Мастера и шедевры. Том 3 - Игорь Долгополов

Иззат начал работать в мастерской Иосифа Александровича Серебряного. Одолевал нелегкие премудрости школы. В свободное время, зачарованный, бродил, бродил по залам Эрмитажа и Русского музея.

Часами простаивал у полюбившихся ему полотен.

С каждым днем все больше убеждался, сколько еще надо постичь и превозмочь…

И когда, как будто незаметно, в учении и заботах пробежали годы, он оказался в мастерской Бориса Владимировича Иоган-сона.

Студенты бесконечно уважали своего профессора, ценили его за готовность тактично объяснить, помочь, рассказать о самых сложных проблемах.

Больше всего поражало, как артистично, мастерски правил холсты учеников сам Иогансон.

Брал палитру, кисть, и через какой-то час-другой возникали живые глаза, руки… завораживающе просто и убедительно.

В душе Иззата постепенно зрело твердое убеждение, что в основе живописи при даже самом выдающемся даровании лежит труди что искусство «не прогулка, а схватка».

Эго означает, что художник должен не забывать то, о чем ему еще в юности рассказывали про Дейнеку: «Надо принадлежать своему времени».

Когда пришла пора диплома, Клычев выбрал тему «В пустыне Каракум».

Шел 1953 год. Иззат вернулся из Туркмении. Он прошел вместе с экспедицией геологов Каракум. Простым рабочим. Прокладывал вместе с ними трассу будущего канала. Невзирая на пятидесятиградусную жару, рисовал, писал.

Портрет.

Привез груду этюдов, рисунков. Картина получилась. Была экспонирована на Всесоюзной художественной выставке 1954 года.

С тех пор минуло более тридцати лет.

Десятки, десятки полотен создал Иззат Клычев. Стал одним из ведущих мастеров Туркмении. Его судьба — судьба республики. Ведь они почти ровесники.

Рдела алая заря над городом.

Из окна студии Иззат любовался Ленинградом. Гордые линии набережных Невы. Торжественные силуэты дворцов. Купол Исаакия. Каждый камень — история.

Студент-дипломник Клычев представил себе грандиозную панораму. От холодных, безлюдных просторов времен Петра, когда только намечались очертания Петербурга, до огненного кипения тысячных толп на площадях Петрограда 1917 года.

Начало небывалой эпохи. Грохот маршей, звонкие песни революции звучали в сердце молодого художника.

И вдруг… тишина. Вой сирены. Визг снарядов. Блокадный Ленинград. Сотни тысяч погибли здесь в те страшные дни…

Поразительна, несравненна судьба этого города.

… Иззат в это утро задумал написать картину «Новая эра».

Не сейчас, когда на мольберте диплом, а позже…

Ведь пока он научился лишь рассказывать о событии. А хочется овладеть искусством-песнью.

Да, он мечтает пропеть свою любовь, благодарность революции, России, Ленину, помогшим ему, сыну туркменского бед-няка-крестьянина, научиться высказать хоть ту частицу прекрасного, которым его наделила природа.

Пройдет более двадцати лет, пока мечта Иззата воплотится в картину. Вернее, это будет его первый опыт выразить тему — «Новая эра».

Сложен, непривычен ракурс композиции.

Петроград.

Апрель 1917 года. Плошадь перед Финляндским вокзалом расширена до масштаба части планеты.

В центре, на броневике, Ленин.

Вокруг вихрь алых, кумачовых, багряных знамен. Художник, словно птица, взмыл над миллионами людей и оттуда, с высоты орлиного полета, окинул взором эту величественную сцену, где главными действующими лицами были Ленин и История.

На стройке. Каракум.

Тысячи, нет, миллиарды людей Земли слушают вождя. Живописец ощутил и выразил вселенскую суть этого мига.

Она в ритме, динамике холста, где все подчинено одной лишь сверхзадаче — отразить явление невиданное. В полотне Иззата Клычева — напряженная романтика, поэзия тех незабываемых мгновений, когда вера, воля, надежды народные слились в одно единое чувство радости и подъема…

«Новая эра» — тот случай в нашем современном искусстве, когда живописец счастливо и озаренно воспевает близкую, любимую гражданственную тему. В картине явственно ощущается богатство национальных традиций народного искусства Туркмении, выраженных в многоцветье ковров, керамики, красочных одежд.

Все это претворено в станковом полотне, где особенно ярко подчеркнуты декоративные традиции, свойственные пластическому мышлению туркменов.

