Тусклый Свет Фонарей. Том 2 - Xenon de Fer

отвечал, а после недовольный и хриплый голос грубо спросил из-за двери, кто явился и нарушил покой того, кто скрывался за ней. Узнав голос сяня То, Хуан Юе без всякого почтения велел ему уходить, добавив:

— Я ведь говаривал уже не раз, что я болен. Одному сторожить мне ещё по силам, но принимать я никого у себя не стану.

— Да ведь к тебе не гости пришли, негодник, а уважаемые чиновники! И не праздного любопытства ради, а по важному делу! Отворяй немедленно!

Мы с Сяодином переглянулись. Странные ощущения и предчувствия терзали меня, но я никак не мог ухватить их и как следует рассмотреть. Меж тем по ту сторону двери зазвучали тяжелые шаги, словно тому, кто там скрывался, тяжко было ходить, и мы вновь услышали тот голос:

— Коль дело и впрямь отлагательств не терпит, пускай войдут, однако ж держатся подальше. Не то за последствия ручаться не могу. Ведь это закрытая комната, не сад, продуваемый всеми ветрами.

— Погрози мне ещё! — грозно отозвался управляющий, но после виновато взглянул на нас и тихо спросил, желаем ли мы войти.

— А что нам остается?

Сразу после этих моих слов, раздался грохот засова, а дверь приоткрылась. Хозяин комнаты велел нам дождаться, покамест он отойдет дальше и сядет, и лишь после входить. Мы послушались, и, когда оказались в комнате, сразу бросился в глаза царящий в ней полумрак, а в ноздри ударил запах благовоний. Верно, солнечными днями маленькое оконце под самым потолком впускало толику света, но тогда уже вновь бушевала гроза, и сторож принужден был зажечь светильник. Сам он сидел, завернувшись с головой в одеяло, и выглядел, казалось, хуже, нежели прежде.

«Верно, он и впрямь серьёзно болен», — подумалось мне, и я невольно задал ему вопрос о том, какая хворь его терзает, боясь услышать, что его поразила чахотка. Словно догадавшись о моих мыслях, он неприятно усмехнулся и прохрипел:

— Сянь не напрасно тревожится. Ведь у меня нет ни денег, ни времени, дабы обратиться к лекарю. Верно ведь, сянь То?

— Свои первые деньги ты должен был получить от нашего покойного господина, а для остальных выплат ещё срок не наступил. А что до времени, то коль уж ты так просишь…

— Мне не надобны твои одолжения.

От этой дерзости округлились глаза не только у нас с Сяодином, но и у самого управляющего. Издав нечто вроде рыка, он, силясь обуздать свой гнев, сказал, что будет ждать нас на галерее, покинул комнату и будто бы даже мы слышали его шаги. Хуан Юе выглядел так, словно прислушивался. Когда ж шаги стихли, он обратил на нас свои чёрные впалые глаза и шёпотом спросил:

— О чём вы пришли спросить? Только торопитесь. Едва ль он далеко ушёл.

— Отчего ты так думаешь?

— Здесь и теперь этого я вам сказать не могу. И не на каждый ваш вопрос отвечу.

— Не слишком ли ты дерзок? — нахмурился Сяодин. Внезапная вспышка молнии и раскат грома заставили его вздрогнуть, а нашего неприятного собеседника недобро усмехнуться. Я бы даже поверил, что это он наслал грозу, кабы это не казалось мне сущей глупостью. Сяодин же совладал с собою и всем своим видом показал, что ждёт ответа. Но ответ этот его озадачил:

— Ужель я вам когда-либо дерзил, благородные сяни? А то, что я не люблю и презираю эту южную крысу — так на то имеются причины, и немалые.

— И ты нам о них не расскажешь? — уточнил уже я. Вместо ответа хозяин комнаты сжал губы и одними глазами показал нам в сторону двери и коридора, куда удалился управляющий.

— Покамест не пришёл нужный час. Спрашивайте о другом.

— Что ж, будь по-твоему. Известно ль тебе что о новых нападениях?

— Лишь то же, что и всем в этом доме. Разве что, кроме… — Хуан Юе вновь глазами указал в сторону двери.

— Ты всю ночь проводишь в саду?

— Да. Обыкновенно так.

— А не видал ли ты, чтоб сюда приносили паланкин с алыми занавесями?

— Ночь темна. Всяко может быть.

— Но ведь мимо тебя ни одна мышь не должна проскочить.

— Сянь прав.

Мне вновь стало казаться, что он намеренно говорит загадками, словно иначе не может, и надеется лишь на то, что я сам окажусь достаточно догадлив.

— Не появлялась ли здесь девушка, которой прежде ты не видал, незадолго до Сячжи?

— Не припомню такого, — ответил сторож, но сам в этот момент кивнул и приложил палец с грязным ногтем к пересохшим губам. Да что ж тут творится?

— А старика?

И вновь он повторил «Нет», хотя тело его говорило — «Да». Всё это было странно, и наводило на мысль, что вблизи сяня То он говорить не желает ни в какую. Подумав об этом, я спросил:

— Ты надеешься на исцеление?

— Как всякий живой.

— Верно, тебе станет легче говорить и ходить, когда ты выздоровеешь. Я дам тебе денег. Сходи к лекарю.

— Я приму деньги лишь в долг. Куда я мог бы прийти, дабы их вернуть?

— Я сам приду, — ответил я, но наперекор своим словам достал из поясных мешочков лист бумаги да кисть с тушью и написал вначале, как отыскать дом моего отца, а после передумал, и на другом листе начертал название одного гуаня, где можно было занять комнату на час или два.

Лист этот я подал Хуан Юе, и тот его тут же спрятал, а после, силясь изобразить улыбку, сказал:

— Ежли всё пойдет ладно, сяню следует ждать возвращения долга уже завтрашним вечером.

— И тебе не помешает твоя служба?

— Ежли всё пойдет ладно.

— Что ж, тогда мы не станем более искушать судьбу. Да снизойдут на тебя милость Синфу-вана и Чжу-Сюна[5].

Ночной сторож глухо и сдержанно нас поблагодарил, после чего мы встали и ушли. Провожая нас, сянь То всё допытывался, что «этот безродный» наговорил нам, но я лишь отчитал его за то, что не следит за здоровьем слуг, отчего он стал выглядеть