Выстрел в водопад - Вадим Леднев

Илья обвел взглядом уцелевших. Таковых оказалось немного.

— Братцы, да что же это такое, а? — на тощей шее Бориса ходуном ходил кадык, растерянный взгляд его метался по лицам, — да что же это такое, а? — повторял он раз за разом.

— Зараза, больно-то как, — на бродящего в прострации Егора было страшно смотреть — опухший, одутловатый, он с удивлением разглядывал свои раздутые пальцы, — У меня такого никогда не было…

По лестнице с громким топотом, прыгая через четыре ступени, спускался Семенов, за ним спешил доктор.

— Что случилось? — заорал Семенов, обводя собравшихся бешеными глазами. На минуту оставить нельзя!

— Осы, осы… начали ему говорить со всех сторон.

— Какие, на хер осы?

— Шершни на нас напали, дядя Вася! — заголосил Гришка. Много, миллион целый… Женьку закуса-а-али!..

Семенов глянул на него и глаза его стали еще более бешенными.

— Где Славка? Кто на катушке? — я вас спрашиваю, — кто на катушке, вашу мать?

Вопрос повис в воздухе. Все отводили глаза. Семенов кинулся к выходу. На пути у него оказался Егор.

— Иваныч… нельзя туда…

— Уйди с дороги Егор, не доводи до греха.

— Подожди Иваныч! — к ним спешил Борис, держа в искусанных руках сорванный с дивана плед, — хотя бы это накинь! Нельзя там раздетым.

Отмахнувшись от него, Семенов выскочил на улицу. С минуту стояла гробовая тишина. Внезапно ее прорезал дикий вопль. Напряженно прислушивающиеся люди, одновременно вздрогнули. Илья почувствовал, что у него внутри все похолодело.

Неужели и Семенова?..

Через секунду яростно матерясь, охотник вломился обратно в вестибюль, попутно едва не вышибив дверь. Подскочивший к нему Борис принялся колотить его свернутым пледом, сбивая с тела не желавших отцепляться ос.

— Падлы! — орал Семенов приплясывая в диком танце, поворачиваясь к Борису, то одним боком, то другим. Суки, бля!

Откуда они взялись не пойму, — рассказывал он, спустя несколько минут, разглядывая вспухающие на глазах волдыри в местах укусов.

— Дайте-ка гляну, — подошел к нему Алексей Федорович.

— Да ладно вам доктор, — отмахнулся от него Семенов, — ерунда… спиртом надо протереть и все… вон на этого лучше гляньте, — он кивнул на корчившегося в углу Федора, — что-то он совсем доходит.

С Федором действительно было неладно. Лицо его стало синим, он закатывал глаза и хрипел.

— Отек сильный в области шеи, отягощенный аллергической реакцией, — констатировал после осмотра Алексей Федорович. Опасно. Задохнуться может.

— Я не могу, не могу больше! — просипел Федор, — Больно… Жжет… везде… тошно… он вдруг задергался и обмяк.

— Положите его, я попробую что-нибудь найти, — с несвойственной для его комплекции прытью, доктор помчался по коридору, через несколько секунд хлопнула дверь медпункта.

Ощущая свою полную беспомощность, Илья уложил Федора на диван в холле. Тут только подумал — а где же остальные? Здесь в холле, едва половина их команды. Где женщины? Где прапорщик? Славка? Куда все делись?

— Там во дворе один Штерн… сказал Семенов, словно услышав его мысли. Он вытирал краем пледа кровоточащий нос. Откуда столько кровищи-то? Это ж надо, сам себе двинул по носу! Но он уже не дышал… в смысле Аркадьевич… весь распух, как колода… В общем, мертвый он уже был. Я когда выскочил, то сперва никого, а потом… как налетели!.. И кусучие, собаки! Откуда они взялись-то, дьявольское отродье?

Вопрос повис в воздухе.

Опять эта дорога. Опять бегство. И опять они втроем. Дежавю какое-то. О том, что стало с людьми в институтском дворе, Альбина старательно не думала. Настолько старательно, что как это всегда и бывает — всей кожей ясно ощущала почти реальное прикосновение мерзких насекомых, копошение их лапок…

— Да за какие такие грехи я сюда попала? — ее передернуло, — не убила ведь никого, не ограбила. Знаешь, что это мне напоминает? — поглядела на мрачного Виталика, — видел фильм «Десять негритят»?

— Не… Не люблю американские…

— Ну, ясно, — Альбина оглянулась на мальчишку, тот уже перебрался на заднее сиденье и сосредоточенно смотрел в окно, обхватив худые коленки руками, — только вот, если с нами все более-менее понятно, то этих за что?

— Ты бы меньше языком чесала, — раздраженно буркнул Виталий, — развела тут философию — за что, да почему… А хоть бы и было за что… Подыхать все равно никому не хочется — вот и весь ответ.

