Черная роза - Томас Костейн

— Лю Чунг тоже так думает.

Тристрам натянул поводья, и верблюд Мариам приблизился к нему.

— Таффи, случилось чудо. Уолтер заставил их изменить курс. Не знаю, как это ему удалось.

Девушка ничего не ответила, но внимательно посмотрела вслед быстро удаляющемуся каравану. Трис выпрямился в седле и поднял руку вверх:

— Я понял, в чем дело. Эти кровожадные азиаты смеются над нами и называют псами прямо в лицо. Они издеваются над нашей верой, и мы молча принимали их оскорбления. Но теперь Уолтер из Герни покажет им мужество и верность христианского сердца. — Трис повернулся к Мариам. У него сверкали в глазах слезы. — Никто, кроме истинно верующего в нашего Бога, не может подобным образом рисковать собственной жизнью! Сегодня им будет не до смеха! — Он внезапно помрачнел. Боюсь, что мой друг заплатит жизнью, чтобы преподать им такой урок и спасти нас.

— Я это знала, — тихо сказала Мариам. — Он старался меня убедить, что вернется, но я уверена, что этому не бывать.

Тристрам даже не пытался вытереть слезы, струившиеся по лицу.

— Прощай, Уолт! — воскликнул он. — Твой верный слуга салютует тебе!

— Поспешите, мои друзья по несчастью! — подгонял их Лю Чунг. — Мы должны воспользоваться шансом, предоставленным нам благородным лордом!

Мариам наклонилась и крепко сжала руку Триса. Так они сидели в молчании, пока последняя крохотная фигурка не пропала из виду.

Прошел час, два часа. Гонг регулярно отмечал каждое ли.

Уолтер решил, что они удалились еще не так далеко. Прошел еще час. Расстояние между караванами и спутниками юноши уже составляло сорок миль, и он решил, что пора уходить.

Но он опоздал. Резкий голос приказал погонщику остановиться, заднюю дверь открыли рывком, и недоверчивые узкие монгольские глазки уставились на Уолтера.

— Ага! Христианская свинья! — заорал Орту. — Что ты здесь делаешь?

За спиной Заики он увидел войлочную шляпу Баяна. Глаза полководца смотрели на него с удивлением и подозрением.

Уолтер спрыгнул на землю и стал лицом к Орту. Ему ни за что не удалось бы бежать. Его окружили всадники с бронзовыми лицами и мрачно наблюдали за ним. Значит, конец.

Уолтер взглянул в небо. Оно было мрачно-серым, дул резкий ветер. Молодой человек был этому рад, потому что трудно умирать при ярком солнце.

«Это все из-за Орту, — подумал Уолтер. — Если мне выпало умереть, то надо прихватить его с собой».

Он вытащил из-за пояса кинжал и бросился на Заику. Уолтер помнил, что они с Орту сплелись в смертельном объятии, катаясь по земле, и монгол пытался заломить ему руку, сжимающую кинжал. В драку вступили другие монголы. Уолтер чувствовал страшные удары по спине и голове. Тяжелые сапоги били его по ребрам. Словно откуда-то издалека он слышал голос Баяна, отдавшего приказ прекратить, но на него все равно продолжал сыпаться град ударов.

Уолтера грубо, рывком подняли на ноги. Орту неподвижно лежал на земле, кровь лилась из широкой раны на горле.

«Даже если мне придется умереть, — мрачно подумал Уолтер, — то, по крайней мере, я рад, что заплатил по счету».

— Приведите его ко мне, — распорядился Баян. Уолтера поставили перед ним, и полководец велел своим людям отойти назад. Он молча смотрел на Уолтера. Казалось, он пытался прочитать на лице своего шахматного противника причины того, что произошло. Уолтеру показалось, что за суровой маской Баяна он видит тень сожаления.

— Англичанин, что ты сделал? В последние два часа у меня было ощущение, что мы сбились с курса. Ты что-то сотворил с указателем курса?

— Да, господин Баян. Мы сильно отклонились к северу. Командующий продолжал смотреть на него с удивлением.

— Зачем? Ты же знаешь, как для меня важен каждый час и каждое ли.

— Мне очень жаль, — серьезно ответил Уолтер, — но мне было совершенно необходимо изменить курс каравана, потому что от этого зависела жизнь моих друзей. Я сделал для них все, что смог.

— Ты не подумал обо мне! Англичанин, мне казалось, что ты мне друг.

— Позволь мне все объяснить, а потом будешь решать. Баян велел начинать и внимательно слушал, пока Уолтер тихо рассказывал ему свою историю.

— Ты отплатил мне злом за добро, — промолвил он, когда Уолтер замолчал. — Из-за тебя мы потеряли все утро. Я так рассчитывал на большой лук, а теперь эти надежды потерпели крах. Преступник Лю Чунг удрал. Кроме того, побег девушки является серьезным оскорблением Сыну Неба. Он, конечно, считает, что виновный должен понести за это серьезное наказание. Англичанин, боюсь, тебе придется умереть.

— Пусть это будет милостивая смерть.

Баян с сожалением посмотрел на Уолтера, расчесывая пальцами редкую бороденку.

— Только смелый человек мог рисковать жизнью, чтобы спасти своих друзей. Я должен что-нибудь для тебя сделать, хотя ты этого не заслуживаешь. Англичанин, ты мне всегда нравился. Я дам тебе малый шанс на выживание и одновременно доставлю удовольствие своим людям, жаждущим крови! — Баян нахмурился. — Кое-кто смог выжить под ударами копий. Может быть, и у тебя тоже найдутся для этого силы. Ты будешь страдать так же, как если бы я приказал посадить тебя живьем на кол, но все-таки у тебя есть шанс выжить. Я посылаю тебя на «прогулку по веревке».

Отец Теодор пришел к Уолтеру во время ужина. Кругом раздавались радостные крики в предвкушении интересного развлечения.

— Я только что был у полководца, — сказал священник, не глядя молодому человеку в глаза. — Он спрашивал, что вам прислать поесть?

— Я не голоден, — ответил Уолтер. Священник понизил голос:

— У вас есть шанс, если не растеряетесь. Говорят, что много лет назад один человек подвергался такому же наказанию и его никто ни разу не ударил. Есть правило, по которому вас никто не имеет права ударить, пока ноги находятся на веревке. Как только вы коснетесь земли, на вас обрушится шквал ударов, но если вам удастся снова оказаться на веревке, удары должны прекратиться. Я это видел однажды и должен сказать, что это неприятное зрелище. — Священник помолчал, а затем добавил: — За соблюдением правил следит судья. Сегодня судьей будет сам Баян.

До этого Уолтер был довольно спокоен, но сейчас он содрогнулся и опустил голову на руки.

— Я пришел к вам как священник, — сказал отец Теодор. — Я скромный священник-несторианин, и, быть может, вы не захотите передо мной исповедоваться…

— Я должен повиниться перед Богом, — ответил Уолтер. — Начинайте, отец мой.

Веревка лежала на земле и была довольно толстой и длинной, наверное, ярдов в пятьдесят. Ее туго натянули и обоими концами привязали к колышкам. Монголы выстроились по обеим сторонам. Они шутили друг с другом и размахивали древками копий. Было видно, что им не терпелось поскорее увидеть свою жертву. Баян, очень серьезный и взволнованный, стоял у дальнего конца веревки.