Партизанский комиссар - Петр Брайко

- Легкораненые пойдут пешком или поедут верхом на лошадях, а лежачих прыдэться нэсты, сделаем им носилки, - ответил Ковпак. - Снаряды и мины выпустим по противнику - устроим на прощание партизанский концерт!..

Вечером 29 июля Карпаты вдруг разразились громом партизанских орудий и минометов. Казалось, само небо и горные вершины обрушились на врага!..

Наконец канонада смолкла. Потом прогремели один за другим полтора десятка взрывов: это минеры взорвали всю нашу артиллерию.

Навьючившись патронами и положив на самодельные носилки тяжелораненых, ковпаковцы снова двинулись в путь, рассчитывая за ночь оторваться от противника.

Но на следующее утро, когда вернулись наши разведчики, выяснилось, что соединение - в двойном кольце. Одно - внутреннее кольцо блокады противника проходило в горах, а второе, внешнее по линии: Зеленая, Пасечная, Пнив, Надвурная, Лоева, Делятин, Дора, Яремча.

Блокировав соединение, гитлеровское командование решило сразу же разделаться с партизанами. Утром 30 июля немцы начали яростные атаки, наносились удары и с воздуха. Девять "юнкерсов" до позднего вечера остервенело бомбили лес. Правда, потерь от бомбежки у нас почти не было, но эта бомбежка изматывала бойцов, и без того уже измученных непрерывными боями, тяжелыми горными переходами и голодом.

И, пожалуй, страшней всего был сейчас для нас именно голод. Фашисты угнали с гор весь скот. Есть нашим людям было нечего, кроме лесных ягод. А если кто-нибудь с риском для жизни что-то и доставал у местного населения, то все это, по неписанному рудневскому закону, партизаны отдавали раненым.

К исходу четвертых суток, 2 августа, войскам генерала Крюгера удалось предельно сжать кольцо вокруг ковпаковцев в районе гор Шевка и Синичка. После полудня противник даже прекратил свои атаки.

- Значит, наутро гитлеровцы готовят завершающий удар, - подвел итог Руднев на штабном совещании, обращаясь к Вершигоре, склонившемуся над картой. - И если ты, Петрович, не найдешь к ночи какой-нибудь щели - будет поздно!

И наши разведчики нашли такую лазейку: это было узкое, заросшее кустарником ущелье, на самом верху которого расположились вражеские засады. В темноте, под шум горного ручья, партизаны выскользнули из внутреннего кольца и, совершив трудный тридцатикилометровый переход, остановились к утру 3 августа на вершине Вовтарува, северо-западнее местечка Делятин.

Отсюда мы могли наблюдать, как противник штурмует оставленные нами позиции, а его авиация старательно бомбит на этих высотах свои же войска.

В тот день немецкие самолеты разбросали по всей Станиславщине листовки, в которых оккупационные власти хвалились, что якобы здесь, в горах, уничтожены опаснейшие советские партизанские дивизии Ковпака и Руднева.

- Не могли же гитлеровцы, - заметил с иронической усмешкой комиссар, лежавший рядом с Ковпаком на вершине горы и рассматривавший в бинокль Делятин, - объявить во всеуслышание, что "доблестные" войска фюрера стреляли из пушек по своим и что на горах Шевка и Синичка самолеты генерала Крюгера забросали бомбами не партизан, а своих же солдат и лошадей.

Можно было теперь попытаться ночью выбраться незаметно и из второго кольца блокады. Но тут вдруг наши разведчики доложили командованию, что в Делятине находится штаб самого генерала Крюгера. И Ковпак с Рудневым, верные своему дерзкому почерку, решили обрушиться на Делятин и накрыть крюгеровский штаб. Все карательные войска его находились сейчас в горах, а штаб-квартиру Крюгера охраняли несколько танков и батальон эсэсовцев.

План захвата Делятина был прост: в час ночи на 4 августа Путивльский и Шалыгинский отряды под общим командованием Вершигоры должны были атаковать город и овладеть северной его частью, уничтожить мосты на железной и шоссейной дорогах Делятин - Надвурная, Делятин - Коломыя и стать заслоном на этих дорогах. Путивльский головной отряд, при котором находились Ковпак с Рудневым и весь штаб, овладев мостом на реке Прут и местечком Заречье, обязан был пропустить все отряды и кавдивизион в Ославы Белые.

Глуховскому и Кролевецкому отрядам предстояло овладеть южной частью города и железнодорожной станцией, уничтожить мосты на железной и шоссейной дорогах Делятин - Яремча и, не задерживаясь, двигаться на Ославы Белые.

До Делятина, который с вершины горы Вовтарув был виден как на ладони, по извилистым пастушьим тропам оставалось еще часа четыре ходу.

Перед заходом солнца отряды построились поротно на небольшой каменистой площадке. Лица у партизан были суровые, измученные. Люди понимали: предстоит решающий, а может быть, и последний бой.

Комиссар Руднев, от которого все ждали сейчас какого-то особого, очень важного слова, шагнул вперед и легко вскочил на гранитную глыбу. Это был один из бесчисленных "камней Довбуша" - мест, где по преданию появлялся полусказочный герой гуцулов, приходящий им на помощь в борьбе против иноземных захватчиков.

Багровое солнце уже почти совсем скрылось за горы, и в этот предвечерний час лицо комиссара и вся его сильная, устремленная вперед фигура тоже казались высеченными из гранита.

- Друзья мои!.. - начал комиссар тихим, но постепенно набирающим силу голосом. - Мы не хотим скрывать от вас правды. Пусть горькая, но правда: мы окружены!.. Противник значительно превосходит нас численностью. У нас же с вами нет более никаких резервов. Есть нечего. Патроны на исходе. И каждый из вас должен сделать выбор: сдаться на милость победителям - или вступить в смертельную схватку с врагом? Я думаю, у нас с вами есть только один выход: атаковать гитлеровцев в Делятине, уничтожить их внезапным ударом и вырваться из вражеского кольца! Я знаю: при создавшемся соотношении сил это будет нелегко. Мы уже четверо суток ничего не ели, и многие едва держатся на ногах...

Комиссар сделал паузу, обвел строй суровым и в то же время добрым взглядом, может быть, на одну лишь секунду задержав его на Радике, и добавил:

- Возможно, не всем нам удастся вырваться. Возможно, и я говорю с вами в последний раз. Но другого выхода нет! Так выполним же свой долг перед Родиной с честью. Вперед, друзья!

Руднев протянул вперед руку, показывая путь к Делятину.

И не один я почувствовал эту слитность комиссара с нашей великой Родиной, с нашей славной советской историей. Комиссар для всех нас был частицей самого лучшего, что есть в каждом советском человеке - его партийной совестью, его нравственным долгом.

Мы, словно горная лавина, двинулись на Делятин. Внезапным ударом вражеский гарнизон был уничтожен. Но достался нам этот прорыв дорогой ценой: в бою был ранен командир соединения Сидор Артемович Ковпак, а наш любимый комиссар Семен Васильевич Руднев навеки остался под Делятином. Он был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. Погиб и сын комиссара юный Радий Руднев - уже при выходе из Карпат...