Наемник Зимы - Людмила Астахова

Матушка и батюшка Ильдерима друг дружку любили, почти не дрались, и ложе родительское, невзирая на их преклонный возраст, совсем не пустовало. Он надеялся, что и его с Найталь ждет та же участь. Тягать жену за косу по полу он никогда не собирался.

И вдруг как гром среди ясного неба. Один раз навестил нареченную, а она приболела, голубушка, не принимает. Другой раз привез гостинцев, отказалась видеться, в третий визит была леди Найталь холодна, как снежная вершина. Уже не смеялась заливисто, не радовалась ни шелковым лентам, ни серебряным побрякушкам и держать себя за локоток не позволила. Ильдерим, даром что молодой и зеленый, но тоже кое-какой опыт имел по части девичьих капризов. Каприз, он капризу рознь. Если девчонка обижена и метко швыряется сковородками, то всегда есть надежда оправдаться, покаяться или, на худой конец, задобрить подарками, потому как она к обидчику неравнодушна. Совсем другое дело, когда девица в присутствии жениха обращается в ледяной столб. Тут стоит жениху призадуматься. Вот Ильдерим и призадумался, да не на шутку. Слез он лишний раз лить не стал, не приучен к слезам сын островного владетеля, а взялся за дело с нужной стороны. То бишь подкупил нескольких служанок в доме Найталь, благо девки попались языкатые и негордые, за горстку медных итни рассказали о госпоже все, что знали… А знали они много, почти все. И что потаенно от отца-матери уходила из дому на ночь глядя и возвращалась чуть ли не под самое утро. И что среди серебряных побрякушек, положенных девушке незамужней, появились у Найталь драгоценные гребни из кости и бирюзовые сережки.

– Плохи мои дела, госпожа Шесс, – обреченно молвил парень. – Такие подарки абы кто делать не станет.

– Н-да…

– Не иначе чародейство, ведь она ж меня любила.

«Любила, да разлюбила. А может быть, только думала, что любит», – подумалось Джасс.

Все девушки мечтают о замужестве, все грезят о женихах и ждут не дождутся, когда родители сосватают, загадывая лишь о пригожем лице да мирном нраве. И любой молодой паренек кажется красавцем из красавцев, потому как молод и гибок станом. Это уж потом он покажет крепость своего кулака и крутость нрава. Так то – потом. Стерпится – слюбится, говорят. Многие так и доживают до глубокой старости, стерпевшись и слюбившись. Но вдруг приходит Любовь при живом женихе или муже, и тогда уж бывать всякому. У Джасс насчет злополучной невесты джиллского наследника сомнений не было. Если и есть в мире самое великое колдовство, то звать его Любовью. Бедняга Ильдерим…

Джасс смотрела, как юноша уминает пирог, запивая его теплым отваром из трав, и мысль ее навязчиво вертелась вокруг такого пренеприятного предмета, как грядущие козни со стороны Ильдеримова папаши и со стороны конена Дюррея. Если с ее подачи расстроится свадьба, на которую оба властителя наверняка возлагают большие надежды, то прежде всего несдобровать самой кераганской ведьме. Конен не потерпит обвинений в колдовском оговоре, а оскорбленный Садред в запале кого хочешь смешает с дерьмом.

– Я – ведьма неученая, что я могу сделать… – начала было Джасс, не слишком надеясь на то, что молодой властитель вот так просто от нее отстанет. – Вдруг тот колдун, что отсушил твою невесту, сильнее меня будет? Не потяну я магический бой.

«Еще как сильнее. Кулаки небось пудовые», – подумала колдунья, но усмешку сдержала.

Не говорить же напрямик, что девчонка присмотрела себе другого красавчика? А если следовать железной логике обыденной жизни, то этот загадочный «колдун» не местный, а, скорее всего, либо купец, либо пират. Потому как подарки непростые, а дорогие, в лавках Матайя, главного острова архипелага, таких днем с огнем не сыскать.

– Да ты хоть узнай, что к чему. Ты попробуй. Может быть, это кто-то из матайских молодцов решил мне дорогу перейти? У Митрлин ис-Сиал есть настоящая аймолайская ведьма. В зеленом платке ходит с зелеными бусами.

Зеленый цвет считался на Агеях цветом всяческого нечистого ведовства, и простые люди такого не носили даже под страхом смерти. А к одежде самоубийц пришивали зеленые рукава. Почему так повелось, никто объяснить толком не мог.

– Ну-у-у, если в зеленом, – протянула в нос Джасс. – Ты бы лучше к невесте поплыл, да спросил у нее сам, отчего с ней произошла такая перемена. А еще лучше, у ее отца спроси, почему отвернула от тебя благосклонный взгляд нареченная.

Совет был мудрый. В любом другом случае Ильдерим так бы и поступил, но не сейчас.

– Слушай, леди, я к тебе зачем пришел? А? За мудрым советом у меня есть к кому обратиться, мне колдовство надобно, – взвился молодой властитель.

Джасс уже думала ответить ему как следует и послать подальше вместе с его невестой, но вовремя остановила свой не в меру резвый язык. Зачем же скандалить? Она сделала вид, что крепко задумалась, подперев щеку кулаком, уставившись в огонь и стараясь притом не моргать ресницами. Пусть думает, что ведьма погрузилась в сугубо колдовские, а посему тяжкие раздумья.

Как и положено, Ильдерим весь затаился, дабы не сбить ненароком колдунью с мысли. Точь-в-точь как мышь под совком. Глаза круглые, любопытные, уши торчат, и вроде как дышать негромко старается, только носом сопит. Серьезный юноша!

Чтоб усугубить эффект, Джасс не поленилась сделать пару пассов левой рукой в сторону огня. Совершенно бесполезных, потому как кроме хруста в затекших суставах никакого иного замысла телодвижения не преследовали. Не врала, совсем не врала кераганская ведьма, высказываясь небрежительно о собственных способностях. Силенок волшебных в ней, как у котенка. А жаль! Ох, как бы они пригодились.

– И чего теперь будет? – шепотом спросил будущий владетель острова Джилло.

На самом деле Джасс и сама бы хотела узнать, что будет, так как ни сном ни духом догадаться не могла. Хотя… Ежели судить обычным порядком, то бишь как оно бывает в жизни, то никакой тайны тут нет. Вариантов немного, и все они уже случались. Девка понесет от своего любовника, а там уж как получится. В меру изобретательности ее родителей.

Но кераганская ведьма грозно насупила брови, метнув в ослушника грозовой взгляд. Мол, колдовству можно и помешать несвоевременными вопрошаниями. Хотела еще одарить юношу безвредным отваром из своих запасов. Для солидности. Но не пришлось.

– Ах, мать твою!!!

Дверь распахнулась с грохотом и чуть не рассыпалась под ударом могучего сапога лорда Джиллса.

– Вот ты где! Отродье ведьмино! Говнюк! – взревел Садред, вонзая гневный взгляд поочередно то в сына, то в колдунью. – Я тебе покажу, как отца ослушаться! Век помнить будешь!

Но, видимо, Ильдерим не с рыбьей кровью родился, потому что ответствовал родителю не смиренно, как полагается вековыми традициями, а весьма и весьма бурно. Перво-наперво налился дурной кровью и крепко сжал кулаки, а потом разорался совсем не по-сыновьему: