Мои двенадцать увольнений (СИ) - Комаров Артем А. "КАА"

Сегодня вечером я была единственной и неповторимой, остальные дамы были в вечерних туалетах и бриллиантах. Приставальцев хватало, я пользовалась успехом. Мне в очередной раз обещали на ушко стать Греем. И как это я пропустила полную романтизацию наших мужчин?

Все вечера я проводила в достойных компаниях достойнейших людей, вот очередной претендент шептал мне на ушко «Я буду твоим Греем». Снова и снова я слушала это заманчивое предложение, жаль, что моря рядом не было, да и корабля подходящего тоже. Но я плавилась от этих предложений, представляя себе романтический вечер на яхте в объятиях мужчины, правда, в мечтах лицо мужчины было малоразличимым, я так и не смогла пока выбрать, кого осчастливить покупкой алого атласа.

В воскресенье в ателье Миры я делилась своими впечатлениями.

— Знаешь, Мирка, мужчина стали такими романтичными, все хотят быть Греями, так и вижу, как уплываю в закат на яхте с Алыми Парусами.

— Господи, Ники, ты отстала от жизни, это они хотят над тобой доминировать.

— Чего?

— Связать тебя и заставить выполнять все их прихоти. А еще лупить ремнем по мягкому месту.

— Меня? Это же опасно для их жизни. Пусть сначала страховку оформят.

— Так, щас, все я тебе на почту отправила все оттенки серого.

— Чего?

— Книги такие, от них многие прутся. Там и узнаешь кто такой Грей.

— Ох, что-то мне Гриновский вариант как-то больше по душе.

— Прочтешь, узнаешь.

Ну и платье мне сшила Мира в этот раз, мне казалось, что оно сплетено из ремней и хлыстов, а бретели просто тонкие канаты и петли вместо манжет, казалось, что меня связали. Такой же тонкий канат перевязывал мои щиколотки на босоножках.

— И ты предлагаешь мне в таком виде появиться на открытие выставки?

— А что?

— Оно слишком…

— Слишком?

— Просто слишком.

— Оно слишком возбуждающее. Да, ладно, Ники, хватит уже париться, смирись, ты — секси.

— Нет, я к такому не готова. Надену красное, там как раз будет фотка в нем.

— Трусиха.

Краем глаза я читала сводки из мест введения нового документооборота, и успевала читать присланные Мирой книги, чудовище такое со стороны, один глаз в монитор, второй в планшетник. Книга читалась по косой, пока не поняла, что такого в ней замечательно. Прорвало меня на моменте, где он вытащил из нее тампон. Мое воображение тут же нарисовало эту картину — Грей выдергивает из Анастейши тампон с характерным звуком открывающейся бутылки шампанского и тонет в потоках бурлящей пенящейся крови героини. Дальше я решила не читать, боюсь с моей фантазией такие кровавые ужасы не для моей слабой психики. Основную мысль я уловила. Эх, а мне мои Гриновские заблуждения нравились больше.

Утром во вторник пришлось тащиться в Ковиным в Плехановку, его пригласили выступить для студентов, и я, как верный оруженосец (а как же Липа и Игорь?), сопровождала великого лектора. Тут дверь придержать, там лифт отловить, проектор проверить, стул пододвинуть, воду найти и смыться подальше. Я сидела вместе со студентами и слушала своего Великого и Ужасного Руководителя. Хоть иногда можно побыть сторонним наблюдателем его активности, а не подопытным кроликом. «Лицом к лицу лица не увидать. Большое видится на расстояньи». Вот и сейчас со стороны, можно было увидеть не только шефа. Вот пригласил бы он меня тогда в ресторан, а не на работу был бы красивый краткосрочный роман и никаких увольнений. Но… теперь все только согласно штатного расписания.

— Ох, какой мужчина! — выдохнула девушка рядом и прикусила в исступлении свою нижнюю губу, пришлось остановить свое воображение от дорисовывания движений ее руки под столом.

— Я бы с таким перепихнулась прям тут, — прошептала другая за моей спиной.

То и дело до моего уха долетали охи и ахи.

— А вы же с ним работаете. И как он? — решила уточнить прикусывающая губы.

— Как он? — не совсем поняла я.

— В жизни.

