Свинцовый закат - Роман Глушков

Этот громила доставляет нам побольше хлопот, и все потому что и у меня, и у Кальтера как назло иссякают магазины. Даже предупредительный окрик «Заряжаю!» мы орем в один голос, отчего не слышим друг друга, а когда смекаем, что стряслось, прыгун уже летит к нам с распростертыми руками. И объятья, в которые он намерен нас заключить, будут отнюдь не дружескими.

– Берегись! – кричит майор, отскакивая к лестнице и на ходу выхватывая новый магазин. Компаньону в этом плане намного проще, нежели мне. Даже имея обе здоровые руки, перезарядить сразу два пистолета – задача весьма хлопотная. Это только в кинобоевиках вооруженные парой стволов, крутые герои перезаряжают их на счет «раз-два». Я же подобным приемам, к сожалению, не обучен. Благо хоть вовремя соображаю, что лучше оставить пистолеты в покое, и вместо судорожной перезарядки хватаюсь за мачете, проку от которого сейчас может оказаться намного больше. Или не оказаться вообще, но в любом случае даже зыбкий аргумент всегда выглядит привлекательнее дюжины ничем не обоснованных догадок.

Я успеваю вернуть «Вальтер» и «Глок» в кобуры, едва прыгун ступает на площадку в трех шагах от меня, а выхватываю мачете, когда расстояние между нами сокращается до одного шага. Хорошего замаха в такой спешке, естественно, не получается. И потому мне не приходит в голову лучшей идеи, чем просто взять и ткнуть клинком прущему на меня противнику в лицо. Стиснув до боли в пальцах рукоять, я с диким воплем вонзаю не слишком острый, утяжеленный конец мачете прямо во вражеский рот. Скрежещут о металл ломающиеся зубы, а клинок рвет громиле язык, небо, гланды и останавливается, лишь упершись в позвоночник. А я продолжаю налегать всем телом на рукоять, пытаясь оттолкнуть от себя пропитанную яростью ходячую груду мускулов.

Но враг абсолютно не чувствует боли, и в итоге это он толкает меня, вынуждая пятиться и шаг за шагом сдавать позиции. Мои вытянутые руки плюс полуметровое мачете позволяют пока дистанцироваться от раскольника, но стоит только выдернуть клинок, как громила неминуемо обрушит свои кулачищи мне на голову. После чего наш рукопашный поединок моментально завершится, причем без единого шанса для Мракобеса взять у противника реванш. К счастью, я знаю, что наше противостояние продлится недолго и подмога в лице Тимофеича вот-вот подоспеет.

Простительно то, что он не сумел перебить ноги резво скачущему «буяну». Но если бы майор промахнулся хоть раз, стреляя по нему в упор, я бы Тимофеичу такого позора вовек не простил. Компаньону, безусловно, также не хочется портить себе репутацию, и потому он меня нисколько не разочаровывает. Два выстрела, и громила, не выпуская изо рта мачете, падает передо мной на колени, будто собирается умолять несостоявшуюся жертву о прощении. Я в ярости выдергиваю клинок, заодно уродуя лицо врага кривой улыбкой Гуинплена, и, замахнувшись, собираюсь расколоть ему надвое череп. Но майор перехватывает меня за локоть и не дает этого сделать.

– Отставить! – орет он. – Бомба! «Трамплин»!

Я вне себя от злости, но смысл предупреждения улавливаю: от взрывоопасных слуг Искателя, как и от обычных бомб, надо избавляться аккуратнее. Лучше всего так, как мы поступили с первым прыгуном, – просто спустить его в пролом. Однако заниматься этим сейчас совершенно нет времени. К нам во весь опор скачет новый посланник смерти, столь же свирепый и не ведающий страха, как остальные. Поэтому мы с компаньоном отпихиваем обезноженного противника в угол и встречаем очередную угрозу.

Кальтер опять промахивается, и «буян» сигает через провал, не получив фатальных повреждений. Но тут свое веское слово говорю я и парой взмахов мачете решаю исход третьего раунда в нашу пользу. Этот враг оказывается не столь легок на подъем и не преодолевает преграду с наскока. Но ему удается уцепиться за край площадки так же, как он проделывал это на нижних этажах. У меня нет ни секунды на перезарядку пистолетов, зато есть наготове средство, которое быстро избавляет чересчур назойливых прыгунов от привычки хвататься за все подряд. Мачете перерубает раскольнику кисти еще до того, как он успевает подтянуться, и громила отправляется в свой последний полет по уже проторенному лидером маршруту.

Следующий прыгун оказывается самым неуклюжим из всех. Он так долго выкарабкивается из второго провала, что его настигает приятель, стартовавший позже. У того с координацией полный порядок. Он легко перемахивает через обрушенный пролет и оказывается на три шага впереди нерасторопного громилы. И теперь эти двое мчатся вверх по лестнице друг за другом, будто соревнующиеся спринтеры.

Я прячу мачете в ножны, наскоро меняю в пистолетах магазины и с ходу открываю огонь по приближающимся раскольникам. Нашей огневой мощи и так едва хватало, чтобы сдерживать их натиск, и если мы сей же момент не выведем из строя одного из прыгунов, они, боже упаси, ворвутся на нашу площадку вместе. Поэтому я поливаю их свинцом сразу из двух стволов и молюсь, чтобы как минимум одна из выпущенных мной пуль оказалась счастливой.

А Тимофеич почему-то не стреляет, хотя я отлично помню, что после перезарядки он нажимал на спусковой крючок всего дважды. Упорно не стреляет, однако винтовку не опускает. Да что с ним такое стряслось? Заклинило оружие? Тогда какого черта он застыл столбом и даже не пытается починить наш главный калибр?

Кальтер ждет. А чего конкретно, я понимаю в последнее мгновение, когда прыгуны друг за другом взмывают над провалом. Две горилообразные фигуры готовы спикировать на нас, словно бескрылые ангелы смерти, – по одному на меня и компаньона. Захватывающая дух кульминация нашего неофермопильского сражения, в котором, согласно исторической правде, должен победить, увы, не храбрейший, а более многочисленный противник…

Ан нет, майор с таким положением дел отнюдь не согласен, ведь он еще не опустошил все свои пороховницы. Причем делает он это, руководствуясь не гневом, а хладнокровным расчетом. Что ни говори, а я в такой бешеной суматохе сроду не спланировал бы подобную контратаку, выверенную с точностью до доли секунды. И тем паче не реализовал бы ее на практике. Пожалуй, мне было бы проще забить трехочковый мяч в баскетболе, стоя под своим кольцом спиной к корзине противника.

Куприянов терпеливо выжидает, пока оба раскольника не утратят под ногами опору, после чего отскакивает влево, прямо наперерез прыгунам, и только потом стреляет. Зачем он занимает, казалось бы, самую невыгодную и опасную позицию, становится понятно позже. По замыслу компаньона, в момент выстрела он и обе его мишени должны непременно располагаться на одной прямой. А дальше все решают усиленный заряд картечи и простейшая физика движущихся тел, грамотное использование которой, поверьте, иногда может спасти вам жизнь.