Если посмотреть из космоса на мою родную Туркмению, то прежде всего увидишь синие просторы Каспия, — говорит Клычев, — взбаламученную могучую Амударью, несущую свои воды с голубых заоблачных ледников Гиндукуша, темно-корич-невые отроги хребта Копет-Дага и необозримые пески Кара-кума, одной из крупнейших пустынь планеты…

Черные пески — жестокие, гнетущие, чуждые. Хотя они серожелтые, но от этого они не становятся добрее.

Еще в древности человек боролся с пустыней. Ныне Туркмению прорезает мощный Каракумский канал имени Ленина, а вся земля исчерчена бирюзовыми капиллярами малых рек, арыков, каналов. По их берегам изумрудные сады, поля, оазисы.

Мало где в стране так ценят воду, как у нас в республике. Поэтому так любим мы цвета жизни.

Когда я был в Штатах, в Лос-Анджелесе, Вашингтоне, мне доводилось спрашивать у многих людей самых разных профессий, веры и состояний: «Зачем нам, человечеству, эта губительная, последняя из всех войн термоядерная бойня? Ведь жизнь так прекрасна!

Никто, никто не ответил на этот вопрос: «Нужна!»

Таких людей я не встречал, хотя знаю, что они есть.

Осенняя песня.

Сколько стран я ни объехал — Италию, Францию, Йемен, Эфиопию и много, много других, — я видел, что народы за мир, народы против войны…

Небывало сочны и своеобычны красные, алые, багряные цвета в картинах Иззата Клычева. Они то горят у него на кумачовых знаменах в «Рождении эры», пламенеют на одеждах девушек, то мерцают в изящных сплетениях женских фигур и плодов на роскошном тондо «Счастье».

Откуда это богатство пурпурных, пунцовых красок в палитре художника?

Обойдите выставку живописи Туркмении, посвященную шестидесятилетию этой солнечной республики, и вы увидите костер жарких, пылающих красок…

Великолепное богатство этого цвета жизни.

Еще в древних руинах Нисы, что под Ашхабадом, находят археологи ваяния парфянской эпохи с одеждами, окрашенными в красные тона.

Прошло два тысячелетия.

И сегодня, глядя на дивные туркменские ковры, вспоминаешь слова смелого венецианского путешественника Марко Поло, сказанные еще в XIII веке: «Выделываются тут, знаете, самые тонкие и красивые в свете ковры…» А ведь согласитесь, что кого-кого, а Марко Поло, исколесившего полмира, трудно было чем-либо удивить и поразить.

И мы снова зрим полнозвучие гаммы глубоких багровых, рдяных, густо-вишневых колеров.

Все, все в природе Туркменистана, от розовых утренних весенних зорь до густо-коралловых июльских закатов, от сочных плодов черешни и вишни до лилово-малиновых гранатов, — все, все подтверждает цветение этих пламенных красок туркменской земли.

И когда в годы рождения республики в пески Каракума пришли конные полки революции, то на их знаменах сверкал и трепетал на жарком ветру живой кумач.

Так от седой древности до наших дней символом всепобедного бытия стал алый цвет.

Поэтому не удивляйтесь, когда увидите красных ахалтекинцев с лебедиными шеями на холстах у Иззата Клычева.

Творчество Иззата Клычева, молодое по своим поискам путей национальной школы живописи, только что, по существу, родившейся, примечательно своим обостренным старанием искать пути раскрытия жизни своего народа, своей республики средствами, еще никем не опробованными.

Мастер идет по нехоженым тропам.

И с каждым годом его холсты обретают свое неповторимое лицо. Он дерзает и ищет. И это не оставляет никого равнодушным…

На экспозициях больших выставок, где сотни и сотни картин, его полотна всегда узнаваемы. В них пылают горячие краски его родной Туркмении, горит огонь его неравнодушного сердца.

Свойство нашего многонационального искусства — это свойство радуги, носящей в себе светозарность и многоцветность при цельности светлого и доброго видения мира, природы и человека. В многоликости союза тысяч художников имя Иззата Клычева, прошедшего нелегкий, многотрудный путь воина, живописца, гражданина, занимает достойное место.

«Растут мои товарищи, туркменские художники. Помогают и мне двигаться дальше. Впереди отчет. Персональная большая выставка. Первая в моей жизни по масштабу», — говорит Клычев.

Больше полувека прошло с той поры, когда Иззат в апреле 1932 года нарисовал свою первую весну.

Ю. Кугач. Портрет В. Нечитайло

ВАСИЛИЙ НЕЧИТАЙЛО