Жизнь и приключения русского Джеймса Бонда - Сергей Юрьевич Нечаев

Но, во-первых, процитированный генерал Ермолов всегда отличался резкостью суждений и слыл большим интриганом. А во-вторых, подобные доказательства в стиле «об этом много толкуют» и «кто-то возмущается» недостойны того, чтобы серьезно оспаривать их. И проблема тут исключительно в том, что любят у нас красиво сказать да огульно обвинить. Ну, право же, зачем было Ермолову говорить про шубу, шапку и сапоги «казненного», которые якобы достались Чернышеву, если Захар Чернышев не был казнен, и никакого имущества дальнего родственника Александр Иванович не получил и даже не думал получать.

Захар Чернышев во время службы в Кавалергардском полку завел дружбу с декабристами А.Н. Муравьевым и Н. М. Муравьевым, причем последний был женат на его сестре Александре Григорьевне.

Деятельного участия в подготовке восстания Захар Чернышев не принимал, а в декабре 1825 года отсутствовал в столице (по причине отпуска): в день восстания на Сенатской площади 14 декабря 1825 года ротмистр Чернышев отмечал свой 28-й день рождения, находясь в Орловской губернии, в имении родителей Тагино.

Там он и был арестован. Ясно, что, будь Захар Чернышев в день восстания на Сенатской площади, он сумел бы проявить свою решительность и смелость. По этому поводу декабрист М.И. Пущин потом рассказывал: «Привезли под вечер к нам же графа Захара Чернышева. Чернышев во всеуслышание начал критиковать действия заговорщиков 14-го числа и сказал, что, по мнению его, нужно было увериться в артиллерии и поставить ее против Зимнего дворца, дать несколько залпов ядрами, гранатами или картечью, чем попало, и тогда, он уверен, дело бы приняло совершенно иной образ, и тогда мы тут бы не сидели».

То есть, получается, что Захар Чернышев был ярым радикалом, и в списке участников восстания против его фамилии стояла пометка — «важный». Но при этом Николай I спустя две недели после восстания распорядился Чернышева «содержать хорошо».

Захар Григорьевич был осужден по 7-му разряду, то есть лишен чинов, дворянства, высылался в Сибирь на год каторжных работ с последующей бессрочной ссылкой. На деле же, как и в большинстве случаев с «возмутителями спокойствия», все было гораздо мягче. Уже в апреле 1829 года бывший ротмистр служил на Кавказе, разумеется, рядовым, а в марте 1833 года за боевые заслуги его произвели в офицеры. В 1837 году подпоручик Чернышев вышел в отставку с правом проживать в Московской губернии, а в 1856 году, по амнистии, дарованной императором Александром II, ему вернули дворянство и графский титул.

А теперь — о сути интриги, приписываемой Александру Ивановичу Чернышеву в отношении Захара Григорьевича Чернышева. Якобы первый настаивал на том, чтобы второй был приговорен к высшей мере, и тогда гигантский дедовский майорат, прямым наследником которого являлся Захар Чернышев, мог бы перейти в его собственность. Но вот только никто из критиков А.И. Чернышева почему-то не задается вопросом о том, что у высокопоставленного вельможи, чрезвычайно близкого к императору, было довольно способов решить эту проблему, если бы она его сильно беспокоила. Но ни один из этих способов применен не был. Наоборот, кузену Захару было уготовано довольно сносное «декабристское» будущее.

Граф Захарий Григорьевич Чернышев, родившийся в 1722 году, был генерал-фельдмаршалом, который прославился успешными действиями в годы Семилетней войны. В 1763–1774 гг. он возглавлял военное ведомство, а потом был генерал-губернатором Москвы. И он был учредителем того самого майората, на который якобы претендовал его дальний родственник Александр Иванович Чернышев.

Кстати, о майорате (от латинского «major» — старший). Детей у фельдмаршала не было, вот он и решил первым в России учредить такую форму наследования, когда имущество переходит к старшему в роду или семье. Таковым оказался его брат — Иван Григорьевич, тоже генерал-фельдмаршал, только по флоту, а также владелец дворца на Мойке и нескольких медеплавильных заводов.

А дальше — все понятно: внук Григорий, правнук Захар. Тот, что декабрист. В 1832 году майорат и право на ношение фамилии и графского титула Чернышевых высочайшим повелением были переданы герою войны 1812 года Ивану Гавриловичу Кругликову, женатому на сестре опального ротмистра.

Вопрос — мог ли Александр Иванович Чернышев, кавалер нескольких десятков российских и иностранных наград, но что куда важнее — близкий императору человек, повлиять на ситуацию с майоратом, не отправляя своего «кузена» на смертную казнь?

Конечно же, мог. Только он этого не делал. Просто некоторые из нас очень любят везде и во всем искать корыстный умысел…

Вообще, наверное, самая главная проблема современных историков заключается в том, что многие из них пытаются судить людей XIX века по моральным критериям и «нормам» века нынешнего, в котором все продается и все покупается. И таким людям даже в голову не приходит, что можно не «отмазывать» своего дальнего родственника, не «отжимать» у него имущество, а просто по справедливости осудить виновного в государственном преступлении за содеянное, тем более что Захар Чернышев не просто «знал об умысле на цареубийство и принадлежал к тайному обществу со знанием целей оного», но был радикалом, готовым стрелять из пушек по Зимнему дворцу.

И за эту свою принципиальность и верность долгу А.И. Чернышев получил 25 июня 1826 года табакерку с портретом нового государя, а 22 августа, в день коронации, он был высочайше возведен (с нисходящим потомством) в графское Российской империи достоинство. И это было не утешение «за понесенную неудачу» с майоратом, как пишут некоторые, а награда за, как сказано в соответствующем указе, «неусыпные труды, понесенные при открытии злоумышленников, и произведение о них исследования».

Миновали, к счастью, времена, когда мы безоговорочно доверяли всему, что нам говорили, наличие же собственного мнения стало частью мировоззрения современной личности. Первоисточники теперь более доступны, но сколько имен еще предстоит «отмыть» от черной краски!..

Валентина КОЧЕТКОВА