Сердце на палитре - Художник Зураб Церетели - Лев Колодный

Подставил плечо архитектор Юрий Платонов, построивший в Москве высотное здание президиума Российской академии наук: "Памятник Петру вполне возможно через какое-то время станет достопримечательностью. В мире много монументов русскому царю, в русском же городе Москве будет особый, и им станут гордиться".

Помощь неожиданно пришла со стороны людей, с которыми Церетели никогда не встречался, кого не знал, более того, даже считал противниками. Не так давно он читал о памятнике Победе нелицеприятные строчки, подписанные Марией Чегодаевой. Именно ей обелиск показался "газовой трубой", по ее словам, «убившей» низкое здание музея, а его купол напоминал ей упраздненную коммунистами церковь, превращенную в промышленный объект. Эту ученую даму хорошо знали не столько по монографии "Пути и итоги" — о русской книжной иллюстрации 1945–1980 годов, сколько по публикациям о массовом искусстве "for the kitchen", что значит по-русски для кухни, о так называемом киче. (К нему она относит картины Ильи Глазунова, его книжную графику, хранимую в Русском музее, даже не упомянула в монографии.)

Поэтому Чегодаеву приглашали на заседания "инициативных групп", где запустили в оборот тезис о "церетелизации Москвы". Ей предлагали выступить против автора Петра по телевидению, чтобы разорвать "связку Лужков Церетели". Но возмущенная натиском, именно она взялась за перо и направила письмо в защиту травимого художника: "Чем-то очень советским веет от антицеретелевской кампании. Все 70 лет организаторы "художественных кампаний" прикрывали свои истинные побуждения: политические интриги, борьбу за власть в искусстве, сведение счетов и пр. — демагогическими возмущениями, ссылками на народ… Можно было бы спокойно, профессионально поговорить о творчестве Церетели, да только о том ли хлопочет «общественность»? Как говорил великий Станиславский: НЕ ВЕРЮ!"

Далекий всю жизнь от официального искусства участник "бульдозерной выставки", раздавленной машинами, Эдуард Дробицкий сам пришел в мастерскую Церетели и стал союзником. Он организовал митинг в защиту Петра и вывел на улицы многих художников.

— Хорошо, что в грандиозном московском строительстве есть такой человек как Церетели. На мой взгляд, он — автор, несомненно, одаренный и профессиональный. Только время рассудит, насколько удался памятник на Поклонной. Так поддержал Анатолий Бичуков, профессор заведующий кафедры скульптуры Академии живописи, ваяния и зодчества. Встал рядом с Церетели Александр Шилов, испытавший нападки, зачисленный в разряд "придворных художников". Он увидел, что за борьбой против Петра стоит политика. "Я понимаю, если бы комитет по борьбе с Церетели возглавил художник масштаба Фальконе, Шубина или Микеланджело, а здесь выступает человек, который сам ничего не умеет. Тут же у него появляются деньги на печатание плакатов, что стоит очень дорого. Ясно, что все это — санкционированная политическая акция, которая направлена не против Церетели, а против Лужкова".

(В той борьбе сформировался отряд будущих академиков, единомышленников Церетели. Спустя несколько лет Марию Чегодаеву, Эдуарда Дробицкого, Анатолия Бичукова и Александра Шилова изберут действительными членами Российской академии художеств.)

Чтобы снять общественное напряжение, инициаторов референдума принял мэр Москвы. Стоило ему так поступить, как на следующее утро они поспешили заявить: "Юрий Лужков отказывается от Зураба Церетели". Но порадоваться по этому случаю никто не успел, потому что немедленно последовало опровержение мэра:

— Для меня понятия чести, товарищества недопустимости предательства по отношению к людям или изменения отношения к ним по конъюнктурным соображениям, — всегда были и остаются основополагающими. Я не отказываюсь и не собираюсь отказываться от Зураба Церетели, которого глубоко уважаю как человека и ценю его творчество, хотя не всегда и не во всем с ним согласен, тем более сейчас, когда вокруг его имени искусственно раздута нездоровая возня с политическими оттенками.

Мне с ним комфортно, мы с ним дружим. Что, разве не разрешается дружить? Или надо скрывать, что мы дружим с Церетели? И жена моя Лена дружит с дочерью Церетели. Я считаю его талантливым человеком, — ответил Лужков тем, кто предостерегал в те дни мэра от дружбы с художником, который мог стать "арбузной коркой", на которой политики поскальзываются и падают.

На встрече с инициативной группой в мэрии договорились судьбу Петра решить на основании социологических опросов общественного мнения.

— Общественное мнение москвичей для меня, безусловно, важнее личного, — заявил тогда Лужков, что, очевидно, и дало повод нечаянной радости молодым либералам.

Правительство города выделило 20 тысяч долларов "Фонду общественного мнения" и Всероссийскому центру изучения общественного мнения, ВЦИОМу, под руководством профессора Юрия Левады. «Фонд» опросил полторы тысячи москвичей. Каждому показывали фотографии Петра и предлагали высказать свое мнение о статуе, ответить, за кого бы проголосовали в случае референдума. ВЦИОМ взялся провести три опроса. Один — в окрестностях памятника среди прохожих и гуляющей публики. Второй опрос — по месту жительства респодентов. И третий, анонимный, — среди профессионалов, архитекторов, художников и специалистов в области градостроительства. Им предлагалось дать оценку Петра. На все исследования отводилось три месяца.

А разобраться в проблеме в целом должна была общественная комиссия, образованная из противников и сторонников Петра. Заседания, проходившие раз в неделю, вел заместитель председателя Московской городской думы Александр Крутов. Этот опытный законодатель разработал схему из 16 пунктов, которая после обсуждения должна была фиксироваться Законом города Москвы "О порядке сооружения памятников, монументов и скульптурно-архитектурных композиций в городе Москве".

Противники Петра с места в карьер пытались остановить всю работу на стрелке до принятия окончательного решения. Неясно было, в какую сторону склонится чаша весов. Наступил драматический момент, судьба Петра висела на волоске. Голоса комиссии разделились поровну! Еще бы всего один голос против продолжения работы — и неизвестно, как бы все обернулось дальше. Монтаж монумента продолжили. А в мэрии регулярно стали собираться люди, всем известные, такие, как Андрей Вознесенский, главный художник Большого театра Сергей Бархин, скульптор Анатолий Бичуков, и журналисты, в их числе — автор этой книги. Появившись однажды, Андрей Вознесенский заявил, что художник — творец, которого не имеет права судить толпа. Тем более, когда работа еще не закончена. Он назвал Петра произведением искусства, оговорившись при этом, что его еще не видел и не собирается смотреть до тех пор, пока Петра не достроят окончательно. С этими словами поэт удалился и больше не приходил, хотя был нужен. И другие знаменитости плохо посещали комиссию. В отличие от членов "инициативной группы". Те не только ходили на все заседания, но и устроили на Арбате "тренировочное уличное голосование", раздав прохожим двести бюллетеней. Они же в Российско-американском пресс-центре провели встречу с иностранцами, где заявили, что не отказываются от идеи референдума и прибегнут к этому крайнему средству, если работа комиссии не даст результат.

Посещал регулярно заседания главный редактор «Столицы». Там никто не отказался от борьбы с Петром. Каждый новый номер воздействовал на общественное мнение. В качестве вкладки вышла иллюстрированная наклейка с надписью "Вас здесь не стояло!". Карикатура на Петра дополнялась красным штампом, напоминающим автомобильный знак "запрет стоянки" с надписью "Акция «Столицы» по демонтажу памятника Петру". К тому же стремился первый канал ОРТ, давая искаженные отчеты заседаний. Его поддерживало НТВ. Таким образом, два самых влиятельных телеканала, вещавшие на весь мир, оказались на стороне инициаторов референдума

Кто мог противостоять этому скоординированному напору, сказать веское слово в защиту автора Петра? Президент! Он ведь видел модель и эскиз в мастерской, его подпись осталась на проекте. Ему ведь все показали перед посещением Манежной площади!

Монтажную площадку на набережной Москвы-реки президент России тайно от всех посетил, когда фигура Петра поднялась на постамент, а на земле громоздились отливки кораблей. Ельцин появился внезапно утром, по пути с дачи в Кремль. Он приехал без предупреждения, один, без мэра и главного архитектора. Президент вышел из машины и прошел к монтажникам, где его увидел и узнал опешивший главный инженер завода «Монументскульптура», исполнявший на стройке роль прораба. "Расскажите, что у вас тут происходит", — попросил президент. Больше ни слова не говоря, молча выслушал главного инженера. Поблагодарил и уехал. С тех пор прошло недели две, мнения своего Ельцин ни мэру, ни художнику не передал.