Гробница Александра - Шон Хемингуэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хорошо, идемте, — решилась она.
Том обнял ее за плечи, и они медленно двинулись вперед. Войдя в непроглядно темное помещение, Том медленно обвел его лучом фонаря и вскрикнул. У дальней стены стояла гробница Александра.
— Господь милосердный! Она здесь! Должно быть, мы находимся прямо под слоном. Он-то и есть опознавательный знак усыпальницы.
Вдоль стен в шандалах были укреплены факелы. Не отпуская руки Виктории, Том зажег их. Погребальная камера наполнилась причудливым мягким светом. Каменное помещение было почти пусто, если не считать саркофага и ниши в форме раковины над ним, в которой стоял бюст великого царя работы Бернини, — это можно было сказать наверняка. Перед саркофагом была сооружена простая каменная скамья, на которой, должно быть, сиживал папа Александр Седьмой, созерцая бренные останки своего великого тезки.
Том и Виктория медленно подошли к саркофагу.
— Виктория, взгляните на крышку. — Том взволнованно указал на огромную золотую звезду — символ македонского царского рода, закрепленную прямо над грудью Александра. — Вот откуда папа Александр Седьмой знал о македонской звезде. Господи, это же, наверное, тот самый эллинистический саркофаг, который был сооружен для Александра в Александрии, после того как переплавили самый первый, золотой. Смотрите, этот сделан из стекла.
Массивные стеклянные панели были оправлены в золото или позолоченную бронзу, основание саркофага опиралось на четыре большие золотые львиные лапы, а по углам его поддерживали сирены. Подойдя ближе, Том ахнул: внутри покоились мумифицированные останки Александра Великого. Виктория тоже заглянула внутрь. Голову царя венчала золотая корона. Виктория сразу скользнула взглядом на грудь мумии в поисках амулета, но его там не было. Она с облегчением вздохнула. Тома же при более близком рассмотрении поразило то, что под головой царя что-то лежит.
— Неужели это… неужели это действительно… — неуверенно пробормотал он, но, приглядевшись, уже не сомневался: это «Ларец “Илиады”». А рядом он увидел и кинжал Александра.
— Виктория, смотрите! Ларец и кинжал здесь, точно как вы говорили!
Виктория была настолько поглощена поисками амулета, что пока не обратила внимания на инкрустированный ларец и кинжал. Том встал на колени и, светя фонарем, старался получше рассмотреть то, что лежало под головой Александра. Ларец был искусно украшен эбеновым деревом, слоновой костью и золотом. На его поверхности были вырезаны разные сценки. На обращенной к Тому стороне — певец, сидящий на резном стуле. В одной руке он держал лиру, другой щипал струны. Над головой певца летала птица. Это отдаленно напоминало знаменитую фреску из микенского дворца в Пилосе.
— Ну конечно! — воскликнул Том. — Певец и птица — наверняка живописный аналог гомеровского выражения «крылатые слова», которым он описывал божественные представления, где поэты под собственный аккомпанемент рассказывали знаменитые истории своего героического времени.
Остальные три грани ларца хорошо рассмотреть было невозможно, но, судя по различимой на одной из них величественной фигуре Ахилла с вырезанным над головой его именем, вся резьба на ларце представляла разные сцены из «Илиады». Ларец, безусловно, был изделием искуснейшего мастера. Он не только являлся изголовьем великого македонского царя, скорее всего в нем находилась подаренная Александру Аристотелем «Илиада» — самое знаменитое из когда-либо созданных произведений греческой литературы — с пометками величайшего мыслителя всех времен. Том не мог поверить своим глазам. Ларец и кинжал были именно такими, как описывала их Виктория в его кабинете.
Вновь обретшая уверенность в себе Виктория заговорила взволнованно:
— Том, этот бюст… Готова побиться об заклад, это работа Бернини. Невероятно!
Том встал и, повернувшись к разглядывавшей бюст над саркофагом Виктории, сказал:
— Виктория, я чувствую себя так, как, должно быть, чувствовал себя Говард Картер, обнаружив гробницу Тутанхамона. Голова Александра покоится на «Ларце “Илиады”». В нем наверняка лежит Аристотелев экземпляр книги, и, судя по тому, как герметично запечатан саркофаг, папирус, вероятно, находится в целости и сохранности. Это будет величайшей находкой века!
Но ответ он услышал не от Виктории. От хорошо знакомого голоса у него мурашки побежали по спине.
— Отличная работа, мистер Карр. Я знал, что вы не все мне рассказали. Это действительно величайшая находка века, но, боюсь, она не войдет в исторические анналы так, как рассчитывали вы.
Повернувшись, Том увидел Оскара Уильямса, стоявшего у входа в погребальную камеру в окружении трех бандитского вида итальянцев, угрожающе демонстрировавших пистолеты с длинными глушителями, навинченными на стволы.
— Что, черт возьми, делаете здесь вы, мистер Уильямс? — воскликнул Том.
— Опустим формальности, если не возражаете. — Оскар подошел на несколько шагов ближе. Его сподручные зловеще смотрели на Тома и Викторию.
— Я давно следую за вами по пятам, мистер Карр. И я тоже очень давно мечтал найти гробницу Александра.
— После визита к вам мне следовало догадаться, что за всей этой слежкой стоите вы. — Все части шарады быстро складывались у Тома в голове воедино, но он все еще не мог поверить, что это правда. — Полагаю, это вы приказали украсть мой лэптоп. А тот человек, который следил за мной в Афинах? Мне сообщали и о летнем ночном визите каких-то негодяев на раскоп в Дикте, но тогда там ничего не тронули. Это тоже ваших рук дело?
— Да. Я видел и статую, и стелу, но без вашей помощи они бы меня сюда не привели. Статуя действительно великолепна — точнее, была великолепна. — Оскар сделал паузу, чтобы Том мог осознать то, в чем он фактически признался. — Вы не сочли нужным рассказать мне о голове… Слишком болезненно для вас, да, мистер Карр? Как мне хотелось вынести ее вам на серебряном блюде вчера, когда вы приходили ко мне в галерею. Но это было бы слишком мелодраматично, не правда ли? — Он снова помолчал, давая возможность Тому осмыслить значение своих слов.
— Уильямс, вы безумец! Вам никуда с ней не деться. У Интерпола уже есть фотографии головы. Вы никогда ее не продадите.
— Не все сводится к деньгам, мистер Карр. Хотя по мне так достаточно. — Оскар ухмыльнулся. — Жаль, что никто никогда не увидит этой камеры и не узнает истории о папе Александре Седьмом и его поклонении Александру Великому. Полагаю, Ватикан не будет возражать, если все это будет сочтено атрибутами языческого идолопоклонства. Ведь
