Убийства во Флит-хаусе - Люсинда Райли

из мальчиков. – Труп парня, который повесился в подвале? Так говорят.

– Займись-ка своими делами, Джеймс, – дружелюбно сказал Фредерикс. – Я подойду в Уолсингем через час и уложу всех спать.

Мальчики ушли. Не успела Джаз сесть, как Фредерикс предложил:

– Вы не против поговорить на ходу? Я не успел собрать вещи на ночь. Перебираюсь в Уолсингем-Хаус с мальчиками, а полицейский предупредил, что на ночь Флит запрут.

– Хорошо.

Они покинули столовую, пересекли часовенную лужайку.

– Что это за история про мальчика, повесившегося в подвале? – поинтересовалась Джаз.

Себастьян покачал головой:

– Да, в общем-то, ничего. Фрагмент школьного прошлого, из которого ребята раздули историю.

– Так мальчик и правда повесился?

Фредерикс нахмурился:

– Правда. Только произошло это очень давно.

Показалась желтая полицейская лента вокруг Флит-Хауса. Джаз поднырнула под ленту, Фредерикс – следом. Перед входом расхаживал туда-сюда молодой констебль – грелся.

– Добрый вечер, мэм.

– Добрый вечер. Я войду с мистером Фредериксом, констебль.

– Как скажете, мэм.

В покинутом здании было темно и тихо. Фредерикс нашарил выключатель. Поежился при виде коридора, ведущего к подвалу.

– Ну и денек. До сих пор не верится. Бедный Джулиан. Вы еще не выяснили, что здесь творится?

– Работаем над этим, мистер Фредерикс, – неопределенно ответила Джаз у дверей в его квартиру.

– Я мигом, только кое-какие вещи соберу, – заверил он и вышел из гостиной.

Джаз в ожидании бродила по комнате. На письменном столе стояла большая фотография пожилой пары.

Вернулся Фредерикс с открытым портпледом.

– Ваши родители? – Джаз указала на фото.

– Да.

– Они живы?

– К сожалению, нет.

– Давно умерли?

– Отец – пятнадцать лет назад, а мама – несколько месяцев, – ответил Фредерикс.

– Понятно. У вас есть братья, сестры?

– Нет, я один.

– Родители жили в Норфолке?

– Да… Послушайте, инспектор… – Он насупился. – При чем тут моя семья? Давайте оставим эту тему, пожалуйста. Я любил маму и до сих пор о ней горюю.

– Прошу прощения. Неудобно вас обременять, но можно мне стакан воды? Ужасно хочется пить.

– Можно, – кивнул Фредерикс. – Вода из-под крана в ванной подойдет? Если хотите бутилированную, придется нам заглянуть на кухню.

– Подойдет из-под крана, спасибо.

Пока Себастьян набирал воду, Джаз метнулась к портпледу, схватила лежавшую сверху щетку для волос и сунула в карман.

Фредерикс принес стакан.

– Спасибо. – Джаз глотнула тепловатой воды. – Полагаю, после маминой смерти все унаследовали вы?

– Да. То немногое, что осталось. Десять лет назад маме диагностировали болезнь Альцгеймера. Ей было всего шестьдесят. Последние семь лет она провела в доме престарелых. Мне пришлось продать ее дом, чтобы оплатить сиделку. На это ушли почти все деньги.

– Личные вещи мамы тоже достались вам?

– Конечно. – Фредерикс уже закипал. – Почему вы интересуетесь?

– Мистер Фредерикс, извините за вопрос, но не были ли вы приемным ребенком?

– Что?! Нет, черт возьми, не был! А если и был, то мама с папой мастерски это от меня скрывали. Простите, инспектор, я человек благоразумный, однако ваши вопросы слишком уж личные и неприятные. Не понимаю, почему я должен на них отвечать. Я ведь не арестован?

– Нет, мистер Фредерикс. Последний вопрос: когда вы родились?

– Десятого апреля тысяча девятьсот шестьдесят пятого года.

