Том 1. Время Наполеона. Часть первая. 1800-1815 - Эрнест Лависс

План Наполеона заключался в том, чтобы положить конец «религиозной анархии», порожденной революцией, и укрепить связь всех культов с государством. В отношении католицизма Наполеон достиг этой цели путем заключения конкордата с папою. Что же касается протестантских культов, то он опасался их тесного сближения с иностранными державами — немецкими и английской; здесь перед ним стояло двоякое затруднение: эти церкви распадались на множество сект, большинство которых имело во Франции весьма малое число прозелитов; кроме того, они не были подчинены какому-нибудь одному верховному главе, с которым можно было бы заключить договор. Наполеон разрубил этот гордиев узел тем, что признал лишь два культа: культ реформатских церквей, или кальвинистский, и культ церквей аугсбургского исповедания, или лютеранский, и регламентировал эти культы с помощью «Органических статей».

«Органические статьи» протестантских культов, вотированные и обнародованные одновременно с «Органическими статьями» католического культа (18 жерминаля X — 8 апреля 1802 г.), делятся на три главы.

Первая глава содержит «общие предписания для всех протестантских исповеданий», и здесь-то вскрывается руководящая мысль Наполеона. Вначале говорится, что «к отправлению богослужебных обязанностей допускаются только французы» и что «ни протестантские церкви, ни их священнослужители не вправе поддерживать сношения с какою бы то ни было иноземной державой или властью» (ст. 1, 2). Никакое церковное учение или догматическое постановление не могут быть обнародованы или проповедуемы, никакое изменение не может быть произведено в церковном благочинии без разрешения правительства (ст. 4, б). Взамен этого пасторы получают жалование от казны (ст. 6). В целях пополнения их персонала и их обучения первый консул обязывался основать одну семинарию в Женеве для реформатских церквей и две академии или семинарии в восточной Франциц для церквей аугсбургского исповедания.

Вторая глава трактует о «реформатских церквах». Их организация должна состоять из пасторов, консисторий и синодов. На каждые 6000 человек одного и того же исповедания полагается одна консисторская церковь, на каждые пять консисторских церквей — синод. Консистории, состоящие из пасторов и 6—12 мирян, «выбранных из числа наиболее высоко обложенных прямыми налогами», обязаны иметь надзор «над церковным благочестием, над управлением церковными имуществами и над заведованием суммами, образующимися из мирских даяний» (ст. 20). Они могут избирать и смещать пасторов, но каждое избрание или увольнение должно быть утверждено правительством (ст. 25, 26). Синоды, состоящие из пасторов от каждой церкви, наблюдают «за всем, что касается богослужения, за религиозным обучением паствы, за ходом церковных дел»; но собираться они могут лишь с разрешения правительства и обязаны представлять на его утверждение все свои постановления (ст. 29, 32).

«Церкви аугсбургского исповедания» были организованы аналогичным образом (гл. III); но их устройство было сложнее. Оно состояло из пасторов, местных консисторий, инспекций и генеральных консисторий. Каждой инспекции были подведомственны пять консисторских церквей. В состав инспекции входили один церковнослужитель и по одному видному прихожанину от каждой церкви. Она выбирала, с согласия первого консула, церковного инспектора, который был обязан «иметь надзор за церковнослужителями и сохранением порядка в сектантских церквах» и представлять все их постановления на утверждение правительства (ст. 35–39). Инспекции находились в подчинении у генеральных консистор. й, которых было три: одна в Страсбурге — для департаментов Верхнего и Нижнего Рейна; другая в Майнце — для департаментов Саарского и Мон-Тоннера; третья в Кельне — для департаментов Рейна*и-Мозеля и Рурского. Каждая такая консистория состояла из светского председателя, двух церковных инспекторов, назначаемых первым консулом, и депутатов от инспекций, по одному от каждой. Генеральные консистории могли собираться только с разрешения правительства, предварительно сообщив члену Государственного совета, заведующему церковными делами, список вопросов, которые они предполагали обсуждать. В промежутках между сессиями каждая генеральная консистория была представляема директорией, в состав которой входили: председатель, старейший из обоих инспекторов и трое мирян. Функции консистории и директории определялись обычаями церквей аугсбургского исповедания, поскольку это допускалось действующими законами республики или теми, которые могли быть изданы впредь.

