Любовь в холодном климате - Нэнси Митфорд

неотъемлемой частью твоей жизни, что ты не можешь представить, каково было без него.

– Видимо, так. Скорей бы уж. Так что насчет бала – ты что-нибудь слышала? Тебе точно нужно было пойти, Фанни.

– Я не могла. Ходили ректор колледжа Уодхэм и Норма. Не вместе, конечно, но они – единственные люди, которых я пока видела. Кажется, все было великолепно. Седрик переодевался пять раз: он начал с трико из розовых лепестков и розового парика, а закончил в образе Дорис Кин из фильма «Романтика»[84], с черным париком, и на маске у него были настоящие бриллианты. Твоя мать переоделась венецианским юношей, чтобы похвастаться своими новыми ногами, и они оба стояли в гондоле, раздавая присутствующим чудесные призы – Норма получила серебряную табакерку, – и все это продолжалось до семи утра. О, как скверно люди описывают балы!

– Не переживай, прочитаем в «Татлере».

– Да, говорят, всю ночь сверкали вспышки фоторепортеров. У Седрика наверняка будут фотографии, чтобы нам показать.

Тут к нам подкрался Малыш и спросил:

– Ну, Фанни, что вы слышали о бале?

– О, мы только что о нем поговорили, – ответила Полли, – не начинать же все сначала. Как твоя работа?

– Я мог бы принести ее сюда, если хотите.

– Ты знаешь, что я не считаю твое глупое старое вышивание работой.

Лицо Малыша приняло обиженное выражение, и он отошел.

– Полли, ты ужасна, – заметила я.

– Да, но это для его же пользы. Он делает вид, что не может сосредоточиться, пока не родился ребенок, поэтому бродит без дела, действуя всем на нервы, хотя должен бы заниматься Пэддингтоном. Понимаешь, ему надо спешить, если он хочет, чтобы книга вышла к Рождеству, ему еще описывать Суппа. Ты знакома с Джеффри Пэддингтоном, Фанни?

– Да, знакома, – сказала я, – потому что дядя Мэттью однажды приглашал его на вечеринку в Алконли. Он старый.

– Ничуточки не старый, – сказала Полли, – и просто божественный. Ты не представляешь, какой он милый. Первый раз он пришел к Малышу по поводу книги и теперь заходит очень часто, поболтать. Ужасно любезно с его стороны, ты не находишь? Мама – предмет его главной ненависти, поэтому я никогда не видела его прежде, до замужества. Помню, она всегда старалась залучить его в Хэмптон, а он никогда не приходил. Возможно, он придет сюда как-нибудь, когда ты здесь будешь, мне бы очень хотелось, чтобы вы поближе познакомились.

Я действительно встречалась с ним несколько раз после этого, обнаруживая по прибытии рядом с Силкином его потрепанный маленький «моррис-коули». Он был беден, поскольку его предок, великий герцог, оставил после себя много славы, но мало денег, а его отец, старый джентльмен в коротких гетрах, промотал бо́льшую часть того, что осталось, на знаменитую куртизанку маркизу Паиву и подобных ей дам. Мне он казался дружелюбным и очень скучным, и я видела, что он влюбляется в Полли.

– Тебе не кажется, что он ужасно милый? – спросила она. – И это так любезно с его стороны приходить, когда я так выгляжу.

– Твое лицо не изменилось, – сказала я.

– Жду не дождусь, чтобы он увидел меня в обычном состоянии – если это когда-нибудь наступит. Я уже теряю надежду на то, что ребенок вообще когда-нибудь родится…

Он родился, однако, в тот же самый вечер и, взглянув, по выражению Рэдлеттов, один разок на своего отца, тут же умер.

Полли была сильно больна, и медсестра не пускала к ней никаких посетителей дней десять после родов, но, как только она позволила, я сразу приехала. Мельком я увидела в холле Малыша, он выглядел еще мрачнее обычного. Бедный Малыш, подумала я, остаться с женой, которая теперь так явно его недолюбливает, и даже без ребенка, который мог бы компенсировать эту неприятность.

Полли лежала в импровизированной беседке из цветов, и медсестра находилась при ней. Здесь же для довершения картины должно было быть краснолицее вопящее существо в переносной колыбельке, и я ощутила его отсутствие, как кого-то хорошо мне знакомого.

– О милая… – начала я. Но Полли унаследовала изрядную долю таланта своей матери отметать неприятное, и я сразу увидела, что мое выражение сочувствия неуместно и будет только ее раздражать, поэтому вскрикнула, в духе Рэдлеттов, указывая на два деревца камелий в цвету, которые стояли по бокам ее кровати.

– Их прислал Джефф Пэддингтон, – сказала она. – Признай же, Фанни, что он идеальный кавалер. Ты знаешь, моя медсестра была с его сестрой, когда рождались ее дети.

С кем только эта медсестра не была… Вероятно, они с Малышом несколько раз славно поболтали, подумала я, в первую ночь или две, когда Полли лежала в жару и им приходилось вместе ждать в соседней гардеробной. Пока я сидела с Полли, она то и дело заходила в комнату, то принося поднос, то забирая пустой кувшин, то принося еще цветов – под любым предлогом вмешиваясь в нашу беседу и добавляя к ней некоторое количество сплетен. Она с одного взгляда определила мое положение, а также поняла, что я для нее слишком мелкая рыбка, но была при этом сама любезность и выразила надежду, что я буду навещать Полли каждый день.

– Вам доводилось видеть в Оксфорде Джереми Чэддсли-Корбетта? – спросила она. – Он один из моих любимых младенцев.

Через некоторое время она пришла с пустыми руками, раскрасневшаяся и ошеломленная, если такое было возможно в ее случае, и объявила, что внизу находится леди Монтдор. Я почувствовала, что, хотя она с идеальным спокойствием уложила бы любого из нас в гроб, явление леди Монтдор подействовало даже на ее железные нервы. Полли тоже была на миг выведена из равновесия и произнесла слабым голосом:

– О! А мистер… я имею в виду моего… то есть я хочу сказать, Малыш там?

– Да, он сейчас с ней. Он просил узнать, хотите ли вы ее видеть… Если не хотите, леди Полли, я могу сказать, вполне правдиво, что вам тяжело принимать сегодня еще одного посетителя. Вам действительно не следует в первый же день…

– Я пойду, – сказала я, вставая.

– Нет, нет, нет, Фанни, не смей, дорогая! Я не уверена, что ее приму, но не хочу оставаться с ней наедине, сядь, пожалуйста.

В саду за окном послышались голоса.

– Подойди к окну, – попросила Полли. – Это они?

– Да, и Седрик тоже там, – сказала я, – они втроем обходят сад.

– Нет! Но я должна, должна увидеть Седрика. Сестра, будьте душкой, велите им сейчас же ко мне подняться.

– Послушайте, леди Полли, вам нельзя. И, пожалуйста, не взвинчивайте себя, вы должны избегать всякого волнения. Не может быть и речи о том, чтобы вам