– Отлично, это все. – Джаз кивнула. – Благодарю вас за терпение.

Себастьян в смятении взъерошил волосы.

– Дело в завещании, верно? Так вот, позвольте вам сказать: я в таком же неведении, как и вы, но тот факт, что Хью решил оставить мне свое состояние, не делает из меня преступника! Я уже жалею об этом наследстве!

– Спасибо за помощь, мистер Фредерикс. Не буду мешать вам собирать вещи. Сообщите констеблю о своем уходе.

Идя через лужайку к машине, Джаз достала мобильный телефон.

– Роланд, это Хантер. Да, денек тот еще. Нет, пока без новостей. Я бы хотела установить наблюдение за Себастьяном Фредериксом. Приставьте к нему одного из своих сотрудников. Если Фредерикс покинет территорию школы, организуйте за ним слежку. И не упустите его, хорошо? Спасибо. Увидимся утром. Я на связи.

Затем Джаз позвонила Патрику, чей телефон оказался, как ни странно, отключен. Она выехала на береговую дорогу в направлении дома. Петляя по узким улочкам Клея, вдруг кое-что вспомнила. Решила вернуться к этой мысли завтра.

Отперев коттедж, Джаз перешагнула порог и ощутила благословенное тепло.

Сантехник оставил записку – котел должен работать постоянно, иначе при резком похолодании могла лопнуть труба.

Джаз готова была расцеловать сантехника. И не важно, во что обойдется мазут.

Она опустила на пол портфель, включила автоответчик и стала его слушать, параллельно набирая воду в чайник. Множество сообщений от строителя с объяснениями, почему он еще не приступил к ремонту, и одно – от мамы, которая позволила себе уйти из больницы и переночевать дома. Судя по самочувствию папы, завтра его переведут из реанимации.

Джаз с чашкой какао в руках поднялась на второй этаж, приготовила себе горячую ванну и погрузилась в нее с огромным удовольствием. Размышления над событиями последних суток, как личными, так и профессиональными, попытки их осмыслить – нет, в сегодняшнюю повестку вечера это не входило.

Через пятнадцать минут Джаз лежала под одеялом. Она вновь позвонила Патрику, раздраженно фыркнула: мобильный до сих отключен! Набрала номер Иззи – тоже голосовая почта. Оставила сообщение с просьбой утром первым делом навестить Рори и помочь ему вспомнить, что же он все-таки сделал с полученным от Хью Данмана аспирином.

Последней Джаз позвонила маме. Трубку сняли на втором гудке.

– Алло? – послышался напряженный голос.

– Привет, мам, это всего лишь я.

– Слава богу. Я подумала, из больницы.

– Прости, что напугала. Хотела узнать, как ты, как папа. Я тебя не разбудила?

– Нет, я просто дремала. Мне посоветовали принять снотворное, но я не хочу, боюсь не услышать телефона.

– Выпей снотворное, мама. Тебе тоже надо отдохнуть. Как папа?

– Гораздо лучше, милая, правда. Хотя, как не устает твердить мне этот нудный врач, опасность еще не миновала.

– Раз ты решилась уехать домой, значит, папе действительно лучше.

– Так и есть, Джасмин, и если он продолжит в том же духе, то выкарабкается. Твой папа – удивительный человек. – Голос Селестрии дрогнул.

– Согласна. Надеюсь, навещу его в выходные. Я хотела бы приехать завтра, но расследование в самом разгаре, а Патрик – в своем репертуаре, – со вздохом добавила Джаз.

– Как? Я не знала, что Патрик тоже занимается этим делом. Сочувствую, милая.

– Он и не занимался, но… – Джаз зевнула. – Долго рассказывать, мам.

– Бедная ты моя. Представляю, как ты «рада».

– Да уж. Однако, как ни странно, мне это пошло на пользу: помогло вспомнить, почему я была несчастна и почему ушла от Патрика… Развеяло оставшиеся романтические