Украинский футбол: легенды, герои, скандалы в спорах «хохла» и «москаля» - Артем Франков

Несколько правдоподобнее выглядит мнение, что это стало следствием совпавшего по времени недовольства результатами матчей немецких властей и местью-ревностью того самого Г. Швецова, который и начал всю работу по созданию команды и от которого все ведущие игроки в конце концов и ушли, трижды разгромив оставшийся в его подчинении «Рух». Якобы то ли он, то ли кто-то из его подшефных сгоряча (а может быть, и с умыслом) обмолвился, что «Динамо» появилось как спортивное подразделение НКВД, а потому в «Старте» собраны сплошь бывшие работники этого ведомства.

Другой вопрос, что немцы не такие уж идиоты, чтобы не знать о том, кому принадлежит команда «Динамо»! К примеру, пожарные части тоже проходили по ведомству НКВД, но о массовых и целенаправленных расстрелах советских пожарных почему-то сведений нет. Динамовские же футболисты, за исключением Коротких, в НКВД не служили, а просто играли за команду соответствующего спортобщества. Поэтому какова могла быть суть доноса, сказать сложно. И раз его не нашли… Может, его и не было?!

Продолжая тему недоказанности вины Швецова, заметим, что, к примеру, у бывшего игрока «Динамо» Скоценя, если верить ему же (!), было ничуть не меньше оснований настрочить донос на бывших партнеров – если они в самом деле поступили с ним таким же образом в 1941-м. Но почему предполагаемому мстителю нужно было ждать августа, верно?

Более того, есть еще один загадочный персонаж – Георгий (Жорж, Жора) Вячкис, спортсмен, чемпион Украины по плаванию, который в годы войны служил в гестапо. Именно ему Свиридовский (и не только) приписал донос на советских футболистов! Вячкис упоминается и в показаниях немногих, выживших в Бабьем Яру.

Из справки начальника управления контрразведки НКО «Смерш» Первого Украинского фронта генерал-майора Осетрова (04.11.1943):

«Чтобы избавиться от столь сильного конкурента, предатели, состоявшие на секретной службе в гестапо, донесли, что все бывшие динамовцы являются сотрудниками НКВД и оставлены в Киеве с разведывательной целью».

Своеобразное подведение итогов с надеждой на то, что новые документы могут случайно всплыть…

Да, аресты начались через два дня после проигрыша «Руха» и касались они только экс-динамовцев. Но «после этого не значит вследствие этого». Может, когда-то в Германии отыщут подметное письмо, послужившее поводом, хотя надежда на это слабовата. У них ведь в 45-м такой бардак наступил… Повторимся, никто не доказал, что оно вообще существовало. Есть только предположения.

Версию о том, что игроки угодили под общую гребенку массовых арестов, последовавших за военными неудачами – гуляет и такая! — отметаем как бредовую по той причине, что в августе дела вермахта на фронте были весьма и весьма хороши.

И все же герои

Ну а теперь напрягитесь, ибо наступает момент для самого неприятного, если вы борец с тяжким наследием, и радостного, если вы верите в героев, вывода.

Поскольку мы не знаем достоверно, за что арестовали футболистов, и всего лишь строим более или менее логические предположения, мы не можем окончательно похоронить столь скомпрометированную версию о том, что динамовцы пострадали именно за футбол и именно за победу над немцами. Задержка во времени может объясняться либо бюрократической канителью, либо медленным осознанием, к чему привели победы «Старта» – например, на стол штадтс-комиссару Бернадту, не так давно прибывшему в Киев, мог лечь рапорт об опасном изменении умонастроений в городе. Не случайно он «вообще запретил встречи немецких команд с украинскими» (из протокола допроса Г. Швецова)! Для понимания общей обстановки: на территории генерал-губернаторства Польша футбол вообще был запрещен, в него играли тайком, в то время как у соседей, чехов, подобных проблем не было – играй не хочу.

Не расстреляли, да. Но определили в концлагерь…

…18 августа арестовали семерых – Трусевича, Свиридовского, Кузьменко, Путистина, Комарова, Клименко и В. Балакина. Вскоре за ними последовали Ткаченко[13], Гончаренко и Тютчев. Последним, 6 сентября, был арестован Коротких. Сухарева и Мельника, игроков киевского «Локомотива», трогать не стали. Интересно, что Владимира Балакина через пару дней отпустили, потому как выяснилось, что его перепутали с братом, Николаем, — еще одно подтверждение, что карательные меры касались не всех участников «матча смерти», а конкретно экс-игроков «Динамо».

ДЕСЯТОЕ. Николай Коротких, по всей видимости, и вправду погиб осенью 42-го – был замучен на допросах в гестапо. Он оказался единственным из всех арестованных, чью принадлежность к «органам» удалось документально доказать – при обыске в его квартире была найдена фотография в форме НКВД.

Ходили слухи, что его выдала гестаповцам родная сестра, однако на самом деле она лишь подтвердила на очной ставке, после угроз и побоев, уже установленный факт его службы в НКВД. Другая версия гласит, что эта же самая сестра стала невольной виновницей ареста Коротких – она понесла продавать на толкучку его костюм, а там во внутреннем кармане лежало то ли удостоверение офицера НКВД, то ли та самая фотография в майорской форме… Снова – поди проверь! Ибо и здесь имеется достаточно неясностей – кто, когда, зачем и почему.

Остальные же трое – Трусевич, Клименко и Кузьменко – были расстреляны не спустя три недели после матча, а 24 февраля 1943 года, и опять-таки не из-за мести фашистов. Так почему же?

Футболистов продержали в гестапо примерно три недели, затем перевезли в Сырецкий концлагерь, где они содержались в достаточно сносных условиях. Трусевича, Кузьменко и Клименко использовали в качестве чернорабочих. Путистин вместе с Тютчевым и Комаровым работал электромонтером. Свиридовский и Гончаренко сапожничали в мастерской на улице Мельникова, ремонтировали обувь охранников-полицаев. Перевели их из лагеря в отдельное здание. Там и жили под присмотром своих клиентов. Всем заключенным разрешали свидания с родственниками. Жена Путистина три раза в неделю носила мужу передачи. Так продолжалось несколько месяцев. А в феврале троих расстреляли…

Прежде всего, погибли они вместе с несколькими другими узниками, а причин могло быть несколько. Две наиболее повторяемые – поджог накануне, 23 февраля, механического завода «Спорт» (сгорели заготовленные для немецкой армии сани) и конфликт заключенных с начальством лагеря.

Расследованием этого дела, засылая запросы в органы КГБ, в 70-х занималась даже прокуратура Гамбурга[14]. И выяснилось примерно следующее. Несколько бригад из узников Сырецкого лагеря занималось очисткой подвалов бывшего здания НКВД от штабелей дров. Дрова отвозили на хлебозавод, на мясокомбинат и во двор здания гестапо. Попутно проходил «товарообмен»: те, кто побывал на хлебозаводе, выходил оттуда не с пустыми руками и менялся продуктами с теми, кто обслуживал мясокомбинат.

Один из узников неосторожно спрятал вынесенную им колбасу в поленницу дров, и это учуяла собака офицера-надсмотрщика. Попытка несчастного отобрать у пса его добычу закончилась тем, что выбежавший офицер начал избивать парня, а когда тот выдрал клок кожаного плаща гестаповца, застрелил его. Несколько человек осмелились вступиться за товарища, и вот именно это якобы стало поводом.

В лагере были выстроены 50 человек, и начальник объявил им, что за сопротивление немецкому офицеру и покушение на его жизнь будет расстрелян каждый третий. Так расстались с жизнью Трусевич, Кузьменко и Клименко. Находившегося в том же строю Тютчева судьба пощадила.

Подчеркиваю – это всего лишь версия. Лишенная, понятное дело, возвышенных и героических красот, но оттого, как ни странно, еще больше заслуживающая доверия. Во всяком случае, уж точно не «месть» причина расстрела. Не до того в феврале 1943-го было немцам, которых только что прибили под Сталинградом, чтобы мстить сидящим в их лагере футболистам за то, что те полгода назад обыграли в каком-то товарищеском матче какую-то их любительскую команду…

А вот если мы разделим «посадку» и казнь, то картина снова усложнится. Ибо арест – уже само по себе страшное наказание, а угроза ареста – страшная угроза! И мы не можем доказать, что не было угрозы и что футболисты не отмахнулись от нее! Вот что важно запомнить.

Но вернемся к фактам. Такова трагическая судьба четверых участников матчей с немцами. А вот еще об одном погибшем упоминать стали только в 21 веке – пятым (но вторым по счету после Николая Коротких, а может, и первым) стал Александр Ткаченко. Не исключено, что причин глухого молчания могло быть несколько – крайняя туманность его биографии, в частности, причин ареста и гибели, а также недоказанность его участия в тех самых матчах. Остается добавить, что Ткаченко, работавший шофером в гараже НКВД, по словам Свиридовского, играл не за команду мастеров «Динамо», а за клубную команду.