Красные камзолы - Иван Юрьевич Ланков

изображаю мебель. Через некоторое время мы с монахом даже соревноваться взялись, кто из нас более статуя. Дышали через раз, моргали пореже. Хотя, может, и не соревновались, может, он и правда по жизни такой. Интересно, про меня он подумал то же самое?

Где-то через час дверь открылась, и мне велели войти.

Канцелярия архимандрита внутри выглядела подчеркнуто аскетично. Каменные стены без отделки, зарешеченные окна, простой деревянный пол и — контрастом ко всему — большой роскошный стол из красного дерева. Лакированный, с резными ножками и золотыми узорами. На котором стояла шахматная доска с расставленными фигурами и ничего больше. Генрих Филиппович жестом подозвал меня и велел подать сундучок.

Скрип ключа, щелчок замка, и на столе появились пухлая пачку разнообразных бумаг, перевязанных тесьмой, мои пять слитков золота и небольшой серебряный кубок с какими-то вычурными узорами. Архимандрит бегло просмотрел бумаги, отодвинул в сторону кубок, затем вытащил из сундука под столом и отдал Стродсу другую пачку бумаг, потоньше. Один из монахов принес два небольших мешочка монет. Генрих Филиппович развязал тесемки и быстро, за пять минут, пересчитал все, составляя небольшие золотые и крупные серебряные монеты в аккуратные столбики. После чего загрузил все в сундучок, и мы двинулись обратно.

По ощущениям, сундучок потяжелел килограмм на двадцать. Я аж крякнул, взваливая эту тяжесть на плечо. Интересно, двадцать килограмм серебряной монеты — это много или мало? Уф, неудобный какой, зараза! И плечо острыми углами режет… Ничего! Дотащу как-нибудь.

Выйдя во двор, я сдавленно прохрипел:

— Большая здесь крепость, ваше высокоблагородие. А мы тут на зимние квартиры встанем?

Генрих Филиппович усмехнулся.

— Если все по закону делать, то пока с Синодом переписку вести будем — зима успеет закончиться. А если так договариваться — без штанов останемся.

Я покосился на сундучок.

— А здесь мало разве?

Секунд-майор снисходительно фыркнул.

— Здесь только на текущие расходы. На зимовку полка таких сундучков штук десять надо. А уж если здесь зимовать — так еще и должен останешься. Мы лучше в Изборске в крепости артиллерию полковую и одну роту оставим, а остальных в сам Псков отведем. Если Лука Исаакович с настоятелем сторгуется — так полк зимой в городе еще и подзаработать сможет.

— Ну да, мне говорили, что на одну только зимовку роты восемьсот рублей надо.

Стродс поднял бровь.

— Это кто такое говорил? Этот рыжий? Мартин?

Э-э-э… Как он так быстро вычислил? Или я что-то не то сказал?

— Не помню. Просто кто-то сказал.

— А вот сейчас ты неуклюже лжешь, Серов. Это порутчик Нироннен тебе сказал. Наивный он. Слишком уж прямой, без выдумки и изящества. Так он себе капитанский патент не добудет, никакие восемьсот рублей не помогут.

Блин. Неужели все-таки подставил ротного?

— Да что вы, Генрих Филиппович! Господин порутчик — толковый командир, и…

Стродс жестом оборвал мое сдавленное сипение. Ну так-то оно тяжело разглагольствовать, когда тащишь неудобный тяжелый сундук на плече.

— Я очень хорошо отношусь к порутчику Нироннену, Серов. Справный служака, ответственный. Случись беда — без сомнений доверю ему даже батальон. Знаю, что сбережет, накормит и сохранит. Но вот в капитаны с его характером ему рановато. Или сожрут, или облапошат и виноватым выставят. Маловато у него хитрости да изворотливости.

— Угу…

— Ты вот что. Передай Нироннену, что с зимовкой роты все разрешилось удачно, полк роту на пансион поставит и всем нужным обеспечит, чтобы не волновался. И никаких своих ресурсов изыскивать нет нужды. Только вот…

— А?

Стродс обернулся на меня через плечо и с усмешкой закончил:

— Только ты при этом рожу тупую скорчи и улыбайся во весь рот, словно блаженный. И скажи ему это до того, как пойдешь в кабак с Архиповым в кости играть. Потому как если порутчик обычному солдату по зубам съездит — это одно. А капралу — уже совсем другое. Усек?

Получить по зубам за восемьсот рублей? Почти килограмм золота! А ничего так, выгодная сделка!

Глава 21

Рижский тракт упирается в реку Великая и в хиленький наплавной деревянный мостик. Подходы к мосту были укреплены древоземляными редутами, выход с моста на той стороне реки защищался огромной квадратной башней, укрытой высоким деревянным шатром. А там, на восточной стороне, — крепостные стены. Огромные, в трехэтажный дом размером, они укрывали весь берег, насколько хватало глаз. Какой там московский Кремль, какой Печорский монастырь, о чем вы? По сравнению с Псковом это так, мелочь.

Псков — город-крепость, город-воин. Город, который воевал всю свою длинную историю, от момента основания и до закончившейся четверть века назад Великой войны со шведами. С каждой войной стены росли и ширились, превратившись в пять колец укреплений, вырастали каменные башни, коих в городе было уже более сорока, повреждения от былых войн и осад заделывались, или строились все новые и новые башни. Так было до недавнего времени.

Сейчас же Псков переживал явно не лучшие времена. После того, как граница ушла на Запад, в Курляндию, и линия обороны перешла с реки Великой на реку Западная Двина — Псков впал в депрессию. Он утратил звание третьего по величине города России и даже перестал быть губернским центром. Нынче Псков — всего лишь уездный город Новгородской губернии. Шутка ли — город не воевал целых тридцать лет, когда такое было? И, видимо, воевать не будет еще долго. Ведь граница там, далеко на западе…

Наверное, поэтому Лука Исаакович так ухватился за возможность разместить в городе полк. Что ж за город-крепость без солдат? Тем более кто-то же должен ухаживать за многочисленными городскими укреплениями. Где-то подштукатурить известью, где-то побелить… Опять же, заказы для мастеровых и прочее. Если в других городах получить на постой войска — это стихийное бедствие и сплошные расходы, то для Пскова наоборот — сплошной прибыток. Особенности местной градообразующей промышленности, так сказать. Да и местные жители воспринимают солдат совсем не так, как в других регионах. Шутка ли — из уроженцев Пскова и окрестных деревень в Империи набрано ажно четыре полка. Больше, чем из Петербурга, и столько же, сколько из Москвы.

Ну а для нас встать в Псков на зимние квартиры — это как выиграть в лотерею. Здесь для постоя войск есть все: обширные плацы для экзерций, разнообразные крепостные стены, башни для хранения оружия и пороха, клети для провианта… На крепостной стене есть оборудованный раскат для размещения артиллерии. Есть даже большие дома, всю свою жизнь принимавшие солдат на постой. Это, конечно, не классические казармы, какими они будут в