Вечный дом. Мир ноль-А. Пешки ноль-А - Альфред Ван Вогт

Одни аппараты мигали электронными глазами, сверкая и ослепляя Госсейна вспышками, другие гудели, третьи дышали на него горячими волнами. Тест за тестом, а тем временем он рассказывал о том, что с ним произошло. Доктор прервал его только три раза — два раза, когда прибор исследовал его дополнительный мозг, и один раз, когда Кейр воскликнул:

— Значит, не вы их убили?

— Нет, я, — сказал Прескотт. — Вы понимаете, мне пришлось выбирать между ноль-А и положением помощника командира галактической базы. Если меня привлекут к суду, мне останется сослаться на временное помрачение рассудка.

Доктор Кейр быстро посмотрел на него.

— Ошибаетесь, если думаете, что суд будет считаться с подобным утверждением человека, ставшего на ноль-А путь. Вам придется придумать что-нибудь другое.

«Придумать!» — молнией мелькнуло в голове Госсейна. Он посмотрел на Прескотта и впервые увидел его как бы со стороны, как бы случайно. Прескотт сунул правую руку в карман, скорее машинально, потому что он и не надеялся успеть выхватить пистолет. Госсейн без труда разоружил его.

— Полагаю, — сказал он доктору, — что ваш дом окружен.

XVI

По-видимому, на дом не будут нападать до тех пор, пока виден свет из полуоткрытой двери. С улицы видна лишь освещенная прихожая, и вряд ли можно догадаться, что произошло внутри дома. Но, разумеется, ждать бесконечно нападающие не будут.

Связанного по рукам и ногам Прескотта с кляпом во рту бросили на диван.

— Он не выходил, — отметил Госсейн, — но я уверен, что связь каким-то образом поддерживал.

— Это не имеет значения, — сказал Кейр.

— То есть как?

Доктор спокойно смотрел на Госсейна ясными глазами.

— Главное, — сказал он, — это то, что я установил. Госсейн, вы, по-видимому, не понимаете своей исключительности. Вам отведена такая важная роль в нынешних событиях, что я не побоюсь риска.

Госсейн не сразу осознал сказанное. Через некоторое время он сконцентрировался, заставил себя забыть об опасности. Он с удивлением обнаружил, что может слушать жизненно важную информацию и одновременно заниматься самым будничным делом.

— Ваш мозг не является сверхразвитым в том смысле, что ваш разум более высоко организован. Да это и невозможно. Человеческий мозг, результатом деятельности которого является Машина Игр и подобные ей электронные устройства, вряд ли возможно превзойти. Правда, некоторые думают, что электронный мозг превосходит человеческий, их, например, впечатляет способность Машины одновременно вести разговор с двадцатью пятью тысячами собеседников. Однако Машина при этом использует просто двадцать пять тысяч сложных электронных цепей. И только. Конечно, Машина способна мыслить самостоятельно. Она расположена на месте огромного рудника, в ее распоряжении множество лабораторий и роботов, она сама изготовляет орудия производства и совершает сложные операции, пользуясь неистощимым запасом ядерной энергии. Да, Машина полностью контролирует себя и самовоспроизводится, но в ее разум встроен блок ограничений: она должна проводить Игры беспристрастно, по законам, установленным Институтом общей семантики; она должна оберегать развитие человечества в соответствии с ноль-А доктриной. Она может убить человека только в том случае, если на нее будет совершено нападение.

Госсейн обыскивал Прескотта, ощупывая каждый шов. Из карманов он извлек пистолет, два бластера, дополнительную обойму, пачку с порошком Дрэ, коробку с пилюлями противоядия, записную книжку. Ни в швах, ни за подкладкой костюма, сделанного из синтетического материала — такие костюмы шли в переплавку через три дня носки — он ничего не нашел.

Электронный локатор он обнаружил на внутренней стороне правого ботинка. Он был изготовлен из того же материала, что и обувь, и заметить его можно было по едва заметному рисунку схемы. Теперь стало ясно, каким образом Патриция Харди в тот вечер попала прямо в его объятия — раньше он не мог найти ответа на этот вопрос. Знание успокаивает, дает веру в свои силы, снимает напряжение. Госсейн даже почувствовал, что лучше воспринимает то, что говорит Кейр.

Доктор тоже не терял времени — он упаковывал свой саквояж. На дно он положил фотографии, магнитные пленки с записями тестов, негативы и ленты с видеозаписями. Укладывая все это, он вслух рассуждал:

— Так. Здесь у нас доказательство, что дополнительный мозг состоит не только из нейронов коры. А это… клетки, не имеющие отношения к таламусу… Память… Система ассоциативных уподоблений… Каналы, соединяющие дополнительный мозг с основным… Несомненно, в этом необычном сером веществе еще не возникали импульсы.

Наконец, он оторвался от своих материалов.

— Проведенное исследование доказывает, что ваш дополнительный мозг играет роль регулятора деятельности организма. Однако эта контрольная система удивительно компактна, я такой еще не встречал. Количество нейронов составляет примерно треть общего числа клеток. Это значит, что в вашей голове находится устройство, которое может управлять микрокосмом на атомном уровне, а в макрокосме нет такого количества вещества, для управления которым мозгу пришлось бы использовать все свои потенциальные возможности.

Госсейн слушал, не перебивая, но тут он не выдержал:

— Доктор, имеется ли у меня хоть небольшая возможность научиться пользоваться этим мозгом в течение одного часа?

Кейр покачал головой:

— Речь не может идти о часе, дне или неделе. Вы что-нибудь знаете о потерявшемся ребенке — о Джордже? Двухлетний мальчик, который заблудился в лесу за фермой своих родителей? Он попал в логово одичавшей собаки. Она только что ощенилась, но щенки погибли, и она, вспомнив, по-видимому, молодость, пустила малыша к набухшим молоком соскам. Потом она охотилась и приносила ему свою добычу. Его нашли одиннадцатилетним. Он ел все подряд — муравьев, червей, пчел — все, что двигалось. Это был свирепый звереныш, как собачья стая, в которой он жил и образ жизни которой усвоил. Он рычал, скалил зубы и очень натурально лаял — это был его единственный язык. Социологи и психологи ухватились за него, но все их попытки дать ребенку образование кончились неудачей. Через пять лет он умел складывать из кубиков с буквами свое имя и знал несколько слов. Он так и остался зверенышем — предпочитал двигаться на четвереньках, а острота нюха даже через пять лет была поразительной: он находил след по запаху, при этом он завывал и подпрыгивал от возбуждения. Он умер двадцати трех лет в своей камере, так и оставшись животным — настолько мало было в нем человеческого. Вскрытие показало, что кора его мозга была недоразвитой, но она могла бы функционировать нормально. В наши дни, — закончил рассказ доктор Кейр, — результат опыта был бы успешным, мы знаем о мозге неизмеримо больше, чем в те времена. Думаю, вы не обидитесь, если я скажу, что случай с вами напоминает тот, но вы начали жизнь как человек.