— Садист. Жестокий и беспощадный.

— Как Грей?

— Грей ему в подметки не годится. Маркиз де Сад его извращенной и больной фантазии позавидует.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Хотела припугнуть девушек, но вместо этого разожгла их интерес еще сильней. Что-то я пропустила, и когда это истязания на дыбе стали сексуальны и вожделенны? Но сидящая рядом прикусывающая девушка явно была уже готова приковаться к чему угодно, лишь бы ее отхлестал Андрео. Отдаться властному пусть делает что хочет, но… Вся правда заключается в том, что в таких отношениях вся власть совсем не у доминанта, если «раб» не захочет, то властный товарищ ничего и не получит. Игра для двоих и по взаимному желанию, а если не так, то регулируется совсем другой книжкой, Уголовный кодекс называется, статьи со сто тридцать первой по сто тридцать третью, или еще парочку можно прихватить про вред здровью. Кажется, проблем с любовницами у шефа теперь не предвидится, желающих полкафедры, и он перестанет таскать меня на все эти слеты извращенцев.

— Как я выступил?

— Великолепно, Андрей Владимирович, вся женская аудитория готова пасть ниц перед вами с предложение вкусить их прелести.

— Что?

— Все девушки в восхищении от Вас, и готовы позволить Вам себя отхлестать вожжами.

— Вы бредите, Николь?

— Нет. Андрей Владимирович, я беспокоюсь о Вашем драгоценном здоровье, можете прямо здесь выбрать себе любовницу, любая согласна.

— Я детьми не увлекаюсь.

— Какие дети, им уже по двадцать.

— Николь Александровна, мне кажется, что у вас временное помешательство или психоз перед выставкой, поэтому так и быть я сделаю вид, что слов ваших не слышал.

Прикусывающая губы преградила нам дорогу, с восхищением и вожделением смотрела на Ковина, но вот беда, он это даже не заметил. Он уже привычно положил руку мне на талию и повел к выходу из аудитории. Я спиной чувствовала ненависть, опять в мою сторону полетят проклятья, а ведь даже ничего не сделала.

День пролетел как одно мгновение и вот наступили очередной тягомотный вечер, я уже не велась на Греев, одаривая подходящих презрением или рассказывая, как люблю в экстазе загонять под кожу любовников иглы.

Бизон утащил меня с этого тухлого праздника в ближайший паб и отпаивал темным чешским пиво.

— Вот объясни мне, Рома, что я не так делаю, что ко мне все извращенцы пристают?

— А тебе и не надо ничего делать. Дело не в тебе. Верней и в тебе.

— Понятно очень, — фыркнула я в бокал, и на стол полетела пышная пена.

— Ники, ты очень притягательная женщина.

Я поперхнулась.

— Просто умные понимают, что им нечего ловить, а глупые не видят, что ты их давно отсортировала.

— Отсортировала?

— Ага, друг, коллега, пошелнафиг. И невозможно из этой категории выбраться и доказать, что возможно другое.

— Неправда.

— А ты думаешь, я просто так приезжал на все совещания?

— Проект был интересный.

— Я вот только через три месяца понял, что из категории друзей я не вылезу и смирился.

— Чудовище прямо какое-то.

— Ты просто знаешь совершенно точно, что тебе не нужно.

— А что мне нужно?

— Только ты сама это и знаешь.

— Не знаю. А вдруг я уже свою судьбу отсортировала? А? — я всхлипнула, расстроившись.

— Нет, Ники. Когда ты поймешь, что это твое, ты не отпустишь.

— А может это был ты?

— Нет, с годами тоже понял, что ты права, для тебя я слишком слаб.

— Я - дура, — всхлипы перешли в рев.

Сама не знаю, с чего меня вдруг так прорвало, может из-за выпитого пива, а может из-за разочарования в Греях.

— Пойдешь со мной на выставку?

— Конечно. Буду отгонять поклонников. А теперь, дорогуша, отвезу-ка я тебя домой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Меня отволокли к машине, довезли до дома и сдали на руки Ладе. Челе слушал мои причитания и завывания. Уснула я поздно, и как итог на работу проспала капитально, проще было уже даже туда не ехать. Но вредность заставила меня собраться и поехать в офис за люлями.