверное, три! — с губастой мордой и двумя изогнутыми рожищами, переднее напоминает ятаган. Копается передней лапой в снежном завале, выискивая ягель.

— Они что же, как зайцы-беляки сезонно меняют шкуру? — Славик отнял от глаз бинокль.

— Зимой бело-седые, летом почти черные, — подтвердил Андрей Ильич. — Это взрослый самец, весит тонны две, не меньше. Обойдем от греха подальше: шерстистые носороги полагают, что лучшая защита — это нападение и атакуют любого, кто подберется слишком близко.

Подслеповатый гигант поднял башку, принюхался и снова вернулся к изучению раскопанной ямки — не заметил, к счастью. Встречаться с носорогом один на один желания не возникало: мозг невелик, а силища колоссальная.

Шли не торопясь, старательно огибая прибрежные скалы, в ледяном припае могут встретиться каверны, свалишься — костей не соберешь. Фауна разнообразием не блистала, из крупных животных встретили только волосатого риноцеруса, да прошествовал в отдалении гурт оленей, один в один похожих на обычных северных. Экзотика в виде мамонтов, саблезубых кошек-смилодонов или на худой конец гигантских прото-бизонов тотально отсутствовала — в холодное время года представители палеозойской мегафауны откочевали южнее.

— Ничего, как потеплеет от четвероногих любых видов и размеров здесь не протолкнешься, хоть локтями распихивай, — ободрил Славика дед. — Можно будет прихватить с собой видеокамеру, собраться в поход на неделю, найти хороший наблюдательный пункт и отдохнуть от навязчивого общества современных нам сапиенсов…

— А почему вы всегда называете людей «сапиенсами»?

— Разве это неправильно? Привычка — мне так проще различать обыкновенных Homo и палеоантропов… Кстати, вот и они. Готов к встрече с альтернативной цивилизацией? Главное, сдерживай ненужные эмоции — они терпеть не могут лишнего шума, поэтому с буйными пришельцами из-за Урала всегда на ножах…

Славик предполагал с кем придется познакомиться, однако подсознательно рассчитывал встретить существ, вполне похожих на обычного человека, с поправками на доисторическую экзотику в виде шкур, копий, каменных рубил и прочих атрибутов популярных сериалов BBC про пещерного человека.

Вышедшие к гостям пятеро страхолюдин вызвали приступ тихой паники: они выглядели настолько чужими, что хотелось схватиться за оружие. Низенькие, с бочкообразной грудной клеткой, фантастически коренастые. Могучие ручищи с толстыми короткими пальцами. Крошечные подбородки компенсировались выпуклыми обезьяньими набровьями. Уплощенные широкие носы, глаза под скошенным лбом неожиданно крупные и светлые, водянистые. Грязные патлы разной степени рыжины в колтунах, у троих реденькие бороды.

— Не тушуйся, — сказал дед. — Летом увидишь наших прямых предков-кроманьонцев, они ничуть не краше, а местами и пострашнее… Постарайся отнестись к ним как к людям — соображают не хуже нас с тобой…

Ничего себе сюрприз.

Homo neanderthalensis, как с картинки!