Всю дальнейшую дорогу молчали. Альбина перебирала в памяти свою прошлую жизнь. И выходило, что вроде и не зря ее сюда закинуло. И мужа чужого уводила ради забавы, и да, подленько, бывало, поступала с людьми. И с денежками не все всегда по-честному выходило. Но ведь все так живут. А как иначе-то? Нет, ерунда выходит. Не может такого быть. Может, не может, — а поневоле начнешь выдумывать какие-то высшие карающие силы, когда такое с тобой приключается. Мысли эти зрели у нее давно, почти с самого начала этого безумного приключения. Гнала их, гнала, да что толку. Возвращаются…

Виталик свернул на проселочную дорогу. Пейзаж был умиротворяющим — будто на пикничок выехали. Папа, мама, я — дружная семья. Только вот, если присмотреться, то ничего радостного. То и дело яркими пятнами мелькали разросшиеся повсюду цветы, погубившие Светку-наркоманку. И, несмотря на яркое солнце, довольно уныло смотрелись березки да сосенки.

— Куда мы едем-то? — запоздало спохватилась Альбина.

— На кудыкину гору.

— Чего ты злишься-то? Я что ли виновата во всем?

— Поселок тут дачный есть, забыла? Хоть крыша над головой, да может, еще какой жратвы осталось.

— Туда ж вроде не проехать было? — удивилась Альбина.

— Это раньше было не проехать. Из-за снега тающего, все проселки развезло… А сейчас ехай хоть в любую сторону. Да вон сама смотри.

И верно. Проселочная дорога мал по малу превращалась в улицу. Вдоль ее обочин потянулись заборы, из-за которых торчали разнообразные домишки садоводов-любителей. На черных грядках уже проклюнулись какие-то ростки, что-то начало всходить и распускаться. Некоторое время они медленно ехали по узкой, кривой улочке. Наконец, остановились. Альбине было непонятно, из каких соображений Виталий выбрал один из участков, но спрашивать не стала — какая, собственно, разница. Возможно, он знает, что делает. Забор вокруг этого участка смотрелся поприличнее, понадежнее многих, но от чего он защитит? От любопытных взглядов разве.

Майя прислушалась к себе. Вроде цела, только немного больно пониже ключиц. Еще бы — пересчитала ребрами все встречные ветки, а потом корни. Во рту какой-то затхлый вкус. Пока катилась кубарем, наелась прелой листвы. Она сплюнула, отерла с век влажную грязь и попыталась разлепить глаза. Получилось. Мутная сперва картинка, стала постепенно проясняться. Дрожащие ладони перепачканы чем-то буро-зеленым. Майя провела пальцами по лицу, оно оказалось немногим чище. Да еще и в крови. Видать оцарапалась о ветки. Хоть бы шрамов не осталось! Они, как известно, украшают мужчину, а ей вряд ли прибавят красоты… Тьфу, о чем она думает? Какая красота? Почему-то ей стало смешно от своих глупых страхов. Нашла чего бояться! Она тихонько засмеялась, потом все громче. Чувствуя, что не может остановиться, со всей силы шлепнула себя ладонью по щеке. Потом второй, аж звон по лесу пошел. Несмотря на боль, сразу полегчало. Нервишки шалят. Еще бы, столько натерпелась. Майя огляделась. Вокруг был не тот матерый лес, над которым она только что пролетала, а так, лесок-перелесок. Тонкие, не толще Майиной ноги деревца смыкались над головой своими кронами, образуя сплошную тень. Лишь кое-где, тонкими лучиками солнце ухитрялось пробиваться сквозь широкую листву. Эта же листва, только опавшая, толстым ковром лежала под ногами. Кряхтя, как старая бабка, держась за ушибленные при падении бока, Майя поднялась на ноги. Так, что мы имеем? Да ничего мы, собственно, не имеем. Так всякую мелочевку: компас, часы… ах да, еще пистолет. Ну, это уже кое-что! Теперь надо сориентироваться. Проще говоря, решить куда идти.

Илью раздирали необходимость прийти на помощь и чувство самосохранения. Недолго. Победило первое.

— Надо сходить за Штерном.

— Чего? — удивился Семенов.

— Я говорю, надо сходить за Штерном, вдруг он еще жив… Илья сделал движение в сторону двери.

— Стой, тебе говорят! — охотник ухватил его за руку, — Ты что, дурак? Хочешь как этот? — он кивнул на скрючившегося на диване Федора.

— Да вы же сами только что…

— Ну и я дурак, — согласился Семенов, — героев нам тут строить не перед кем. Михаилу, царство ему небесное, уже не помочь… он поморщился. А вот насчет остальных вопрос открытый. Их я там не видел. А катушка размоталась… улетела птичка… он тяжело вздохнул. Выходит, накаркал Славка. Эх, Майя, девочка…