Маг-гончая - Элейн Каннингем

— Наживка, — уточнила Тзигона.

— Возможно, — повторил он сумрачно, и посмотрел на нее. — Теперь, когда ты все это знаешь, как ты поступишь?

Тзигона долго молчала.

— Кое-что в словах Кассии правда. У меня есть какая-то врожденная магия. Дикие способности, так это зовется. Но я не волшебница, — с вызовом объявила она, поймав взгляд джордайна.

— Так ты говорила, — без эмоций заметил он.

— Как ты знаешь, я воровка, — она коротко хохотнула. — Здесь нечем хвастать, но я и ты согласны, что это лучше, чем быть халруанским чародеем.

— Ты их ненавидишь, — заметил Маттео. — Я хотел бы понять причину.

— Еще спрашиваешь, увидев что магия сотворила с той бедной женщиной?

Он ответил не сразу, и говоря не встречался с ней глазами.

— Этот процесс — он всегда один и тот же для всех женщин, рожающих джордайна?

Тзигона понимала, что сейчас творится у него внутри. Он гадал, не постигла ли та же участь его собственную мать, изображал ее в таком состоянии, пленницу собственного увядшего рассудка. На миг Тзигона задумалась, не стоит ли сказать ему, что нет нужды напрягать воображение — он уже видел все худшее.

— Не знаю, — наконец ответила она. — Возможно, некоторые рожают без помощи зелий и чар.

— Возможно. — В его взгляде сквозила горечь. — Хотел бы я чем-то помочь несчастной. Джордайн не может стать богатым. Наши расходы оплачивают патроны, разве что время от времени мы получаем небольшие подарки. Если я найду свою мать — такой — как мне позаботиться о ней?

— Ты видел дома, сады. Халруаа следит, чтобы наши маги получали все необходимое. О твоей матери заботятся.

Она подумала было, что слишком откровенна. Но в глазах Маттео не мелькнуло прозрение, он лишь кивнул, размышляя.

Больше говорить было не о чем, и это понимание тяготило Тзигону больше всего.

— Ну, полагаю, теперь ты не можешь себе позволить показываться рядом со мной, — бросила она.

— Теперь мы вообще не можем показываться, — парировал он. — Пообещай, что покинешь город немедленно. Я узнаю, что знает Кассия, и как-нибудь сообщу тебе. — Он едва заметно улыбнулся. — Все что тебе нужно — признать, что долг между нами оплачен сполна. Даже джордайн знает кое-что о чести.

Такой расклад был лучше, чем Тзигона имела право ожидать. Маттео исполнит обещанное. Ему придется извернуться и как-то обелить себя в истории с ее исчезновением, но девушка чувствовала, что при необходимости он составит убедительную историю. Тем не менее, она чувствовала беспокойство при мысли оставить все на него, и не только потому, что не любила полагаться на других. Тзигоне нравилось быть в компании; она быстро заводила друзей, и легко расставалась. Сейчас расставание оказалось не таким легким.

Но она улыбнулась и протянула руку.

— Договорились.

Маттео видел сквозь улыбку ее неуверенность и оценил жест. Он по-дружески взял ее ладонь в свою.

Пробормотав ругательство, Тзигона отбросила его руку, наклонилась вперед и на мгновение крепко обняла. И исчезла, с проворством белки соскочив с дерева.

Маттео вздохнул. В неожиданной тишине, которую она оставила за собой, он ощутил как гудит голова и колотится сердце. Сжал виски ладонями чтобы унять боль, потом надавил в нужной точке у основания шеи. Пальцы раздвинули густые темные волосы и замерли — не обнаружив того, что должно было там находиться. Серебряной цепочки с эмблемой ордена.

Его медальон вновь исчез.

Юноша поджал губы, потом хмыкнул. Не просто воровство, послание — таким способом Тзигона заверила его, что они встретятся вновь.

Хотя его учителя-джордайни наверняка были бы недовольны, эта мысль вовсе не опечалила Маттео.

Ему понадобилась добрая часть часа на спуск по гингко. Затем он первым делом нашел представителя городской стражи и отдался в руки правосудия. В конце концов, его задержали для проверки Инквизиции, в настоящий момент он являлся беглецом от верховного советника короля. Его отвели во дворец, и послали вестника Кассии. Леди джордайн лично явилась в привратный пост и забрала пленника с собой, заверив стражников, что вполне способна управиться с Маттео и приказав не производить никаких дальнейших действий без ее команд.

Они бок о бок, молча, проследовали к дворцовым садам. Наконец Кассия остановилась у дерева, склонившегося под тяжестью зрелых желтых ягод.

— Нет необходимости обращаться к инквизитору. Будем откровенны. Ты мне не симпатичен, и я не пекусь о твоем благе, но все же мне претит отдавать любого джордайна на растерзание проклятым гончим. Расскажи, что тебе известно о девушке. Избавь себя от позора Инквизиции, а орден — от забот дальнейшего разбирательства твоих прегрешений.

Маттео развел руками.

— Рассказывать почти нечего. Не так давно, я защитил незнакомую девушку от нападения в таверне. Лишь позже я узнал, что она беглая воровка.

— Но напавшего на нее ты знал.

— Даже слишком хорошо, — бросил он с горечью. — Тем самым утром вемик на моих глазах убил моего лучшего друга. Не стану отрицать, это повлияло на мои дальнейшие действия.

— Неблагоразумно, но в целом понятно, — согласилась Кассия. — Тем не менее, ты продолжал с ней видеться время от времени.

— У меня едва ли был выбор, — сухо заметил он. — Тзигона решила, что в долгу передо мной, поэтому и держалась поблизости. Она появлялась, когда решала, что может оказать мне какую-либо услугу — в результате ее долг только увеличивался.

— И ты ни разу не попытался предупредить власти?

Он пожал плечами.

— Наши встречи всегда случались по ее инициативе, неожиданно, и длились недолго. Я не мог предупредить о том, чего нельзя было предсказать.

— Девушка после ваших встреч неизменно оставалась целой и невредимой. Как ты объяснишь это?

— А как объясняют это стражники дюжины городов? Или Мбату, воин-вемик, служащий личным телохранителем гончей Кивы? Тзигону труднее удержать, чем солнечный зайчик. Я лишь скромный советник, — без следа иронии констатировал Маттео. — Было бы самонадеянно утверждать, что я преуспею там, где потерпели поражение столь многие.

— Скромность! — фыркнула советник. — По-моему, это качество в длинном списке твоих достоинств фигурирует впервые.

— Но мое нынешнее положение — плод множества моих недостатков, — с легкой улыбкой парировал Маттео.

Кассия подняла ладонь в жесте фехтовальщика, признавшего полученный укол.

— Я редко ошибаюсь. Будет ли тебе приятно узнать, что я недооценила тебя? Помоги мне, и я посчитаю, что ошиблась к лучшему.

Он посмотрел в безмятежное лицо женщины, пытаясь отыскать обман.