В общем оба главных протестантских культа были подчинены государству, заменившему для них единую центральную власть.

Евреи в эпоху Империи; «Великий синедрион» (1806). Спустя несколько лет Наполеон ощутил необходимость «организовать» и еврейский культ. В силу постановлений Учредительного собрания евреи приобрели гражданское равноправие; однако несмотря на то, что они были обязаны приносить гражданскую присягу, они не отреклись от своей национальной обособленности и не вполне вошли во французское общество. В 1805 году обратило на себя внимание императора дело эльзасских евреев, связанное с продажей национальных имуществ и ссуд, повлекших за собой чересчур строгие репрессивные меры против их должников. После горячих дебатов в Государственном совете Наполеон приостановил на год исполнение приговоров, состоявшихся по искам эльзасских заимодавцев. Затем он решил вытравить еврейский дух обособленности, заставить евреев отказаться от преимуществ и ограничений их вероисповедания и подчинить последнее государству, как и прочие культы. Способ, который при этом применил Наполеон, заслуживает внимания. С католиками, у которых есть и общее вероучение и общий глава, он мог заключить конкордат. К протестантам, не имеющим ни общего вероучения, ни общего главы, он применил акт власти. Но что было делать с евреями? Они не имели общего главы, но у них было общее вероучение. Это вероучение некогда охранял в известной мере «великий синедрион», и если бы он теперь, в 1806 году, еще заседал в Иерусалиме, то Наполеон несомненно вступил бы с ним в переговоры. Но «великий синедрион», впрочем никогда и не пользовавшийся абсолютной верховной властью в делах еврейской веры, был теперь лишь далеким воспоминанием. А Наполеон хотел иметь перед собою какой-нибудь живой авторитет, который мог бы изъяснить ему принципы, исповедуемые евреями по вопросам гражданского общежития, и уверить его, что ни одно из религиозных правил не грозит безопасности государства. Так как подобного авторитета не было, он решил его создать.

Императорским декретом 30 мая 1806 года в Париже созывалось собрание еврейских именитых людей в числе ста одиннадцати человек, которые должны были быть выбраны французскими и итальянскими префектами. Этому собранию официально поручалось «обсудить меры к улучшению еврейской нации и к распространению среди ее членов любви к искусствам и полезным ремеслам». На Моле, Порталиса и Паскье была возложена обязанность руководить работами этого собрания в качестве императорских комиссаров. Они поставили перед собранием несколько вопросов, чрезвычайно важных с политической точки зрения, но имевших весьма далекое отношение к «полезным искусствам и ремеслам». Так как его ответы оказались удовлетворительными, то 10 декабря того же года в Париже было созвано под именем Великого синедриона новое, более многолюдное собрание, в которое были приглашены прислать своих делегатов все синагоги Европы.

Императорские комиссары поставили перед Великим синедрионом те же вопросы, что и перед собранием еврейских имрнитых людей: «Признаете ли Францию своим отечеством? Считаете ли себя обязанными защищать ее и повиноваться государственным властям? Совместима ли военная служба с вашими религиозными верованиями? Принимаете ли единобрачие, узаконяемое гражданским кодексом, вопреки пятикнижию, разрешающему многобрачие? Полагаете ли, что правила честности и гуманности, которые вы признаете обязательными по отношению к вашим единоверцам, обязательны для вас также и по отношению к французам?» Великий синедрион постановил принципиально, что Моисеево законодательство разделяется на предписания религиозные, которые неизменны, и политические, которые могут меняться сообразно обстоятельствам, и что, следовательно, гражданские узаконения евреев могут сочетаться с гражданскими узаконениями страны, в которой они живут. Таким образом, французские евреи должны признавать Францию своим отечеством, отбывать в ней военную службу (во время которой соблюдение субботы и других обрядов, не совместимых с этой службою, упраздняется), соблюдать ее законы о браке и разводе, считать свои договоры с французами столь же обязательными для себя, как и договоры с единоверцами, воздерживаться от ростовщичества и поощрять своих детей к занятию полезными искусствами и ремеслами. Декретом 2 марта 1807 года эти «вероучительные постановления» были обнародованы и утверждены. Другой декрет обязал евреев, в целях облегчения набора рекрутов, принять фамильные прозвища, которых они до тех пор не имели.