Ответ Империи - Олег Измеров

"Интересно, а воздух — это специально для меня? Или это комплекс такой, для здоровья населения? Даже пенсов — тут же вроде большинство пожилые? Ну да, для работающих пенсов. Нехватка трудовых резервов."

…В облисполкома на очередной сейшн на этот раз собралось десятка полтора, народ галдел, бурно что-то обсуждая, и Виктор подумал, что сейчас его засыплют вопросами. Публика была разношерстной: от мужчин за сорок в темных и серых тройках, у большей части которых из нагрудного кармана вместо платка торчали очки и авторучка, до двадцатилетних ботанов, одетых в стиле гранж и кое-как прибивших расческой полухиповые космы. Похоже, что пиплы в основном жили в науке и сегодня вырыли из шкафов то, что, по их мнению, отвечало нормам приличного общества.

Светлана перехватила его еще до дверей, в пустынном коридоре. Сегодня она выглядела в этой компании самой стильной: длинное темно-коричневое шерстяное платье в английском стиле до середины икр, белый сетчатый жакет, прическа с раскинутыми волосами а-ля София Ротару, которую дополняло крупное колье из самоцветов с монистами. От нее веяло энергией, и Виктор уже ожидал электрической искры от протянутой руки с тонкими пальцами.

— Ну как? — спросила она.

— Сто восемь.

— Шутите? Это хорошо.

— Что-то случилось? — на всякий случай поинтересовался Виктор.

— Пока ничего такого, что должно вас сейчас волновать. Приемник слушали?

— Да. Немного.

— И как?

— Разозлило.

— Понятно. После совещания с вами Веничев хочет поговорить, Степан Анатольич. Он не компьютерщик, обществовед.

— Надо что-то подготовить?

— Не надо. Вопросы, пожелания? А то у меня такое впечатление, что вы иногда стесняетесь за себя просить.

— Да нет вопросов. А, вот, кстати… нет, так, ерунда.

— Что именно?

— В коридорах народу мало. Это для меня специально?

— А почему должно быть много народа?

— Ну, с делами ходят… посетители разные.

— Сеть же есть! Зачем людей сто раз по кабинетам гонять? И потом вы же сами рассказывали про бизнес-анализ.

— Ну это понятно, но личный фактор… Народ всегда хочет вживую решать.

— Если выдерживаются правила, если каждый знает, кто что должен делать, если четко разъяснено, как, в какой последовательности решать вопрос — какой смысл бегать физически? Капать на мозги не получится — исполкомовских у нас тоже тренируют на предмет защиты от манипуляций… Да, все, пора, проходим.

— … И особенно хотелось бы отметить роль в будущем надежных и дешевых для пользователя дата-центров. Не только для советских предприятий и учреждений, но и для них, для капстран. Что значит, если их бизнесу будет выгодно хранить все свои данные, всю свою коммерческую информацию у нас? Они будут от нас зависеть, от наших серверов, коммуникаций, нашего софта на серверной стороне. Если мы будем сажать Европу на нефтяную иглу — это завязано на трубопроводы, а информационная игла — она везде, по всему шару, на нее весь мир можно посадить, пока мы идем вровень с другими странами по компам! У них сейчас эйфория, замена дорогих мейнфреймов на персоналки — а дальше выяснится, что самое дорогое для фирмы, это все-таки данные. Когда все переведено на цифру, потеря данных для фирмы — катастрофа! Особенно для крупной. Или утечка информации. Вот единственно не знаю, как сделать, чтобы к советским дата-центрам было доверие. Им же внушают, что мы враги, империя зла…

Виктор перевел дух и посмотрел на аудиторию.

"Не слишком ли агрессивно взял?" — подумал он. "И что будет с миром, если Романов действительно мир на иглу посадит?.. А впрочем, чего я парюсь-то? Миру было дело до развала Союза? Вот и нам до мира."

— Ну, вы знаете, это проблема решаемая… Можно?

Поднявшийся представился Николаем Федоровичем Кренкелем — однофамильцем знаменитого радиста — челюскинца — было ему лет под тридцать пять, и понимание достойного прикида у него выражалось в свитере крупной вязки и фирмовых тверских джинсах.

— Итак, у нас есть задача на административном уровне: противоречие между желанием привлечь клиента и возможностями, определяемыми стереотипами мышления клиента. Формулировку задачи на тактическом уровне начнем определения системы, ее изменяемой и неизменяемой частей. Что мы можем менять, то есть обучать? Психологию руководителя фирмы, лиц, которые подсказывают ему решения, информационный фон…

"Альтшуллеровский ТРИЗ в маркетинге?" — мелькнуло в голове у Виктора; в советское время он периодически почитывал "Изобретатель и рационализатор". "Хотя… Почему бы и нет?"

