Дверь ВНИТУДА - Юлия Фирсанова

Нервическое желание все выяснить немедленно, не дожидаясь вечера, когда смогу официально отчалить с работы, целиком захватило душу. Актриса, читай притворщица, из меня никакая, но тут, видно, нужда заставила раскорячиться, как бедную корову в бомболюке из старой комедии. Я вернулась в комнату, со смешком заявив: «Склероз прогрессирует!», схватила с подоконника свою грязную чашку и заодно прибрала салфетку с кусочком шоколадки. Снова метнулась в комнату отдыха. Запершись в кабинке, сосредоточилась на настоятельном желании оказаться дома.

В этот раз перенос не вызвал даже чувства дезориентации. Неужели привыкаю? Или так психую, что ощущать дискомфорт некогда? Все возможно. Хотя в транспорте при малейшем признаке тошнотворного запаха бензина меня обычно укачивало вне зависимости от напряжения нервной системы.

Из квартиры я опять-таки бегом, пока в офисе никто не заметил моего отсутствия, устремилась в соседнюю квартиру, надеясь застать там хоть кого-нибудь: кайста или Конрада. По счастью, никому из соседей не припекло выйти на площадку именно в этот момент, объясняться членораздельно на отвлеченные темы я была малоспособна.

На сей раз дверь была закрыта на замок. Соблюдая видимость тактичности, хотя больше всего хотелось перенестись сразу внутрь, я позвонила. Хорошо, что сделала именно так. Открыли мне не постояльцы-квартиросъемщики, а пожилая женщина в фартуке, овеваемая кухонно-слюноотделительными ароматами. Та самая тетушка, которая трогательно позаботилась позавчера о впавшей в прострацию после неудачного покушения девушке, та, которую Конрад вроде как нанял приходящей хозяйкой.

Она меня узнала, внимательное выражение сменилось заботливой улыбкой.

— Здравствуй, деточка. Ты как, оклемалась?

— Здравствуйте, спасибо, все хорошо. А Кон… — Я чуть запнулась, припоминая оперативный псевдоним вампира. — Кондрат Константинович дома?

— Нет, ушел еще утром, зато его товарищ, Сергей Денисович, не отлучался из комнаты, работает, — ответила домработница, отступая в сторону, чтобы дать мне возможность пройти.

Но ЛСД и сам уже вышел навстречу с встревоженным видом из серии «опять гадость?».

— Гелена, — приветствовал он меня кивком и попутно успокоил пожилую женщину: — Анна Петровна, все в порядке.

Та поспешила вернуться на кухню, оставляя нас наедине. Меня с шоколадкой в салфетке и куратора с вопросом в глазах.

— Ко мне в обеденный перерыв приходил Вадик, — начала я.

— Мне нет дела до ваших кавалеров, Гелена, я уже упоминал об этом… — почти зло прервал меня кайст, но я перебила:

— Он не мой, а ваш, куратор из «Перекрестка».

— Герасимов? — удивился ЛСД. Неприятно удивился.

— Не знаю, он фамилию не назвал. У вас в кураторах ведь не десяток Вадиков бегает? Светловолосый, глаза серо-голубые, на подбородке маленький шрамик, и просто обожает в разговоре коверкать имя собеседника.

— Такой у нас один. Вадим Герасимов. Что он хотел? — ЛСД привалился к стене и сверлил меня мрачным взглядом, даже не пригласил пройти в комнату. Не то чтобы на это было время, только все равно невежливо и обидно. Да!

— Предлагал свою кандидатуру в кураторы и угощал шоколадом, обещал зайти за ответом послезавтра, — отчиталась я и сразу уточнила проблемный вопрос: — Я тут подумала, он бы меня шоколадом травить не стал, а?

ЛСД поперхнулся, провел параллели торт — шоколадка и медленно покачал головой.

— Нет, не думаю. Вы… ты ела?

— Нет, он же сладкий, — я поморщилась, — угостила ребят на работе и теперь психую. А вдруг там опять в рецептуре бледная поганка или еще какой деликатес?

Вывалив на куратора информацию, я развернула салфетку с коричневым кусочком и предложила:

— Конраду бы понюхать.

— Безалаберное дитя, мало того что взяли у незнакомого человека еду, так еще и передали ее без проверки кому ни попадя, — вздохнул ЛСД, коснулся полосатых волос, словно собирался их взлохматить, да передумал в последний момент и все-таки утешил: — Вадим действительно куратор «Перекрестка», в покушениях на жизни привратников замечен не был. Но шоколад на всякий случай оставь, я передам его вампиру, когда тот соблаговолит вернуться.

— А в чем был? — торопливо уточнила я, не став даже обижаться на «дитя».

Вампирьему родственничку годков много, но кто сказал, что кайсту столько, на сколько он выглядит? Вдруг ЛСД вовсе не тридцатник с хвостом, а все триста тридцать или больше?

— Ты о чем? — Куратор в недоумении выгнул бровь.

— Ты сказал, Вадик не замечен в покушениях, а в чем замечен? — перешла и я на «ты» в беседе.

— Подозреваю, он несколько нечист на руку, — секунду помедлив, откровенно поведал кайст, — но на горячем его не ловили, доказательств, не считая моих выводов из косвенных посылок, нет.

Можно было бы думать, что мой куратор специально наговаривает на коллегу и потенциального конкурента, чтобы у подшефной не возникло даже мысли переметнуться. Однако не в тоне, ровном, чисто информативном, а в глазах ЛСД промелькнуло нечто неприязненно-гадливое. Словно думал кайст не о коллеге, а о большой куче вонючих экскрементов. И я поверила окончательно и бесповоротно, потому что ощущения ЛСД, похоже, с точностью до сотой доли процента совпали с моим субъективным впечатлением от Вадика. Впечатлением подсознательным и не успевшим окончательно оформиться.

— Спасибо за откровенность, мне пора возвращаться, вот шоколад. — Я передала из рук в руки ЛСД бумажный сверточек, пальцы соприкоснулись. Тепло с теплом, гладкость с легкой шероховатостью, мурашки пробежали по позвоночнику и спрятались где-то в животе. Судя по тому, с какой скоростью отдернул руку ЛСД, его тоже током шибануло. А ведь мы шерстяных вещей не надевали и кошек не гладили.

Отступив к двери, я прикрыла глаза, думая о кабинке кабинета задумчивости. Снова перемещение прошло как по маслу. То, что я чуть-чуть промахнулась и, дернувшись в последний момент транспортировки, приложилась щиколоткой о край фарфорового друга, — не в счет. Шипя и потирая ногу, вышла из кабинки, в темпе сполоснула кружку и вернулась на место.

Снова нахлынули звонки, электронка и работа по накатанной полосе, разве что время от времени я поглядывала на коллег, пытаясь навскидку определить, все ли с ними в порядке. Вроде никого не тошнило, бледности, красноты, потливости и отдышки, а также тремора конечностей не наблюдалось. Других примет отравления из институтского курса медицины я припомнить не могла. Конечно, яд грибов начинает действовать только через двенадцать часов, и ничего конкретного я все равно не заметила бы, но тем не менее посматривала.