На языке эльфов - Сабина Тикхо

Для короля все гораздо проще, чем для меня. Он знает, чего хочет и чего не хочет. Он умеет пользоваться моментом, не задумываясь о потенциальных бедах, неблагоприятных развилках и неудачах. Ничего такого.

Он вышагивает, свободной рукой поправляя воротник в жалкой попытке прикрыть шею, скалится в ответ на удивленные взгляды, оценивающие наш внешний вид, и раскачивает пакетом, оставляя за собой дотошный полиэтиленовый шорох, как если бы был машиной, к которой привязаны консервные банки. Это чтобы все видели:

король идет.

И король тормозит, вздрагивая от неожиданности, когда уши вдруг прячутся за теплой тканью шапки. Ты невозмутимо обходишь и встаешь перед нами. За спиной откуда-то большой пухлый рюкзак: я понимаю, что со шлемом. Второй без слов впихиваешь Ури, чтобы иметь возможность поправить ткань. Заправляешь под нее бандану, набрасываешь нам на шею черный плотный шарф, стянув со своего плеча.

– Вперед, ваше величество, я тоже хочу есть.

Ури глядит тебе вслед, получше обматывая шею. Хмыкает:

– Ты, Итан, наверняка уже бы растаял, я прав?

Может быть. Очень может быть. Но не сколько от жеста, сколько от запаха. Твои вещи вышиты экзотическими фруктами, древесиной одеколона и теплым, приятно удушающим призраком присутствия. Растаял бы я вряд ли. Но точно вжался бы лицом в мягкие складки шарфа и вдыхал все твои кристаллы, покуда не засияю изнутри бесстрашием. И не начну переливаться на солнце. Как некоторые из вампиров, которые тоже влюбляются в тех, в кого нельзя.

А пока дорога простая. Прямо и прямо, мимо магазина «7-Eleven», пожарной станции и торгового ряда.

– Кто тебе звонил? – Ури спрашивает, наблюдая за водителем иномарки, припаркованной вдоль дороги. Мужчина сжимает корпус телефона и злобно жестикулирует.

– Твоя сестра.

– Кори не моя сестра, – поправляет король, одновременно вслушиваясь в чужой рассерженный голос: если я любознателен, Ури сверхлюбопытен. – Что сказала?

– Чтобы я не оставлял тебя без присмотра.

– Видишь, мандарин, нельзя просто так вывозить в люди эльфа. Его выдают острые уши.

– К счастью, твои мы прикрыли.

Заложник наконец теряет интерес к разгневанному человеку и обращает взгляд на подозрительно спокойного. Ты снова легко улыбаешься и перекладываешь шлем под мышку.

– Где ты добыл мотоцикл?

– Нарисовал.

Король качает головой:

– Остроумие у тебя на уровне детского сада, конечно.

– Как скажешь, – ты смотришь вперед и отвечаешь совершенно легко. Словно, если Ури заявит, что у тебя нет совести, или вкуса, или интеллектуальных способностей, ты согласишься и с этим. Отмахнешься. Мудро и разумно. – Я держу его на платной закрытой стоянке. Просто редко пользуюсь.

– Бессмысленная трата денег, – подытоживает его величество и беззастенчиво соскальзывает на другую тему: – Ты знаешь ту теорию о том, что вещи, которые мы видим мельком, содержат для нас определенное сообщение?

– Приведи пример, чтобы я понял.

– Ну, вот тот мужик. Он ругался на своего сына, ты слышал?

– Я слушал тебя, – замечаешь вполне резонно.

– Надо быть внимательнее, мандарин! – король реагирует экспансивно и громко цыкает. – Этот мужик стоит тут, потому что кончился бензин, а кончился он потому, что вчера его сын брал тачку себе и вернул, не заправив. Мужику нужно кого-то забрать из аэропорта, и теперь он не сможет.

– Ты все это услышал сейчас?

– Нет, блин, я Шерлок Холмс, и только что ты стал свидетелем моей блестящей дедукции.

Теперь твоя очередь возводить очи горе. Коротко и со вздохом:

– Ну и что за сообщение тут кроется лично для нас?

– С расшифровкой у меня полная херня, – Ури честно пожимает плечами. – Это Итан в этом спец. Спроси его, когда вернется. Наверняка скажет, что это подсказка нам. Что-то проверить. Что угодно. Счета, баланс, документы, – он склоняется чуть ближе к твоему плечу и выделяет: – Хвосты, к примеру. Апрель, букашка, у тебя наверняка где-нибудь да полная жопа.

– Ты, я так понимаю, не большой фанат учебы.

Король просто пожимает плечами и теряет интерес. Он отворачивается. Осматривается по сторонам. Ури любит наблюдать. Ему хватает видео в интернете, кино и документалок, но если выходит на улицу, то рисует ее глазами и слушает ушами с неуемным любопытством. Только недолго. Долго – утомляет. Затем раздражает. А потом можно начать буянить.

На территории яхт-клуба совсем нет людей. Чуть выше уровня пляжа – небольшое помещение, в сезон раздающее напитки и закуски. На деревянном покрытии шаги громкие, яркие, как те же удары в дверь, но я, конечно, в безопасности в любой из ипостасей: это ты шагаешь следом, мы знаем.

Король плюхается на один из трех столов, расположенных на веранде. Они низкие, чуть выше уровня сидений. Их тут совсем немного – короткие шеренги, как в больничных коридорах. Королю в самый раз.

Ему не до запаха соли в воздухе или ветряных мельниц, здесь значительно более мощных. Он уже вынимает коробки из пакета, почти разваливается по-турецки и натягивает на пальцы специальные одноразовые перчатки. Их выдают в пиццерии, чтобы не пачкались руки. Ури справляется с ними за пару секунд и наконец вгрызается в добротный аппетитный кусок своей любимой пиццы. Вкус как вкус.

Ты садишься на крайнее сиденье. Рюкзак со шлемом опускается на соседнее, там же кротко укладывается и второй.

А Ури жует, заботливо придерживая свой кусок, но все же поднимает на тебя взгляд. Я знаю: ради меня. Чтобы я видел твой профиль в центре танцующих кудрей. Всю эту путаницу в ресницах, румяна на щеках и катастрофу запутанных черных лент на самой макушке.

Ты смотришь вперед. Там небольшой кованый парапет, за которым каменная выкладка из крупных булыжников. После, конечно, песок и ледяная мартовская соль в ленивых всплесках реки, а за ней и в ней – всего Северного Атлантического.

– Остывшая пицца – это как раковина с устрицами, только без устриц, – замечает король с не по-королевски набитым ртом. – Насмешка судьбы, мандарин. Имей в виду.

Ты на монарха не смотришь. Просто прислушиваешься к совету. Тянешься к столу, сменяешь перчатки и берешь один из кусков. Машинально подаешься вперед корпусом, чтобы есть над полом. Чтобы не пачкаться. Ури замечает, мотает головой, но ничего не говорит: если бы он был столь же внимателен к чистоте, мы бы явно ели пиццу не раскрашенными краской ладонями.

За зданием проката лодок вереница жилых домов, а шоссе – далеко, потому звуки здесь плавные, чистые, как в чаще леса или, наверное, джунглях. У воды уставшие мышцы. Тянутся в небрежных толчках, порождая лишь легкий шум. А ветер – как море: шуршит в ушах, играется, дразнит.

Когда король сыт, то стягивает перчатки и пьет из горла. Теперь внутри нас, наверное, бурный водоем