Вскоре он уже и сам оказался незаметно втянут в обсуждение, как подросток в уличную компанию; что-то подсказывал, с чем-то спорил, и даже пару раз с удовольствием выдал по памяти данные раньше, чем их успели найти по терминалам. Странная штука мозг: работает медленнее, решает быстрее. Идеи в этом странном совещании не то, чтобы фонтанировали: скорее, их клепали под заказ на каком-то невидимом логическом конвейере, точно под заказ, и тут же приделывали к ним ручки и ножки, создавая план воплощения.

К обеду вырисовался целый план захвата человечества в цифровую западню, начиная от уже упомянутого заманивания в датацентры и кончая социальными сетями, где собирали персональные данные, формировали мнение и организовывали массовые акции; особо перспективными были признаны такие, в которые можно было постить с мобильника, вроде твиттера.

— А еще надо внедрить мысль, что политикам писать в блоги с мобильника — это продвинуто и непосредственная демократия, — задвинул напоследок Виктор, — пусть их парламенты вместо работы в одноклассниках сидят. И пусть госаппарату не доверяют, а ставят везде веб-камеры, чтобы непосредственно смотреть, и каждый политик заводит свои филиалы приемных у каждого столба, вот, типа как он народ любит, что к нему напрямую обращаться можно. Тогда они сами себя зафлудят и думать им некогда будет. Тем более, они по статусу троллей кормить обязаны.

"Однако, меня понесло" — критически подумал он тут же, но взять назад вылетевшие слова уже не смог.

Сейшн завершился образованием рабочих групп. Когда все закончилось, в зале остались он, Светлана и мужик лет под пятьдесят, чуть полноватый, в коричневой двойке с темно-красным галстуком; на лице его выделялись густые брови и плотный мясистый нос.

— А это и есть Степан Анатольич, — представила мужика Светлана.

— Очень приятно, — ответил Виктор, подавая мужику руку, — вы по общественным наукам?

— Да. Институт прикладного сталинизма, заведующий лабораторией промышленной политэкономии.

— Это… Что-то я здесь о таком не слышал.

— Ну, так мы закрытый институт. При КГБ.

— А-а, понятно… То-есть ничего не понятно.

— Вы ведь в курсе, что чем реформировать институт марксизма-ленинизма и академию общественных наук, оказалось проще создать новые учреждения? Вот мы одно из них. Обслуживаем политиков. Точнее, и старые тоже обслуживали, но только обосновывали готовые решения, а мы даем практическую теорию, которую можно использовать.

— Хм, а если политики не захотят слушать, что они с вами сделают?

— Ну, во-первых, мы их не заставляем, во-вторых, мы все-таки при КГБ… Ну и потом, мы все-таки вроде физиков: нужен ядерный щит, их и слушают. А революционная теория, это тоже, знаете ли, бомба.

— То-есть, вы делаете бомбу. А чем я могу помочь?

— Да, собственно, ничем. Хотелось побеседовать вживую, уточнить некоторые данные о ваших проблемах.

— Каких? — спросил Виктор, мысленно ожидая что-то вроде подвоха.

— Например, сейчас на западе массовые протесты против урезания пенсий, повышения возраста выхода, все такое. У вас тоже протесты?

Виктор пожал плечами.

— Ну, протестов пока нет, хотя насчет повышения возраста — пытаются выдвигать… Вот странно только: с одной стороны, говорят, что на пенсии денег нет, с другой — на олимпийские объекты они почему-то находятся…

— У вас пенсии через пенсионный фонд?

— Ну да, а что?

— Тогда все понятно. Пенсионные фонды они вроде как сами по себе, в них отчисляют предприятия пропорционально зарплатам работником, от этого должны образовываться накопления. С запада слизали, надо полагать. Но только это работает только в тех странах, где зарплаты высокие. А если в стране уровень зарплаты низкий, никаких накоплений не будет.

— И что же делать?

— Элементарно. Консолидировать фонд в рамках бюджета. Тогда можно уменьшить излишества и добавить пенсий.

— Так просто? Вы хотите сказать, что об этом у нас никто не подумал?

— Почему? Наверняка подумали. Руководство фонда подумало, что оно потеряет места, те, кто распределяет бюджет — что на них будет лишняя обуза. И оба подумали, как разъяснить предсовмину, что это сделать ну никак невозможно.